… Я клянусь, что не знаю, каких титанических усилий мне в этот момент стоило не врезать белокурому парню по морде и не заорать: «Не смей ко мне прикасаться, ублюдок!!!». Это был настоящий геройский подвиг, чес-слово! А потом — вообще танталовы муки, потому как я, судорожно сжав чашку кофе и прикрыв глаза, под рвущий виски пульс позволила белокурому парню губами пройтись вниз от виска… по шее… по плечу…
Чёрт возьми!!! Я же не могу позволить ему так вот ко мне прикасаться!!! Мы же с ним враги! Как же это низко, грязно, подло, унизительно!!! Господи…
До боли прикусив нижнюю губу, я зажмурилась.
Поймите меня правильно! Я разбила для себя многие моральные устои, когда вступила в Круг Поединков. Я почти придушила в себе совесть, чтобы стать такой, какая я есть! Но ведь гордость у меня осталась!!!
Я не боюсь грязи. Бывает, что во время прогулок я раз-два, а окажусь в ней, но ведь она отмывается! А это… эти прикосновения, эти поцелуи!.. Господи боже ты мой, я же никогда не смою с себя эту мерзость!!! Никогда!..
На языке медленно растёкся вкус медяков. Я отпустила прокушенную губу, облизнула её, и… с нервным смешком отстранила от себя Эдуарда. Не грубо, не резко. Просто отстранила.
— Во-первых, приятель, — чуть насмешливо произнесла я, и голос мой дрожал, — ты мне сейчас поставишь на шее абсолютно ненужный засос. Во-вторых, здесь не холодно, кофе горячий, поэтому объятья излишни. Я ведь не экзотическое блюдо, которое нужно варить на медленном огне!
Эта реплика вызвала на губах парня ласковую улыбку. Я что, смешная?! И он с меня смеётся!! Час от часу не легче! И почему мне постоянно кажется, что он всё знает?
Потому что паранойя у людей вполне может сочетаться с шизофренией.
— Ты удивительная, — произнёс Эдуард. — Ты делаешь мне одолжение?
Чашка замерла возле моей нижней губы, покрытой размазанной кровью. А почему бы ей не остановиться, если постановка у вопроса странная? Что белокурый парень имел ввиду под словом «одолжение»? И не то ли это, чего я боюсь?
Господи, Кейн, да ты скоро от каждой тени шарахаться будешь!
Наверное, я целую секунду смотрела в одну и ту же точку, а потом недовольно тарабамкнула коготками по столу и повернулась к парню. Я всё ещё ощущала его губы на своих плечах так, словно это было прикосновение чего-то противного, мерзкого, поэтому мне очень хотелось выплеснуть горячий кофе прямо ему в лицо… Но я этого не сделала и сегодня не сделаю. Я даже чашку поставила на барную стойку, чтобы если что вдруг, белокурый парень успел схватить меня за руку.
Зачем мне оно надо? Да просто кофе в морду — первое звено в цепи. Вслед за ним пойдёт срывание маски с лица и вызов… А это будет, во-первых, провалом той цели, ради которой я одела платье и позволила четверть-оборотню прикоснуться к себе, а во-вторых, со стороны наверняка получится идиотская картина. Наверняка.
Вот почему я лишь сдержанно улыбнулась и сухо произнесла:
— Объясни, что ты имел ввиду.
Улыбка четверть-оборотня медленно угасла, как закат. Только глаза тлели зеленоватыми угольками во тьме.
Я сегодня на редкость поэтична!
— Ты ведь не хочешь со мной сидеть, но сидишь и таким образом делаешь мне одолжение. Не так ли? — спросил Эдуард, внимательно глядя на меня.
Я с улыбкой вернулась к кофе и заметно успокоилась: это оказалось не хамство, а его чудная проницательность. Не самая верная — это точно, но всё равно проницательность. Так, хотя бы одной проблемы удалось избежать. Это было настолько хорошо, что я, пожалуй, впервые за весь вечер произнесла абсолютную, голую правду о себе любимой:
— В девяноста девяти процентах я делаю только то, что захочу.
— А тот единственный процент — я? — всё тот же холодноватый пристальный взгляд… Доктор, мы теряем его!
Нужно учиться толерантности Кейни.
Ну-ну, и позволять кому попало себя лапать?!
При всём твоём неуважении к Эдуарду, он не «кто попало», и ты это знаешь. Он твой соперник, он твой враг, на редкость достойный враг. Такой, что навсегда. Такой, по которым после их смерти грустят самые великие люди. И ты, Кейрини Лэй Браун, тоже будешь скучать по дракам с этим парнем, когда уйдёшь из приюта.
Не возводи его в ранг святых. Я уйду из Киндервуда и забуду и его лицо, и голос, и вообще то, что он существовал.
Ага, но твой долг он тебе позабыть не даст…
Шизофрения прогрессирует.
— Нет, тот единственный процент — не ты, — спокойно допив кофе, я поставила чашку и посмотрела в глаза белокурого парня. — Это школьный устав.
Будь передо мной не Эдуард, я бы подумала, что ему полегчало. Но вряд ли. Такой, как он, от внимания девушки не тает и не радуется. Ему всё равно, злится на него девчонка или нет. Вот только невнимание способно его задеть. Сегодня я, кажется, слишком уже задела четверть-оборотня.
Может, бросить эту затею, и попросту уйти? Ведь всё трещит по швам, всё идёт не так, как надо! Даже не по плану, а просто не так! Я не умею быть леди, я не умею быть нормальной девчонкой и слишком большое отвращение питаю к белокурому парню. Поэтому не смогу продолжать эту игру физически. Я не смогу позволить ему коснуться себя ещё хоть раз без того, чтобы не врезать ему по морде. А раз так, то пора уходить.
Я говорила, что надо учиться терпеть Эдуарда. Это правда. Пока я не научусь, пока я не перестану воспринимать его как самоуверенного ловеласа и надменного бойца, ничего у меня не получится. Не будем зря терять время.
— Ладно, — я сложила пальцы домиком и посмотрела на свои накрашенные ногти, — мне пора, а ты тут развлекайся.
— И куда же ты, Лэй? — в глазах парня мелькнул какой-то неясный огонёк.
— Бродить по Кварталам нелюдей в полном одиночестве, — даже не соврав, я легко соскользнула на ноги и тихонько потянулась, — это моё самое любимое дело.
— И самое рискованное, — лаконично возразил четверть-оборотень, спокойно потягивая кофе и рассматривая бармена, который, замешивая коктейль, мило болтал с незнакомой мне девчонкой. Я словно наяву увидела стену отчуждения, пролёгшую между мной и Эдуардом. Точно пора сваливать…
В ответ на его слова я только пожала плечами, мол, для кого как и кому как, хотя он этого не увидел. Ну и чёрт с ним!
Я сделала первый шаг по направлению к выходу…
— Лэй.
Проглотив всё-таки торжествующую улыбку, я обернулись. Не знаю, ожидала я чего-то или, может, где-то в глубине души желала продолжить игру… Я просто обернулась и внимательно посмотрела на белокурого парня: что-то эдакое было в его голосе, когда он меня позвал.
Изумрудные глаза горели сатанинским огнём. Странно, правда? Я, кажется, вот уже почти ушла, решив не портить нам обоим день, как тут он воспрял духом. Не думал, что я действительно пойду прочь, брошу его одного? Я задела его самолюбие?
