Ехидно хихикая про себя, я с гордым видом проследовал в сторону местоположения второго заряда. Думаю, когда капитана примутся потрошить в Москве и раскладывать по полочкам все те сведения, которые я ему выболтал, то специалисты немного одуреют. Во-первых, големостроение — новая отрасль науки, причем она непосредственно связана с кибернетикой и проблемой искусственного интеллекта — от одной мысли об этом у допущенных к допросу капитана ученых должны остатки волос дыбом встать и глаза засветиться в лучших вампирских традициях. Во-вторых, мысль о кристаллических накопителях и бомбах на их основе не даст спать спокойно уже военным. Только надо будет потом, когда устаканится мой статус и наладится нормальный диалог, разъяснить местным меднолобым, что мощность такой закладки пляшет от размеров и совершенства используемого кристалла. Да и прочность камушка значение большое имеет. Если взять изумруд и алмаз одного размера, то окажется, что при равной массе и размере в алмаз влезет, как бы не в разы больше энергии. Думаю, потрошить алмазный фонд Гохрана им не дадут. Хотя…
…
Капитан Кадорин Андрей Геннадьевич
Четыреста метров по лесу это совсем не то, что те же четыреста метров по дороге. Да и передвигаться приходится медленно и осторожно — судя по всему, вокруг немцев скоро будет, как собак нерезаных.
Аккуратно выглядываю из кустов и вижу картину — развороченное зарядом полотно и в кювете валяется мотодрезина и две платформы. Всё это густо присыпано шпалами и рельсами, наваленными беспорядочной кучей. Все как говорил Ссешес — поехали чинить и не доехали. Еще две платформы, правда, остались на полотне, но судя по просевшим в грунт по оси колесам, убрать их будет очень непросто. Чем в принципе сейчас и занимается железнодорожный кран с паровым приводом, подтащенный сюда немцами. Да какой там кран, целый ремонтный поезд: аж два паровоза, шесть платформ с инвентарем, шпалами и рельсами. А еще два пассажирских вагона — любят, сволочи, уют и тепло. Ну и пыхтящий кран, цепи от которого ремонтники, как раз и пытаются завести под сошедшую с рельс платформу, для того чтобы поставить ее назад.
Довершают картину две открытые платформы с брустверами из мешков с песком, оснащенные спаренными зенитными артавтоматами (судя по всему двадцатимиллиметровыми). Вокруг места крушения суетится железнодорожная прислуга и выставлен караул. Лично я насчитал два отделения. Еще по отделению размещено на платформах с зенитками. В общем, охрана достаточная для того чтобы отогнать небольшой отряд окруженцев или партизан, скрывающихся в лесах. Единственно странно, почему на месте первой аварии пока нет никого, а на месте второй — вон как суетятся. Хотя, может уже все обследовали с утра и решили, что трупы могут и подождать. Пока я предавался рассуждениям, немцы довольно споро подвели под платформу цепи, и натужно пыхтя, кран начал приподнимать ее над насыпью. Еще секунда и обода чугунных колес вышли из вспаханного ими грунта. Хоть расстояние было довольно велико, но все равно было хорошо видно ссыпающуюся землю из забитых при сходе с рельс пустот вагонных тележек. Вдруг, рядом со мной раздалось раздраженное шипение, и знакомый насмешливый голос произнес:
— Ух, ты — какая кракозябра! Нет, я просто не могу позволить этим сволочам портить столь занимательный пейзаж.
Разворачиваясь к Ссешесу, я уже понимал — сейчас произойдет что-нибудь непоправимое. Поздно!
С низким рыком, больше подходящим какому-нибудь дикому животному, чем разумному существу, Ссешес взмахивает разгорающимися красным пламенем ладонями и с резким выдохом кидает в сторону немцев, сотканный из ярких переливающихся нитей огня шар. Шар — размером с хороший кочан капусты. Оторвавшись от поверхности ладоней, тот со скоростью галопа хорошего скакуна полетел к крану.
Следующие несколько минут наверно запомнились мне до конца моей жизни. Шипение и треск разгорающихся меж черных ладоней, оснащенных хищного вида когтями, огненных шаров. Низкий гул, раздающийся при их полете в сторону противника. Взрывы. Взрывы, по ощущениям похожие на работу чемоданов дивизионного калибра и гул пламени, смешанный с шипением пара из развороченных паровозных туш. Вставший дыбом паровоз, опрокидывающийся на тендер. Скрученная взрывом стрела, отлетающая в сторону от полотна. Разбегающиеся в стороны, подобно муравьям, фигурки. Голос, переливающийся обертонами счастья, рычащий слова на незнакомом языке.
— L'alurl gol zhah elghinyrr gol!
И, улыбка — счастливая, острозубая улыбка, выглядывающая из-под сползшего капюшона.
На четвертом огненном шаре Ссешес пошатнулся и схватившись за меня в качестве опоры, прошептал уставшим, но безгранично счастливым голосом:
— А теперь, как говорят дварфы, нагрузившись драконьим золотом — надо побыстрее валить, иначе все выйдем через задний проход!
Как мы потом бежали — я так никогда в жизни не бегал. Ссешес на мне тряпкой болтается — мало что не висит. Сзади доносится дробный перестук уцелевшего зенитного артавтомата и хаотические выстрелы оцепления. Но всё это было каким-то неубедительным и беспорядочным — судя по всему, преследовать нас на полном серьезе никто не собирался. Слишком уж серьезно звучали недавние взрывы. Да я бы и сам не стал связываться с противником, способным тихо подтащить какое-то странное, никем не виданное вооружение и тихо бесследно отступившим. Это получается, что мы, не хуже чем дивизионная гаубица сработали — четыре выстрела и всё — ремонту теперь там не на один день. Крану точно хана и первому паровозу тоже, он бедный аж на дыбы встал. Еще пару платформ поперек путей раскорячило, да и один пассажирский вагон вроде тоже зацепило.
В общем, погони не было, но до лагеря так и неслись, как бешеные лоси — без остановок. Я с языком на левом плече, а на правом Ссешес болтается, и откуда только силы взялись. Но ничего — добежали….
…
Вот и наступил вечер этого насыщенного событиями дня. Запасы магии, кстати, восстановились очень быстро. Буквально пара часов и резерв вновь был полон. Да причём, какой резерв! Только теперь оценил, к чему привело мое нахождение в эпицентре запускаемого источника. Те крошечные запасы магии, которые раньше могло удержать моё тельце, когда-то виделись мне огромными — это же надо, целых три малых лечебных заклятия. Архимаг, блин!
Теперь я могу сравнить текущую величину своих запасов и предыдущую. Если бы полностью не опустошил магический резерв — так бы и был уверен, что три лечилки это мой предел. А тут оказывается, что я без пяти минут ходячая гаубица, плюс передвижной госпиталь в мокасинах. Скорее всего, в процессе первичного пускового импульса энергоструктура моего тела подверглась сильному воздействию и чтобы не отбросить копыта, организм научился работать с энергиями большой мощности и запасал ее до тех пор, пока полностью не заполнился — тогда-то меня и вырубило. Этакая халявная плюшка и экспириенс при выполнении квеста 'Запуск источника'. С утра на радостях создав небольшой, не до конца сформированный файербол, потом подлечился, резерв магии от этого только чуть-чуть уменьшился, тут детство и заиграло — веселую побудку ребятам устроил. Сразу пальцы веером, сопли пузырями — круче меня теперь только яйца, да и то варёные в крутую. Ничего, жизнь она такая штука — обломала сразу. Как только в наглую начал из себя артиллерию изображать — так и обломала. Это только в игрушках, выбежал из леса — двинул серией файерболов и ходи тушки обирай на предмет лута и дропа. А в жизни, если бы не Андрей — хрен бы я оттуда убежал. Рэмбо недоделанный! Конечно — на целых четыре файербола меня хватило. Да таких, что самому страшно стало. Эффект от попаданий до сих пор перед глазами стоит — вставший на попа, окутанный паром, развороченный паровоз — это я вам скажу, внушает. У меня даже темноэльфийская часть сознания варежку от удивления разинула. Просто размер файербола уж очень большой получился и эффект применения явно непропорциональный затраченной энергии. Путем логических рассуждений пришел к выводу, что скорее всего дело в разнице магического фона. Воспоминания с которыми сравнивалось воздействие моего файербола относились к другому континууму и гораздо более сильному естественному фону. Тут можно провести аналогию с воздушным шариком — если надувать его при низком атмосферном давлении, например в горах, то его размер будет гораздо больше чем обычно. Это же относится и к силе взрыва, рвались шарики, как хороший чумадан тола. Без обжатия внешним магическим полем неконтролируемое расширение энергооболочки файербола происходит быстрее (считай по аналогии с ВВ — скорость детонации), и радиус разлета оболочки перегретой плазмы увеличивается. Таким образом, бизантность и фугасность файербола в нашей реальности значительно превосходят свои значения в магически насыщенных мирах. Что не может не радовать. Единственное, что портит мне настроение — это что процесс восстановления резерва начался только после того, как мы вошли в зону действия источника. До этого я просто болтался тряпочкой на плече капитана.
