Но тараторка возмутилась и, покачиваясь на ножках, ответила:
— Это не по правилам. Между прочим, теорема Ферма внесена в спи-сок тем для Нобелевской премии, а я могу назвать только то, что уже дока-зано. Ну не могу доказать, то что еще не изучили ученые. Снимай свой во-прос или я не играю.
Ира признала всю справедливость упрека и больше подобных казу-сов не было. Но сейчас она уже не знала, что ей делать. На карте остава-лось всего ничего, сорок минут отведенного времени и все запасы ее, как оказалось, весьма жиденьких познаний совершенно иссякли. Ира вяло по-думала, было, о японских танка, но и сама, сказать по правде, ничего в них не понимала и прочти птица ей любую дребедень, Ирка не разобрала, что это, тарабарщина или гениальные стихи. Следовало признать свое пораже-ние и отдать по правам заслуженную добычу птице. Та тихонько покачива-лась на ветке, раскинув широкие крылья и разинув рот. Видно было, что она тоже устала. Нет, я уступаю, подумала Ирина, против ее логики просто не попрешь. Подождите, стали мелькать у нее в голове какие-то смутные мыс-ли. Против логики и надо переть. А ну-ка вспомним нелогичные дурацкие задачки, которые так любят придумывать дети. Помнится, никто не мог на них ответить, да и вопрос задавался не для ответа, а просто так, чтобы по-смеяться. Ну, что-то вроде как положить жирафа в три приема в холодиль-ник. Здесь ее память и логика не должны сработать, или я сразу сдаюсь, решила про себя Ирина и решительно спросила:
— Слушай. Что такое черное и на одной ноге?
Птица по-прежнему спокойно сидела на ветке и обмахивалась кры-лом как веером. Но через пару минут она явно занервничала, напряглась. Видно, никакой ответ в голову не приходил. Тараторка стала перетапты-ваться на месте. Прошлась по ветке взад-вперед, пощелкала клювом. Тя-нулись минуты, и радостная Ирка видела, что ответа у птицы нет и та явно не знает, что делать. В конце концов, тараторка перестала бегать по ветке и нервно ответила:
— Ну не знаю, трость, что ли?
— Нет, — ехидно сказала Ирка. — Это одноногий негр.
— Это глупый вопрос, — возмутилась тараторка. Ей было очень непри-ятно. — Мы так не договаривались. Я не играю.
— Мы не оговаривали темы вопросов, — парировала в ответ Ирка. — Что, сдаешься?
— Нет, — умоляюще сказала растерянная птица. — Давай еще один во-прос, ну, пожалуйста. Мне так не хочется на базу.
— Ладно, — смилостивилась Ирина и задала следующий:
— А что такое черное на двух ногах?
Птица окончательно растерялась. Но потом радостно закричала:
— Знаю, знаю, это негр на двух ногах, да?
Ира в глубине души зауважала умную птицу. Конечно, логично пред-положить, что это негр на двух ногах, но в загадке был совсем другой ответ, и она сказала:
— Нет, это два одноногих негра.
— Но это бессмыслица какая-то, — простонала совершенно сбитая с толку птица. — Это слишком трудные вопросы, давай еще один.
— Ладно, — согласилась Ирина, — но этот вопрос будет последним. Я и так пошла тебе навстречу, ты ведь по сути уже проиграла, не ответила на два. Ну, так уж и быть, слушай последний вопрос. Что такое черное и на трех ногах?
На этот раз тараторка думала долго. Она даже слетела вниз на пару веток, и топталась практически над головой Ирки. Можно было, конечно, схватить ее за хвост и дело с концом, но это было бы нечестно, а Ирина не хотела обижать и самом деле замечательную птицу. Наконец, птица помя-лась и робко — куда девалась ее самоуверенность? — сказала:
— Три одноногих негра, да?
— Нет, — уже не победоносно ответила Ирина, ей даже стало жаль бед-няжку и вздохнула. — Это рояль.
Птица молча села на ветку и закрылась с головой всеми крылами, превратившись в некий кокон. Скорбь ее была так неподдельна, что девуш-ка попробовала утешить несчастную птицу.
— Ты не переживай. На эти вопросы почти никто не может ответить. Они понимаешь, такие хитрые, чтобы никогда не догадаться. Но ты все равно молодец, столько много всего знаешь. Ну, пойдем, угощу тебя цып-ленком. Ты его по праву заслужила.
Птица страдальчески высунула взъерошенную головку:
— Ты только никому, что я на три вопроса не ответила. Пусть будет, что на один. Пожалуйста, отдай мне всех цыплят, я уже двое суток прилич-но не ела. Просто живот подвело.
— Ладно, — вздохнула Ирина. — Но мне сказали, что после еды ты бу-дешь биться током, а мне тебя еще до базы переть.
Птица радостно слетела вниз и ловко клювом открыла дверцу клетки.
— Советую не смотреть, — честно предупредила она, — многим не нра-вится, как я ем. И потом, — ее голова совсем пропала внутри клетки и голос стал глухим, — тебе совершенно не обязательно переть, как ты выражаешь-ся, меня до базы. Поставь на карту шарик и они сами за тобой приедут.
Из клетки донесся жалобный писк и противный хруст и Ирка побыст-рее отвернулась, чтобы не видеть обеда птицы. Но в душе она удивилась. Птица, оказывается, прекрасно знакома с порядками на базе, знает и про карту, и про шарик. Она полезла в карман и вытащила красный шарик, ко-
Оставалось только удивляться, откуда птица взяла это имечко и где его услышала. Вероятно, подлетала близко к городам и услышала по теле-визору, догадалась Ирина и тревожно спросила:
— Эй, ты что засыпаешь, а мне что теперь делать?
— Просто не трогай меня руками и все, — зевнула птица и поуютнее свернулась калачиком.
— Сюзанна, а чем ты питаешься на своей планете? — допытывалась девушка. Ей хотелось узнать о птице поподробнее.
— Павильонами, — сонно ответила тараторка и закрыла глаза. — Они та-кие вкусные. Ты даже не способна себе представить это великолепный вкус лавильонов.
— А какие они? — Ирку чуть не раздирало от любопытства.
Птица раздраженно открыла один глаз:
— Ну, какая тебе разница, какие они на вкус, ты все равно никогда не будешь на нашей планете, а стало быть, и знать незачем.
— Откуда ты знаешь? — возмутилась Ирина — Мне, между прочим, вы-пала звезда, что означает путешествие к далеким планетам. Может, и на твоей побываю.
— Нет, — уверенно ответила тараторка. — На моей не побываешь. Я еще и предсказывать умею. Правда, немного, но кое-что сказать опреде-ленно могу. На моей планете тебе не бывать никогда.
