— Но до хранителей, никто не сможет воспользоваться вложенной в них силой, — произнес волшебник в зеленом балахоне и смешной остроконечной шляпе. — Алдарин велел сокрыть и их имена.
— Но мы не собираемся пользоваться этими знаниями, — разочарованно возразил Залассин Фриги. — Я лишь предлагаю обезопасить наше будущее. Из-за нежелания утратить реликвии в грядущем противостоянии… к тому же, сила, которой обладаем мы, больше той, что заключена в этих предметах.
— Пока больше, — произнесла некогда веселая волшебница оранжевого спектра. — Чтобы низвергнуть супостатов, мы ввяжемся в бой. И под конец исчерпаем свои силы.
— Мы для этого и были посланы! — отважно провозгласил волшебник в желтой накидке.
Старейшина в голубом суетливо обратился к сидящему рядом:
— Что думает наимудрейший из нас?
Виолес Облит, самый старший из семи волшебников, поднялся со своего металлического кресла и вышел из-за стола. Шелестя подолом фиолетового платья, он подошел к окну и посмотрел в беззвездное небо.
— Мы много лет провели среди людей. Слишком много… поэтому имеем право сомневаться друг в друге. До сегодняшнего дня мы, старейшины, не собирались вместе, ибо каждый из нас выбрал свою дорогу. Но горе сплочает крепче радости. Сегодня горестны дни и печальны ночи, но солнце рано или поздно сменит луну, и друзья перестанут держаться за руки, боясь темноты. Оттого, опасения Рубена мне ясны, как ясно то, что абсолютно все в этом мире имеет свою цену. Все, кроме смерти… Алдарин так осторожен, ибо был предан собственными братьями, оттого и подверг сомнению нашу верность друг другу. И пока мы живы, есть шанс быть подкупленными. Коли мы здесь, коль топчем землю человеческую и вкушаем с ними из одной чаши, и пьем из одного источника, нам не избежать искушений… Но это не сегодня, — на этих словах волшебник раскрыл полы своего плаща и дрожащими от старости руками вытащил из кармана два магических предмета.
Рог единорога и серебряный ключ легли на овальный стол.
— Я доверяю вам, — уверенно произнес старейшина Виолес Облит. Его рука легла на плечо другу в остроконечной шляпе.
Старейшина в синем посмотрел на собравшихся, и смело положил на стол доверенные ему предметы. Перо и щит.
— Я доверяю вам, — холодно произнес Залассин Фриги.
Не долго думая, молодой златовласый старейшина в желтом одеянии, бросил на овальный стол скомканный черный плащ, а сверху аккуратно положил драгоценный медальон.
— Я, вам доверяю.
— Ну, коль вопрос, поставлен так, — улыбнувшись, произнесла Хилари Аурантин, обаятельная владычица земли.
На овальный стол осторожно легли ещё две реликвии. Старинный фолиант и зеркало в алмазной оправе.
— Я, доверяю вам, — произнесла она.
— Друзья, — обратился к старейшинам владыка красного спектра Рубен Акрис. — Я доверяю, вам.
Двуручный меч и гранатовый браслет были возложены рядом с остальными предметами.
— Ну что же, — размышляя, произнес волшебник в голубом, оставив на столе перчатки и золотую корону. — И я доверяю вам.
Последним остался волшебник в зеленой остроконечной шляпе. Олус Орис, дольше остальных пребывавший среди людей. Он взволнованно оглядел старейшин.
— Тогда и я вам доверюсь, — тихо произнес он.
В дрожащей руке показалось обручальное кольцо Алдарина. Волшебник положил его перед собой.
— Но у меня только один предмет…
— Один? — воскликнул Залассин Фриги, поднявшись со своего синего кресла.
— Второй был украден, — виновато произнес зеленый волшебник и опустил голову…
— Дед? — шепнула Маша, узнав в этом старейшине дедушку Горвина.
Владычица земли Хилари Аурантин, что была к девушке ближе остальных, вдруг оглянулась.
— Кажется, нас подслушивают, — тихо произнесла она.
Старейшины напряженно смолкли.
Мария поспешно нырнула в темноту расщелины. Неужели они слышат ее? Запнувшись о подло свернутый корень могучего дерева, девушка пожелала бы шлепнуться на пол, но вместо этого она с визгом провалилась в какой-то тоннель. Скатившись по крутому склону, через мгновения виражей Маша вывалилась из разлома в стене, вместе с очередной партией страниц.
— Быстро ты, — удивился наместник.
— Черт! — выругалась девушка, вытряхивая из-под голубой накидки куски бумаги. — Не удалось мне подслушать. Боюсь, что они меня заметили.
— Кто заметил? — оживился наместник.
— Старейшины, судя по всему. — Маша заглянула в дыру, из которой вываливались страницы. — Их было семь. Они говорили о реликвиях. Я видела свое кольцо… — девушка обернулась к наместнику, — и… корону… Постойте… вы хранитель? — догадалась Маша. — Вы тоже хранитель!
Наместник молча кивнул.
— Круто! А чего молчите?
— В тайну наследия меня посвятили, сразу, после того, как узнали о твоем появлении. Жаль король не дожил и не увидел т-тебя. Мое восшествие на престол ок-казалось не запланированным. Мне понятно нег-годавание народа.
Маша облокотилась о стену. — Если бы они узнали, что вы один из тех, кто поможет спасти их мир, вы бы им больше понравились, это точно. Видели бы вы, как они пытались меня защитить.
— Действия хранителей д-должны быть тайными. У нас задача иная. А привилегия вернуть в-время есть только у первого хранителя. Потому что, именно ты, хранишь реликвию, скрепившую с-союз, что создал этот мир.
Маша вздохнула и посмотрела в расщелину-коридор.
— Я прошу тебя, помочь мне, — вдруг произнес наместник.
Девушка обернулась. — Что?
— Я один не справлюсь. Прошу, п-помоги мне спасти мой мир.
— Мне нужно взять меч и пойти убивать драконов? — ухмыльнулась Маша.
— Просто поверь. Поверь, что ты н-не простой человек. Прими, все то, что с тобой произошло. Если в жизни случается то, с чем ты не м-можешь справиться и то, что не в силах об-бъяснить, важно принять это, как данность… П-помоги мне. Не отказывайся от дара. Я н-не с-смогу сделать это од-дин, — разволновавшись, наместник стал заикаться чаще. — У м-меня м-мало времени.
— В смысле?
Наместник глубоко вздохнул, попытавшись успокоиться.
— Это п-проклятье… оно убило к-короля. Алдарин п-проклял трон, а вместе с ним и тех, к-кто им владеет.
Маша присела к наместнику. — Короля убило проклятье собственного отца? Обвиненный Харвенкус здесь не причем?
— Н-нет. К-король умирал, и ни од-дин лекарь не смог бы его с-спасти. Покидая Белую Башню Алдарин наложил з-завет на свой престол, ибо боялся, что братья посягнут на него. Он д-думал, что вернется. Он не успел снять проклятье…
