Кулак поймал «яблоко» на лету, с легкостью раздавил его медвежьей лапищей и вытер растекшуюся по ладони мякоть о штаны. — Вперед, парни! — отдал приказ своим. — Вытопчем и вырубим к демонам этот лес! Ты же, огородница, готовься к смерти. — Он потянул из-за пояса топор и тут же бросил с громким криком: — Жжется! Жжется, зараза, чтоб тебя!
— А я предупреждала, — крикнула ему Санька, но голос лешей утонул в воплях ринувшихся в бой головорезов.
И дерево встретило их.
Двинулось, медленно, размеренно, мощно. Вспучилась поднятая корнями земля. Ветви качнулись, рождая ветер. Натужно и басовито скрипнул ствол.
Никогда прежде Санька не ощущала магию так отчетливо. Сила бежала по венам, она была внутри, прокачивалась сердцем и разносилась кровью по телу. Посох, зажатый в руке, раскалился, и Санька отбросила его в сторону.
Она ни разу в жизни не чувствовала себя такой сильной.
Такой уверенной.
Она будто сама стала огромной и многорукой, как дерево. И смотрела откуда-то с высоты на наемников, бегущих в ужасе прочь. Спотыкающихся, падающих, пытающихся уползти… И хлестала, хлестала их ветвями-руками, и жгла ядовитыми соками и скидывала корнями с земли…
— Никогда! Слышите? Никогда не смейте возвращаться сюда! Это я, лешая, говорю вам!
* * *
Она не помнила, как все закончилось.
В какой-то момент реальность отступила, оставив место забытью.
Санька, кажется, упала…
А потом очнулась. Думала быстро, но, постепенно поняла, что она уже не с деревом, не на поле боя. Голова ее покоилась на коленях у Биргера. Под спиной жестко ощущались нагретые солнцем половицы терраски. Альбинка держала ее за руку, а над головой посапывала в слинге привязанная к груди мага Мирабелла.
И лешие были тут.
И волки.
И анчутки. Они выглядывали из-под крыльца с испугом и интересом.
Стояла в тени ели единорожица, неподвижная, как мраморная статуя.
Глазунчик восседал на ручке корзины. Чуть поодаль от него, на козлах для пилки дров, убранных от дождя, сидел один из молодых сиринов.
Санька приподнялась, потерла лоб
— О-ох, как голова-то болит… — Она улыбнулась. — Вы все целы. Какое счастье… И не смотрите на меня так, будто ждете какого-то чуда…
— Ты сделала чудо, мама. Ты всех победила! — взволнованно объявила Альбинка. — Всех-превсех!
— Правда?
— Да, — подтвердил Альбинкины слова Биргер. — Наемники бежали. Жалкие остатки тех, кто уцелел. Жаль, что я не смог придушить их главного собственными руками…
— Их главный в бой не вступал, — рассказала Санька. — Ждал поодаль. Не спешился даже.
— Ты о Кирбине? — догадался Биргер. — Я-то другого негодяя имел в виду. Бугая по кличке Кулак. А Кирбин… Пойдем-ка, покажу кое-что…
За кухней, перепуганный и грязный, валялся Лундц. Мама Глазунчика принесла его туда и теперь восседала на своем трофее, стиснув ему когтями ноги и грудь. Одно неловкое движение или попытка сопротивляться — и перегнет, переломит хребет пополам.
Так совы иногда с добычей поступают…
— Вы не посмеете! Вы за это ответите! — вопил Лундц. — Да вы знаете, кто я?
— Знаем, — строго объявила ему Санька. — И предъявим Королеве при первой возможности.
— Мой покровитель будет здесь раньше, чем ваша Королева, — злорадно прошипела добыча сирина. — Еще ничего не закончилось.
— Блефует, — успокоили Саньку Шанья и Рами. — Если он про министра, то тот вряд ли сюда так скоро заявится. Он тот еще трус.
Но Кирбин не блефовал.
И министр появился на следующий день, когда остальные лешие разъехались по своим участкам.
Но раньше него прибыла Королева.
Санька так растерялась, что на какое-то время потеряла дар речи, едва увидев, что прямо с небес к ее домику опускается некто огромный и великолепный.
Королева прилетела на заре.
Лешая выскочила на терраску, забыв обуться, непричесанная, сонная — после битвы спала, как убитая. Следом вышла Альбинка. Появился Биргер с малышкой на руках. Волки высунули носы в сырой утренний холод и попятились. В такую промозглую рань выходить из тепла они не желали ни за какие коврижки…
Когда все обитатели лесного домика только продрали спросонья глаза — предыдущий день выдался тяжелым и насыщенным событиями — Королева уже успела спешиться и оглядеться.
Санька ожидала, что будет большой кортеж: кареты, глашатаи, сопровождение, какие-нибудь трубачи, знаменосцы, пажи, — но не было ничего. Ее Величество прилетела на большом, каурой масти пегасе в сопровождении двух строгих колдуний в высоких шляпах и звездчатых мантиях. Под колдуньями пегасы были гнедые. Рядом с ними опустилась пара суровых пятнистых грифонов с нагрудниками в виде гербов Либрии.
— Ее Величество Ориэлла Первая приветствует вас, — объявила одна из колдуний.
— Доброе утро, Ваше Величество, — ляпнула Санька первое, что смогла произнести после короткого ступора.
«Боже мой, ну что я несу? Разве так можно… с Королевой? Поклониться надо или реверанс? Или не надо?» — запаниковала она. Нужно срочно взять себя в руки!
Но быстро собраться не получалось, и Санька растерялась окончательно.
Королева улыбнулась краем длинных губ — улыба ее походила на улыбку Чеширского Кота.
— Лешая, верно? — спросила с нескрываемым любопытством.
— Да, рада служить вам, Ваше Величество. — Санька хотела изобразить книксен, но, засомневавшись, как это правильно делается, просто вежливо поклонилась.
— Покажи мне угодья. И Древо, — прозвучало с высоты.
Саньку прошиб озноб. За что хвататься? Куда бежать? Ничего же еще не доделано…
— Ма-а-ам! — громом грянуло за спиной. — Вот Древо. На, покажи.
В руки ткнулся горшок с саженцем, и Санька неловко продемонстрировала его венценосной особе.
— Ваше Величество, взгляните.
Королева нависла над лешей. Высокая! Настоящая великанша. Золотистые волосы, стиснутые на лбу тонким обручем из белого светящегося металла, волнами качнулись возле Санькиного носа. От бархатного брючного костюма пахнуло фиалками и ванилью.
Альбинка, сгорая от любопытства, разглядывала удивительную гостью. Королева почувствовала взгляд, неспешно повернулась к девочке. Задала вопрос:
— Будущая лешая?
— Или лешая, или учительница, или скрипачка. Не решила еще пока, — призналась Альбинка.
— Скрипачка? — Во взгляде Королевы мелькнул интерес. — И на чем же ты играешь?
— Сейчас! — Альбинка воодушевилась невероятно и, спотыкаясь, понеслась за инструментом. — Я вам сейчас покажу… Свое избранное!
— Аля, — шикнула на нее сквозь зубы перепуганная Санька, но Королева позволила:
— Пусть.
Дочка вернулась со скрипкой, вытянулась по стойке смирно, объявила громко:
— Песня народная, торжественная. Исполняет Залесская Альбина. Подготовительная группа.
И понеслась над поляной незамысловатая бодрая мелодия.
Королева дослушала до конца. Кивнула с одобрением.
— Прекрасно. — Ухоженные пальцы с короткими бесцветными ногтями погладили листик Древа. — И это тоже. Ему тесно в горшке. Ты не находишь?
— Пересадить не было возможности, — отчеканила Санька.
— Что же мешало?
— Ваше Величество, мне нужно рассказать вам о многом, — выпалила лешая, боясь отчего-то, что ей не дадут договорить. — Пожалуйста, выслушайте. Это
