мага его глазами. Она не думала, что может смотреть на кого-то без критики. В ней было слишком много от Амаристотов.
Захир стоял в центре комнаты зеркал, широко раскинул руки. Он стал говорить на рамаданском, она его не понимала. Он откинул голову. В его тоне звенел приказ.
Его окутало зеленое сияние, и она поняла, что Захир притягивал не магию Башни стекла для изменения. Когда свет рассеялся, Лин смотрела на другого мужчину, выше, с темными глазами. Она покачала головой.
— Ты использовал… ту штуку… для этого.
Он улыбнулся. Его зубы были больше и белее.
— У джиннов долгая история изменения обликов. Это они отлично умеют. Стать красивой женщиной или мужчиной, чтобы заманить жертву или пожить среди смертных. Я делал так давно. Как еще я ходил бы по городу незаметно? Аристократы знают меня в лицо.
— Ты уверен, что в городе есть… убежище танцующих с огнем?
Захир предложил не идти сразу на север, а начать собирать информацию в городе. Тайное логово могло оказаться в городе, и они найдут его, если оно существует.
— Я не уверен, — сказал он. — Это может быть легенда. Но, думаю… Изменник считает себя королем, как и все. У короля должны быть шпионы.
— Как нам узнать, где… логово?
Захир повернулся к ней с новым лицом, оскалил белые зубы в улыбке.
— Я знаю человека, — его одежда иначе сидела на новом теле, он выглядел беспечно. Зеркала отражали его со всех углов. — Вот только он хочет услугу.
По пути по горе, пока туман рассеивался, он рассказал ей, какого мужчину они увидят, и чего он хочет. Они покинул Захру через скрытую дверь, в которую Лин проходила, направляясь в город. Она была в шлире из голубого шелка на голове и шее — прикрытие и защита от солнца — и вещей при ней было мало. Простая одежда. Ее ножи. Она оставила стражу под командованием Гарона Сенна, чтобы они служили Элдакару, сколько будет нужно. Гарон не был рад, он не любил оказываться в стороне, не зная, куда она идет. Ей было все равно. Он будет верно служить Элдакару, и это было в его же интересах.
Она оставила написанные песни в той Башне ветров, доступ к которой был только у нее. Ей хотелось сжечь их, но она не смогла. Они появились из боли, о которой она и не подозревала, и она ненавидела их, но не могла уничтожить. Это была ее тень.
Захир тоже не взял с собой много вещей. Рубашка и штаны, расшитая жилетка. Он выглядел богато, беспечно. Лютня висела на его спине, выглядела ухоженной, струны сияли, но были не новыми. Она подозревала, что инструмент принадлежал ему еще до прибытия в Кахиши.
В городе он повел ее по переулкам. Они были темными даже утром, узкими, полными зданий с темными окнами с полоской неба сверху. Сточные трубы в переулках не были чистыми, как в других места. Такие части города она хорошо знала в Тамриллине, пока еще была простым поэтом.
На такой улице они пришли в мастерскую. На вывеске были скрещенные ятаганы над круглым щитом. Мужчина был за рабочим столом. Мечи и кинжалы всех видов висели на стенах. Она окинула их взглядом: ничего примечательного. Инструменты были хорошими, но без украшений. Мужчина, что поприветствовал их, был железным на вид, как и его товар. Захир пошептался с ним и поманил Лин за собой. Мужчина не взглянул на них.
В задней комнате мастерской были бочки, тряпки, сундуки. Было тускло, свет проникал из самой мастерской, и было пыльно. Захир пошел к большому сундуку в углу. Он был почти размером с человека, черный и с железными скобами. Маг раскинул руки. Он произнес тихо и четко одно слово на кахишском:
— Дакхира.
Щелчок. Ничего не происходило мгновение, а потом крышка начала подниматься без звука. Хоть она была к этому готова, ей было не по себе. Захир отодвинул крышку, показывая, что внутри.
Лин подумала о слове для чар. Выбор был странным.
— Воспоминание?
— Это открытая дверь, — он криво улыбнулся. — Даже если мы не хотим.
Он забрался внутрь. Лин смотрела, как Захир спускается по деревянной лестнице, что вела в туннель, скрытый фальшивым дном сундука. Внизу она видела слабый намек на свет. Она обрадовалась, что была в штанах, и спустилась за ним.
По пути по горе Захир сказал:
— В столицу я хожу под другим лицом и именем. Я — музыкант. Я собираю истории со всего света, разные виды. И я слушаю. Слушаю больше, чем говорю или пою.
Они проходили кусты роз. Лин повернулась к красным. Их аромат был вздохом из мира предательства и смерти. Она вдохнула его с закрытыми глазами и сказала:
— А что еще ты делаешь?
* * *
Туннель под мастерской был чистым и в гладком камне по сторонам и на полу. Тут мог быть когда-то винный погреб. Она знала из-за Эдриена Летрелла, как расширился город за годы, сильно изменившись. Башни поднялись и пали.
Впереди был свет, что она заметила еще у лестницы. Теплое сияние ламп. Комната, куда они пришли, была почти пустой — стол, пара стульев, и на них сидели двое мужчин. Они сидели напряженно, на страже. Перед ними на столе лежала игра, но они не играли. Звуки со стороны сундука предупредили их, они смотрели на дверь с ножами в руках.
Захир бодро пожелал им хорошего утра. Их лица изменились, когда они увидели его, но они с подозрением посмотрели на Лин. Они были молодыми, крепкими, с широкими плечами. Ей не хотелось бы с ними биться.
Один осведомился:
— Новенькую привел, Харан? Без разрешения?
Захир подошел к столу, Лин поразилась дерзкой походке. Он сжимал пояс над бедрами.
— Шантар ведь не против, если я приведу леди? — он оглянулся на Лин и посмотрел на мужчин. — Мы побывали в половине мира, но ей мало. Она стала… беспокойной. Она пообещала, что если я покажу ей опасность… она наградит меня. Может, поиграет с ножом, если я все сделаю правильно. Понимаете?
Лин скрывала эмоции. Это не помогало, она сделала лицо каменным. Пока он рассказывал, что ожидать тут, он не упомянул это. Она думала, что это он придумал на ходу. Она не знала, смеяться или злиться.
Мужчины ухмылялись, не глядя на нее. Один из них сказал:
— Не знаю, Харан. Шантар хотел бы увидеть тебя, но он не в себе. За границей проблемы. Если он увидит, что ты привел ее, еще и
