— Иванка, ты такая молодец, — едва войдя в дом, она немедленно кинулась меня обнимать. Черт возьми, как все-таки они с Руженой похожи! — Я знала, что у вас получится!
— Огненка, мне так жаль, что все так вышло, — сказала я, когда она меня отпустила. — Я пыталась ее отговорить, но она очень хотела учиться магии хаоса, и я не смогла ничего придумать…
— Не стоит, милая. Вы все сделали правильно, — на ее лице не отразилось никаких чувств, но я все видела в ауре. — Спасибо, что ничего не рассказали.
— Все равно я не считаю это правильным, — выпалил Дарко. Огненка ласково ему улыбнулась.
— Я хочу, чтобы Ружена сама выбирала свою судьбу. Мы не должны вмешиваться. Возможно, так правда будет лучше. Для всех.
— Милена в этом уверена, — сказал Сокол. — Но нас в подробности не посвятила. В любом случае, это ваше дело, дорогая. Твое и Ружены.
Дарко замолчал, всем своим видом показывая, что он все равно не согласен. Принесли вино и фрукты, Сокол наполнил бокалы, а мне подали чай. Вот ведь… я бы сейчас от вина не отказалась! В ответ на эту мысль я получила выразительный взгляд. Ну ладно. Чайком побалуюсь. Чего уж.
— Не важно, — сказала, наконец, Огненка. — Что сделано, то сделано. Давайте перестанем думать об этом и просто будем дальше жить. Куда мы теперь, Радко?
— Понемногу начнем продвигаться в сторону Стонущих Холмов, чтобы обосноваться там к зиме.
— Никогда не понимала, что тебе так нравится в той глуши. Но романтично настроенные молодые люди, думаю, придут в восторг. Поначалу.
— А потом что? — переспросила я, жуя яблоко.
— Ох, Иванка, это же конец географии! Городишко населен беглыми каторжниками. Тебе даже некуда будет приличное платье надеть.
— Ну и ладно, я уже привыкла надевать платья по редким праздникам. Да и когда они у меня были-то, приличные, — я покосилась на Сокола. Скрыв улыбку, он принял вид, будто его это не касалось.
— Зимы там суровые, ветра такие дуют, что собаки из будки выходить боятся, чтобы в море не улететь, — продолжала Огненка. — Сыро, мрачно, то ли дождь со снегом, то ли снег с дождем целыми днями.
— Так ведь нам там самое место, где плохая погода. Это же наша работа, чтоб во всем королевстве она хорошая была, разве нет?
— Ты права, тигренок, — на этот раз Сокол улыбнулся открыто, от всего сердца. Его лицо при этом стало не просто красивым, а божественно прекрасным, хоть картину пиши. — Только вот ехать туда далековато, всю страну придется верхом пересечь. Ты как, готова?
— Конечно! Что такое отбитый зад, сущая ерунда, зато страну посмотрим…
— Йована! — он закрыл лицо ладонью. Зараза. Искусство держать язык за зубами посложнее, чем умение дождь вызывать. А вообще, кто ему обещал, что со мной будет просто? Мог бы и привыкнуть.
Разговор окончательно перешел на другие, никого не тревожившие темы, и в гостиной сразу стало весело и шумно, казалось, даже лампы загорелись ярче. А я сидела и думала о том, какая сложная и одновременно простая штука — выбор. Вот так мучаешься, страдаешь, сомневаешься, а потом понимаешь вдруг, что по-настоящему важно, и решение оказывается так легко принять.
Даже если приходится выбирать между дружбой и местью, любовью и свободой, делом всей жизни и… и всем остальным. Справедливостью и милосердием. Когда знаешь наверняка, что для тебя всего дороже, ответ очевиден. И пусть от многого придется отказаться — то, что получаешь взамен, важнее. Зачем тебе все блага на свете, если каждый день ты будешь с тоской смотреть на дорогу, по которой никогда никуда не уедешь? А спать под небом, когда рядом друзья, гораздо уютней, чем в пустом дворце, даже если эти друзья имеют гадкую привычку закидывать на тебя ногу во сне.
От понимания всего этого вдруг стало удивительно спокойно на душе. Я подумала, что все-таки здорово вот так быть всем вместе, и что ночь сегодня почти по-летнему теплая — в запасе есть еще много чудесных погожих деньков, и вот-вот подадут великолепный ужин, от которого мы многое ждали, ведь кухарка обещала нечто особенное для Огненки. И что послезавтра мы снова отправимся в путь, а впереди ждут приключения, новые друзья, много больших и важных дел. Я знала наверняка: о выборе, который сделала, согласившись уехать с Соколом, я никогда не пожалею.
35. Южный край земли
В Унру Сокол решил ехать Морозным трактом, на котором началось наше путешествие. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Когда мы добрались до подножья Морозных гор, я невольно вспомнила, как пересекала их тогда, весной. Сейчас стояла осень, деревья покрылись золотом и багрянцем, и нас вновь ждал перевал, только в этот раз не было ни каравана контрабандистов, ни опасности схода лавин.
Ночь мы провели все в том же маленьком доме, все так же готовом к нашему прибытию. Мы с Дарко стряпали нехитрый ужин, вместе, как тогда, только на сей раз он меня не дразнил, а я не огрызалась. Глядя, как он ловко режет овощи, я думала о том, как мы изменились. Какой долгий путь прошли. И, если признаться честно, как дорог мне стал этот невыносимый, угрюмый, бестолковый… Почувствовав мой взгляд, Дарко напрягся, нож в его руках дернулся и едва не порезал палец. Я поспешно отвернулась, делая вид, что помешиваю в котелке.
А потом была горная дорога, и холодный рассвет, окрасивший белоснежные вершины в розовый и золотой. Пронзительная тишина, воздух, такой прозрачный и свежий, какой бывает только высоко в горах, распахнутое над головой синее-синее небо, где кружилась, наблюдая, хищная птица. Здесь было все так же холодно и пусто, разве что снег лежал сейчас только на самом верху.
Затемно добрались до станции. Угрюмый маг со странным именем Февраль встретил на пороге.
— Доброй ночи, Белый Сокол, — сказал он, окинув нас хмурым взглядом. — В Университет?
— Через Фортице в Стонущие Холмы, — ответил Сокол, проходя вслед за хозяином в дом. Растрепанный мальчишка проскользнул мимо, чтобы отвести лошадей на конюшню.
Мы зашли и расположились за столом, разминая затекшие ноги, наблюдая, как Февраль прилаживает котел в очаге.
— Его по-прежнему за собой таскаешь? — хозяин кивнул в сторону Дарко. Тот подобрался, косясь на мага с неприязнью.
— Как и рассчитывал, до весны. Все хорошо, Февраль. Я справляюсь.
— Как знаешь, — пожал плечами маг. — Какие дела в королевстве?
— Все спокойно. Народ живет сыто, отступников прижали. Королем и Советом большинство довольно, вроде бы.
— А церковь?
— То, что творится в Мирославии, конечно, настораживает. Но у нас служители Истинной Церкви ведут себя совершенно иначе.
— Дай срок, — хмыкнул Февраль. Покосился на Дарко и резко перевел разговор на цены и торговлю.
Стало скучно. Их мерные, тихие голоса навевали дремоту — я начала клевать носом, не дождавшись ужина. В конце концов, Сокол отправил меня на боковую, пока не заснула прямо за столом.
С утра, на рассвете — в дорогу. Я вспоминала, как тяжело было полгода назад. Сейчас стало привычным: подумаешь, день в седле. Дорога хорошая, погода ясная. Да еще и ночевать будем не в поле. Королевские условия!
И вот мы прибыли в Фортице. Я словно пару дней назад отсюда уехала, настолько все казалось знакомым. Те же улицы, наводненные повозками, пешеходами и всадниками. Та же суета. Невольно я принялась высматривать в толпе кого-то из бьорнландцев. Заметив это, Сокол улыбнулся.
Впрочем, лучше бы мы на самом деле их встретили: в поисках ночлега пришлось побегать. Хозяева переполненных трактиров и постоялых дворов лишь руками разводили. Найти более-менее сносную комнату удалось лишь затемно, в каком-то грязном закоулке по соседству с кварталом красных фонарей. Однако ужин оказался приличным, да и комната вполне чистой. Вот только шумно: зал недорогого трактира к ночи битком наполнился народом.
— Неужели здесь тебе нравится больше, чем в Злата Горе? — спросила я Дарко, отставляя миску из-под похлебки и присматриваясь к форели. Возникло ощущение, будто кто-то за мной наблюдает.
