Когда наступает время, случаются грозы, как эта. Или как та, когда ее, Танри… Нет, тогда еще Тинри, нашли в саду Синардов.
Воспоминание пришло вместе с раздробившей небо на тысячи обсидиановых осколков молнией. Ночь. Эта башня. Темная фигура в меховой шубе впереди и белоснежные звездные псы. Вихрь стаскивает ее с саней, мчащихся быстрее любого людского транспорта. Она кричит, хватается за хрупкие перила, но псы закладывают лихой вираж, незнакомец впереди смеется, взмахивает рукой, и из туч сыплются ледяные шарики. Град. Теперь она знает, а тогда испугалась, что снег может быть таким крупным и твердым. Беззвучный смех незнакомца грохочет в ее голове, разламывающимся айсбергом. "Получай свою теплую зеленую землю! Теплее не бывает! - смеется незнакомец. - Но не думай отказываться от моего подарка. Пожалеешь!"
И она вываливается-таки вниз.
Кажется, она закричала, оглушенная внезапными воспоминаниями. Но только гром был ей ответом. Что там? Кажется, чья-то фигура промелькнула в окне. Нет, это ветви сгибаются под тяжестью ливня, плетями хлещущего по парку.
Духи- хранители попрятались. В общежитии стих привычный шум, смех. Перед силой стихии замерли, затаились студентки.
А воспоминания сыпались на Танри фотокарточками детства. Вот мама. Не Вирия, а настоящая мама, преступившая закон, после гибели отца выбравшая мужчину из враждебного дома Чайки. Она молчит, вытирает слезы, навсегда покидая Зубастый мыс.
Вот Раса, младшая сестричка, которой она пересказывала истории, услышанные в школе и от Бартеро.
Ее Бартеро. Он совсем не такой, каким предстал перед ней недавно. Его не гнетет тяжесть забот, не делает раздражительным. Он еще веселый, надежный, готовый болтать с ней часами, несущий в себе солнце другой, такой непостижимой зеленой земли…
Танри вдруг стало холодно и тоскливо. Свернувшись клубочком под одеялом, она смотрела в незавешенное окно, опустошенная, не решившая, как жить дальше со своим прошлым. Надо завтра все рассказать Арвисо. Вместе они что-нибудь придумают.
Бартеро в этот момент вовсе не вспоминал о Танри. Не подумав одеться, он вышел на балкон женского общежития, под дождь. Давира наконец уснула, отвернулась к стене, скомкав подушку. Что на него нашло? Девочка, с которой он пару раз встретился в городе, однажды угостил кофе. Вернее, она сама подсела за столик… А сегодня подкараулила его, едва он вышел от Ванибару в начинавшийся дождь.
Давира… Она прильнула к нему теплая, зовущая, привстав на цыпочки, горячо прошептала на ухо: "Бежим!", схватила за руку и увлекла за собой в общежитие, затолкала в распахнутое окно коридора, и повела по лестнице на третий этаж в свою комнату. За единую вспышку молнии они оба оказались без одежды. Она сама завалила его в прохладу пахнущих цветами простыней, солируя в симфонии неожиданной страсти, не ведая никаких запретов…
Он всегда стремился избегать привязанностей. Но куда деваться, если до отлета еще так далеко, а Давира рядом, настойчивая, манящая. Он два года был среди льдов, и умчится туда еще бог знает насколько. Только не влюбляться, чтобы не маяться в черноте полярной ночи - где она, с кем… Он только изжил из себя тоску о той другой, чем-то даже похожей на Давиру, не дождавшейся его из очередной экспедиции… Он вернулся как раз через неделю после ее свадьбы… Нет, он не будет об этом думать сейчас!
Струи теплого дождя, стекая по нагому телу, не отрезвили до конца. Что его тревожит? В груди клокочет неведомой силы гейзер. С момента приезда в Лиссаран не отпускает его, не дает расслабиться.
Эдвараль давно махнул на все рукой, не пренебрегая ни единой встречной женщиной, не зависимо от возраста и семейного положения. Он всегда и всем доволен. А его, Бартеро Гисари, вечно что-то не устраивает, толкает вперед, не давая радоваться собственным достижениям.
Пожалуй, и счастлив он был в своей жизни лишь однажды, как ни странно, на Герии, чудом вырвавшись из плена милостью монаха Аришема, любителя порассказывать истории про возможность изменить мир. Чушь, конечно, полная, но так приятно слушать, что ты в своей жизни способен совершить поступки, достойные сохраниться в веках… Лечись, Бартеро Гисари, мания величия еще никого до добра не доводила.
С очередной вспышкой выхватившей парк из черноты, нечто невидимое коснулось его разума, невнятная тоска отпустила… Он вернулся в комнату, обтерся лежащим под подушкой полотенцем и, не удержавшись, сдернул со спящей девушки простыню, заскользив рукой от узкой щиколотки выше и выше, требуя продолжения недавнего безумия. Разбуженная Давира не возражала. Но теперь уже вел он, не давая ей опомниться…
… На следующее утро после гибели наставника, когда ночной дождь только обещал прекратиться, да все тянул с окончательным решением, присланный на Вису помощник Марминара, слез с продавленного дивана, на котором провел ночь. Зря он решил переждать непогоду не в гостинице, а в неуютном домике за аэропортом! Сжав зубы, дабы те не стучали от холода, накинув на голову найденное в доме покрывало, Ринальдо Самид побежал к катеру Наридано, стоявшему рядом, включил передатчик и рапортовал:
- Я и не предполагал, что этот идиот Ватиз окажется настолько инициативным! Кто его тянул стрелять? Тем более в гатура! Хорошо хоть, вояка-командор, оказался подготовленным.
- Все случилось лучше, чем мы могли предполагать, - ответил ему звучный мужской голос. Экран матово светился, скрывая заговорщика. - Наридано был ищейкой Фегинзара, хоть и терпеть его не мог. Нам повезло. Марминар не спроста изменил свое отношение к этой экспедиции. Судя по отчетам Гисари и Ванибару, на Данироль много интересного. Эти двое очень интересуют адмирала. Ему некогда будет заниматься нами.
Самид улыбнулся своим мыслям.
- Пока Марминара следует запутать в местных делишках, - продолжал вещать незнакомец. - А я с этим прекрасно справлюсь и без тебя. Быстрая гибель второго адмирала не вызовет волны восторга.
- Как скажите. Что делать мне?
- Сворачивай дела на Висе, как только отправишь этих олухов на полюс. Торопи их. Марминару требуются свежие новости. И возвращайся к нашему делу. У меня есть задание для Мстящих.
… Звеня серебряными браслетами, по тонким белым мостикам с мраморными колоннами, под резными арками, в тенистых двориках Лиссарана плясало вечное лето, приближая праздник Середины Года. В его канун хозяйки вешают на окна пестрые вышитые занавески. На клумбах, как по повелению всемогущего волшебника, повсеместно распускаются желтые и розовые розы. А в темных подвалах созревает очередной урожай молодого, будоражащего сердце и душу вина.
