глубже. Наконец Генри отстраняется, и мы смотрим друг на друга с наполненными болью улыбками.
Он хватает меня за руку и переплетает наши пальцы.
– Поехали домой, – предлагает он. – Забудь о вампирах.
Я делаю шаг вместе с ним, но затем замираю, заставляя Генри тоже остановиться, потому что наши руки все еще переплетены.
Вампиры. Во множественном числе. Помимо Николаса, у меня есть еще варианты, а до вылета еще несколько часов. Я поворачиваюсь обратно к дому.
– Мне нужно вернуться.
– Зачем? – Лицо Генри вытягивается.
– Просто нужно. Мне нужно сказать ему еще кое-что.
– Хорошо, – соглашается Генри и делает шаг вслед за мной, но я кладу руку ему на грудь.
– Мне нужно пойти туда в одиночку.
Некоторое время Генри стискивает мои пальцы, но затем отпускает их и кивает, как будто опасается, что голос его подведет.
Я поворачиваюсь и бегу обратно. На этот раз не утруждаю себя стуком в дверь; поднимаюсь по ступенькам черного хода и несусь вверх по лестнице, а затем врываюсь в спальню Николаса. Он стоит перед комодом, уставившись на мой рисунок. Увидев меня, вытирает глаза и съеживается, словно решил, что я передумала и примчалась сюда накричать на него.
У меня нет времени на крики.
– Остальные… Ваш вампирский шабаш или что-то в этом роде. Есть ли среди них настоящие вампиры?
Николас вздрагивает в ответ на мой вопрос и качает головой.
– Даниэлла – моя школьная подруга, а Маркус – ее двоюродный брат. Картер… не знаю. Однажды он появился с ней и захотел поиграть.
Картер.
Я помню страх, который пронзил меня, когда я впервые встретила его. Инстинктивный. Первобытный. Отличающийся от того, что я чувствовала с Николасом. Картер все это время был на грани срыва. Он учуял запах моей крови с полутора метров.
Кроме того, у него непростое имя.
Николас делает шаг ко мне.
– Хотел бы я помочь тебе найти вампира…
– Возможно, уже помог, – шепотом отвечаю я.
– Что?!
– Что вы пили в клубе в ту ночь, когда мы с тобой познакомились? Это было похоже на кровь.
Николас слегка улыбается, как будто рад поделиться своими секретами.
– Разбавленный кукурузный сироп, покрашенный в красный цвет. Мы разливаем его в старые винные бутылки. Немного противно на вкус, но мы не пьем много, и это всех дурачит.
Я качаю головой.
– Я чувствовала запах крови. И в тот вечер взяла бокал Картера.
Николас замирает.
– Это невозможно, – говорит он, но его глаза сужаются, а губы поджимаются. – Он всегда приносил свою бутылку, говорил, что у него аллергия на краситель. По-моему, он наливал туда томатный сок… – Он замолкает.
– Николас! Где мне его найти?
Он качает головой. Мне приходится протянуть руку и коснуться его, чтобы заставить остановиться.
Опомнившись, Николас встречается со мной взглядом.
– Не надо, Виктория. Не стоит рисковать. Что, если?.. – Он сглатывает. – Я ничего о нем не знаю, даже не знаю, где он живет.
Я отпускаю его и делаю шаг в сторону. Я не удивлена, но в курсе, где искать, и без помощи Николаса.
– Виктория! – зовет он, когда я отворачиваюсь. В его голосе слышится страх, но я не оборачиваюсь, а он не идет за мной.
Лишь те, кто готов умереть, обретут вечную жизнь.
Византия
Я сказала Генри, что перед отъездом хочу немного погулять в одиночестве по городу. Мол, время скорбеть. Конечно, ему это не нравится, но он понимает скорбь лучше, чем кто-либо другой.
Но я пока не буду одеваться в черное.
Монастырь не изменился, он по-прежнему тускло и мягко светится в темноте, по-прежнему прост и непритязателен. Он не превратился внезапно в тайное логово вампиров, но меня это не смущает. Я здесь не ради монастыря. Мне не нужны вампиры на чердаке, если они там вообще обитают. Мне нужен тот, кто наблюдал за этой игрой с самого начала. Я делаю ставку на то, что он все еще наблюдает.
Обхватываю руками металлические прутья закрытой двери. Облупившаяся краска впивается в ладони, хотя я не замечала этого, когда стояла здесь в первый раз. Восприятие всех органов чувств обострилось в тысячу раз, я ощущаю себя в тысячу раз более живой при мысли о возможной смерти. Я сильнее стискиваю прутья ладонями, подавляя желание оглядываться через плечо каждые несколько секунд. Картеру нравится подкрадываться ко мне незаметно, так что я предоставлю ему такой шанс.
Мое сердце трепещет от предвкушения. Я пытаюсь делать глубокие вдохи, чтобы успокоить сердцебиение, но в конце концов сдаюсь и перестаю контролировать пульс.
На этот раз ждать долго не приходится. Картер уже здесь.
Чужие ботинки слегка шаркают по тротуару позади, и мои мышцы напрягаются, но я пока не оборачиваюсь – все еще играю в игру, только не в ту, которую затевал Николас.
– Наконец-то догадалась, – произносит Картер, и его дыхание касается моего затылка. Когда я вздрагиваю от неожиданности, грубый кусок металла на решетке впивается в мой палец. Я не ожидала, что Картер подберется так близко. Еще рано. Я не готова. Жаль, что я не позвонила папе на случай, если все закончится не так, как я хочу. Теперь уже слишком поздно.
Я поворачиваюсь, чтобы оказаться лицом к лицу с Картером. От него исходит холод, и я покрываюсь мурашками. На нем черные кожаные штаны и лиловая майка, бледные руки обнажены. Кожа Картера отражает лунный свет, он стоит так близко, что вынужден наклонить голову, дабы взглянуть на меня. Его вьющиеся светлые волосы отбрасывают на лицо тень, но глаза ярко сверкают.
Инстинкт берет верх, и я отступаю насколько могу, так что плечи врезаются в металлические прутья.
Картер опускает взгляд на мой палец, где набухает крошечная капля крови. Я прячу палец за спину, и Картер приподнимает брови с выражением, говорящим, что это мне не поможет.
Моя грудь вздымается, как у кошки, загнанной в угол стаей диких собак. Нужно хоть как-то взять себя в руки. Я твержу себе, что передо мной стоит всего лишь один вампир, но почему-то это не помогает.
– Ты с самого начала намекал мне, что являешься вампиром. – Я пытаюсь говорить смело и уверенно, но голос напоминает мышиный писк.
– Да.
– Ты мог бы не намекать, а сказать прямо.
Его губы растягиваются в улыбке.
– И что в этом забавного?
– Значит, все это время ты играл со мной. Николас думал, что это его игра, но он был пешкой.
Картер вздыхает. Даже прижавшись к воротам как можно дальше от него,
