– Гм, для того, чтобы представить себе пытки, совсем необязательно самому оказаться в пыточной.
– Ошибаешься, – очень серьёзно возразил Тёрн. – Представь, что тебя захватили и пытаются мэками вызнать что-то, что обречёт на смерть твоих товарищей. Ты уверена, что выдержишь? Что не сломаешься?
– Глупый ты, Тёрн. Я бы просто умерла до того, как у меня развяжется язык, – если бы поняла, что иного выхода нет. Думаешь, я на дыбе не висела? Ничего, никого не предала.
– Так это ты, – терпеливо втолковывал дхусс. – А другие, не столь крепкие, школу Мастеров Смерти не прошедшие? Вот Мастера Боли таких и учили. И ещё учили творить оружие из собственной боли и страданий, черпать в этом силы. Получалось, гм, весьма впечатляюще. Больше того, адепт, сам научившись страдать, никогда не причинил бы зла по собственной воле, из себялюбия или корысти, – голос Тёрна упал до шёпота. – О да, вот это были герои. Настоящие, неподдельные, несгибаемые. Их можно было убить, но не победить. Хотел бы я на них походить, хоть самую малость…
– Да и ты весь, как есть, светлый, без изъяна, – ляпнула Гончая и тотчас осеклась, заметив, как помрачнел дхусс.
– Нет, Алиедора. Если б во мне не было этого «изъяна», как ты говоришь, не стояли бы мы здесь, и бегать от Мудрых нам бы не пришлось.
– Почему? Что ты сделал?
– Спроси лучше, чего я не сделал…
– Спрашиваю. А ты ответишь?
Тёрн заколебался. Какое-то мгновение Алиедоре казалось, что дхусс раскроется, сбросит, наконец, броню вечных недомолвок; но её спутник лишь вздохнул и отвернулся.
– Не сейчас, пожалуйста. Я расскажу, но… не сейчас. Позже.
– Да что же ты такого натворил?! Что и сказать нельзя?
– Потом. Лучше про Мастеров Теней послушай.
– Н-ну… я бы лучше про тебя. Но придётся довольствоваться Мастерами Теней. А они что проповедовали?
– Весь мир есть тень.
– А-а… слыхала, слыхала. И что ж её отбрасывает?
– Мы. Те, кто живёт, дышит, чувствует, страдает. Мир лишь тень нашего внутреннего.
– Вот даже так? И поля, и горы, и океаны? Тоже тень? Тень мыслей? А почему же мы их все одинаковыми видим?
– Привыкли так. Из поколения в поколение передаётся. Даже у тех, кто никогда те горы или море не видел.
– А почему их потрогать можно?
– Я ж не говорю, что это правда. Что так оно и есть. Над ними смеялся весь Смарагд. Однако… оказалось, что в неких областях эти измышления невероятно близки к правде.
– В каких?
– Когда Мудрые попытались заглянуть за край мира, выяснилось, что построения Мастеров Теней, разработанные ими системы абстрактных умозрительных заклятий, ко всеобщему удивлению, срабатывают. Например, эти построения допускали открытие врат из нашего мира на демонические планы бытия; владей я этой магией, не пришлось бы столько странствовать с мэтром Кройоном. И ещё, когда Мудрые пытались создать нечто для мгновенного перемещения меж разными местами, что-то из наследства Мастеров Теней тоже пригодилось.
– Мудрые могут мгновенно переноситься с места на место? – удивилась Алиедора.
– К счастью, нет. Однако ходили слухи, что в пределах своей башни Затмений они это делать научились.
– Эт-того ещё не хватало… Как с ними тогда драться?
– И такой вопрос задаёт Гончая? – поддел дхусс.
– Именно потому, что я – Гончая, такой вопрос и задаётся, – парировала она. – Ты по-прежнему играешь в молчанку, Тёрн. Сейчас нас никто не подслушивает, это ясно. Мудрые отнюдь не испугались и не подняли лапки кверху при виде Мелли. Что только подтверждает моё о них высокое мнение.
– Алли… Алиедора, Мудрые были – и остаются – спинным хребтом Смарагда. Острова, где я вырос. Где остались, хочу верить, и ещё живы мои родители.
– Ты не стал говорить прошлый раз…
– И теперь не стану.
– Ты же дхусс! – не выдержала Алиедора. – Самый что ни на есть дхуссистый дхусс, как из монстровника, по которому меня натаскивали!
– Дхусс. И не дхусс в то же самое время. Как дхусс мог оказаться на Смарагде, Алиедора? Как мог попасть сюда, если остров наглухо закрыт ото всех?
– Ну, во-первых, не наглухо, экспедиции всё же совершались… Такие, как Фереальв с Роллэ, делали вылазки и могли…
– Могли привезти охотничью, так сказать, добычу? – горько усмехнулся Тёрн. – Помилуй, Гончая. Смарагд превыше всего. Забавных… зверюшек сюда не пускают. Нет, я родился тут, вернее сказать, почти что тут, на подступах к порту Элиэри. Результат… – он заколебался. – Плод страсти. Запретной для дхуссов.
– Ты это точно знаешь? Или тебе так рассказали?
– Рассказали, рассказали, – не без раздражения бросил дхусс.
Алиедора покачала головой. В тот миг она готова была поверить и в то, что дхусс со стороны наблюдал своё собственное рождение.
– А клановый знак?
– Первый и последний подарок моей матери. Наверное, чтобы помнил, что я всё-таки не совсем и не дхусс.
– Голову сломаешь от твоих загадок… Значит, «чтобы помнил»?
– Чтобы помнил, – совсем помрачнел дхусс. – Но это только догадки. Мои родители никогда об этом не говорили, а я не спрашивал… пока было можно. Когда у тебя что-то на щеке всё время, сколько себя помнишь, поневоле привыкаешь.
– Твои родители? А почему подарок тогда «первый и последний»?
– Потому что вырастили меня совсем другие, а не те, кто подарил жизнь.
– Понятно, – кивнула Алиедора. – Сперва тебя это не интересовало, а потом что-то случилось с твоими родителями. Давай попробую угадать. Мудрые?
Тёрн покачал головой, невесело улыбаясь.
– Ах, как бы я хотел, чтобы всё выходило так легко, просто и понятно. Мудрые – злодеи и негодяи, пустить их в распыл и саму память стереть; но вот не выходит, Алиедора, никак не выходит. Никто не трогал моих родителей. Мудрые их не коснулись. Никто не вламывался в их дом среди ночи и не волок в башню Затмений. Они… сами удалились от мира.
– Куда?
– Не знаю. Они не хотели, чтобы я знал, а я рос послушным сыном. Вернее, я был послушным там, где это было действительно важно. А так-то, ох намучились они со мной…
– Послушный дхусс? Воистину, как сказали бы в Навсинае, это может оказаться только побочным результатом отвергнутых магических практик.
– Будет тебе… И вот, когда… когда события покатились бурным потоком, мои родители скрылись. Я нашёл пустой дом и предупреждение. Я внял ему. Потом были странствия и встреча на Таэнгском хребте, о которой я тебе рассказывал. Ну а последующее тебе известно.
– Так всё-таки, что с Мудрыми? Хорошо, они не мерзавцы и не негодяи. А кто ж тогда? Дальновидные правители? Мне, если честно, больше нравится «жестокие тираны», но это, в конце концов, всего лишь мнение богомерзкой Гончей, творения проклятых алхимиков Некрополиса.
