Разнесшийся по залу страдальческий стон, подобно удачно проведенному ритуалу экзорцизма, изгнал из корчмы всех прочих посетителей.
– Что еще я говорила?
– Ты громко и очень убедительно требовала сию же минуту подать тебе нож, дабы провести церемонию по всем правилам. К сожалению, ни один из принесенных не подошел. – Я придирчиво осмотрела стену, утыканную не понравившимися Кирине ножами. – И чем они тебе не угодили? Вон тем тесаком для рубки мяса из любого мужика не то что сестру, святого можно сделать…
Первый раз за это утро неранка подняла на меня мутный взгляд. Ее воспаленные, с полопавшимися сосудами глаза с трудом сфокусировались на моей переносице.
– Рель, могу я тебя кое о чем попросить?
– Разумеется, – великодушно разрешила я.
– Будь добра, заткнись.
«Сумеешь?» Легко.
Ради нашей долгожданной встречи я была готова еще и не на такие жертвы.
Жаркое марево разлилось по степи. Будто и не было последних дней холода и непрерывных дождей. Выстеленная ковылем степь тянулась до самого горизонта, где неясными тенями скорее угадывались, чем вырисовывались очертания гор.
Мы тащились по сухой, крошащейся под сапогами колее, Кирина знает куда, начиная с полудня. Светловолосая тарахтела почти беспрерывно, повествуя о наших злоключениях.
– Как ты сказала, Рель, зовут того парня? – невпопад поинтересовалась неранка, перебив жалобные причитания Эоны, коими та перемежала свой рассказ. – Веарьян Илиш?
Мечтая лишь о том, чтобы упасть куда-нибудь в тенек и полежать там в тишине и покое недельку-другую, я подавила очередной зевок и равнодушно подтвердила:
– Ага.
– Охотник за головами, говоришь? – не унималась Кирина.
– Точно.
Светловолосая с недовольством во взоре глянула на меня, бессовестно отвлекающую обожаемую, давно не виденную подругу, и попыталась продолжить рассказ:
– Кир, так вот…
Не тут-то было.
– Нагловатый такой тип? Длинный? Худющий? С кучей косичек? – Вопросы из неранки посыпались как фасоль из прохудившегося мешка.
– Ну да… – оторопело согласилась со словесным портретом Верьяна Эона. – И глаза такие… как у кота… желтые.
Кирина выругалась. Витиевато, мудрено, с душой. Помолчала. Вновь выругалась – уже покороче.
– Рель, тебе опять удивительно повезло. – Если судить по нехорошей улыбочке Кирины, подфартило мне в очередной раз как утопленнице. – Надо же, такую знаменитость встретить!
– Первый раз слышу… – встряла было Эона, но умолкла под холодно-насмешливым взглядом подруги.
– Твое счастье, – усмехнулась неранка. – Если по эту сторону Разделяющих гор имя Проклятого Ублюдка не на слуху, то лишь потому, что отродье Илишей находится здесь недостаточно долго. Надеюсь, вы прирезали эту легенду среди побережных убийц, тело сожгли, а пепел развеяли по ветру?
Неожиданно и совершенно непоследовательно пришло осознание того, что мне недостает Веарьяна Илиша, кем бы он там ни был: охотником за головами, Проклятым Ублюдком или просто человеком с примесью крови горгонов и язвительным чувством юмора.
Похоже, я скучала по этой длинноносой бестии…
– Не совсем, – осторожно подбирая слова, ответила я. – Скажем так, мы его в овраге схоронили. Правда же, Эона?
– Ну да, – охотно подтвердила та. – Только…
– Только… – перебила я девушку, собирающуюся поведать Кирине, что в овраге оставили мы Верьяна в добром здравии и под прикрытием заклинания Защитной Сферы, рассчитанного на пару суток, – теперь нам очень уж хочется узнать побольше об этой знаменитости.
Расчет оказался верным.
– Кир, расскажи, а? – предсказуемо заканючила падкая на сказочки Эона.
– Долго рассказывать. – Неранка в задумчивости машинально накрутила на палец темную непослушную прядку. – Длинная это история, не одно поколение тянется.
– Так мы вроде тоже никуда не спешим, – елейно улыбнулась я. И с фальшивым сочувствием в голосе добавила: – Хотя, возможно, у тебя с похмелья язык заплетается?
Эона хихикнула.
Как вы понимаете, дальше упрашивать темноволосую не пришлось.
– Береговые аристократы Идана [Идан – самая северная из провинций Великой Империи Тилан.] благородны и возвышенны лишь в песнях хорошо проплаченных менестрелей, – для острастки скрипнув зубами, распевно начала рассказ Кирина, – а на деле морским грабежом да мародерством уже который век не брезгу…
Внезапно неранка замолчала на полуслове и пристально вгляделась в горизонт. Мы с Эоной посмотрели в ту же сторону и синхронно вздохнули в разочаровании – байкам на сегодня пришел конец.
Отряд степняков налетел с криками и улюлюканьем, сбивая нас в тесную кучку. Мир вокруг завертелся в бешеной, сводящей с ума пляске под музыку лошадиного ржания.
– Мир тебе и твоим спутникам, Кирина-абы! – прокричал круглолицый мужчина в отороченной лисьим мехом шапке, пытаясь перекричать поднятый всадниками шум.
– А тебе и твоим воинам – доброй схватки с хорошей добычей, Талеген-дай!
– Да услышит твои слова Великое Небо, дочь Мудрой Матери. – Предводитель степняков хитро прищурился, хотя и не сбавил свой велеречивый пафос. – И не оставит Оно своей благодатью того юного воина, что, перебрав накануне хмельного напитка, не смог сегодня утром взобраться на коня.
Кирина неожиданно покраснела.
– Дети Белого Коня заждались тебя, сестра…
Меж пузырившимися на степной глади юртами клана Белого Коня пахуче дымили в вечереющее небо очаги, подкармливаемые лепешками кизяка. Перед самой большой юртой нас сгрузили с лошадей прямо в оглушительно галдящую раскосую толпу женщин и детей.
Поясницу ломило от долгого сидения в неудобной позе, кожа зудела, а покрасневшие глаза нещадно слезились. Внезапно еще и правая рука онемела почти до локтя. Я испуганно глянула вниз – за запястье уцепилась ручонка древней бабки. Ее высохшая фигура, принаряженная в расшитый геометрическими узорами халат, напоминала знак вопроса. Круглое личико избороздили тысячи мельчайших морщинок. Но самыми старыми были глаза – наверняка они видели еще первое пришествие Единого.
– Пойдем в юрту, дочка. Пойдем-пойдем-пойдем, – повторяла старуха как заклинание. – Старая бабка Апаш погадает тебе. Глянет на теплые кишки годовалого суслика, всю правду порасскажет.
Нарисованная перспектива отчего-то не вдохновляла.
– Ну… – Я беспомощно посмотрела на Кирину. Та лишь развела руками в ответ.
Видя мою нерешительность, бабка неодобрительно зацокала.
– Старших не уважаешь, дочка. Ай-ай! Нехорошо отказывать провидице, ай нехорошо! Прогневается Великое Небо, возропщут попранные предки…
