— Безосновательных, госпожа ведьма. Вы, как и большинство магически одаренных, не принимаете в расчет тот факт, что все магические ордены, сообщества, и черноведьминские сборища функционируют на территории королевства, а значит подчиняются строгим законам государства. В соответствии с законом вы, как я дважды уже повторял, находитесь под моей опекой.
Судорожно выдохнув, осторожно напомнила:
— Черные ведьмы все же вне закона, а что касается ордена Света, то они в состоянии вынудить короля изменить любой закон и…
Мне улыбнулись. А затем очень мягко Джонатан произнес:
— Ни один белый маг, даже самый могущественный, не станет переходить дорогу ловцу моего уровня.
Потрясенно выдохнув, я облизнула губы, задумалась над сказанным мордой, прикинула расстановку сил и… и после произошедшего у Грехен, была вынуждена признать, что в словах Джонатана резон имеется. В конце концов нас способны убить белые маги, а вот белых магов при необходимости уничтожают как раз таки ловцы.
И тут господин мэр, став вдруг очень серьезным, едва слышно произнес:
— Я со всеми разберусь, Тель, — с ведьмами, магами, орденом и даже Преисподней, но как твой опекун, я даже себе не позволю прикоснуться к тебе без твоего разрешения.
И морда посмотрел на меня вопросительно. Не настойчиво, не требовательно, в его карих глазах был вопрос и… и, наверное, еще надежда. А меня не то чтобы бесит, когда так смотрят, просто… неловко стало.
Невольно поежившись, опустила глаза, упорно глядя на третью сверху пуговицу на мундире морды. В спальне стало тихо-тихо, словно ни я ни мэр вовсе не дышали. А потом он произнес:
— Госпожа ведьма, я…
Подняла голову, посмотрела на морду… почему-то вспомнилось, как он волосатый и взбешенный пожирал ветчину в моей спальне… И как отказался собирать чемоданы… И как устроил мне спуск по тропке вниз в озеро… Но почему-то больше всего вспомнилось, как он повернул голову, увидел меня впервые и какой у него тогда был взгляд и…
— Морда, — я насупилась, — а почему ты меня при встрече милым дитем обозвал? — моя черноведьминская гордость требовала немедленного ответа.
Джонатан удивленно вскинул брови, хмыкнул и вполне серьезно ответил:
— Потому что когда ты не в образе, ведьма зловредная прекращай обзывать меня мордой, ты очень миленькая.
Выражение "ведьма зловредная прекращай обзывать меня мордой" невольно вызвало улыбку. Обняв мэра за шею, я поинтересовалась:
— А когда в образе ведьмы?
— Ужасно красивая. — последовал ответ.
Тоже серьезный, но глаза у некоторых искрились улыбкой.
— А почему ты меня называешь мордой? — неожиданно поинтересовался Джонатан.
— Породистый, — лаконично ответила я. После добавила: — В смысле ты наглая породистая морда.
— Если рассматривать в этом контексте, то даже как-то льстит, — улыбнулся мэр.
— Я всегда высоко оцениваю своих врагов, — с достоинством сообщила черная ведьма.
Улыбнулся шире, затем вновь став серьезным, тихо спросил:
— Так я услышу ответ, Телль?
Обняв его, прижалась щекой к его груди и подумала, что морда все-таки не слишком умен. То есть умен, но не во всем. Иначе бы уже давно догадался, что черные ведьмы если против на руках ни у кого не сидят, и никого не обнимают и уж точно ни за кого, кто им безразличен не переживают. И, наверное, мне уже стоит ему об этом сказать, а то…
Дверь распахнулась в тот самый момент, когда я собиралась просветить морду.
Мои волосы заискрились еще до того, как повернув голову ко входу, увидела сверкающего от боевой магии белого мага. Вид у рожи оказался до крайности грозным — в голубых глазах вспыхивали молнии, волосы развевал ветер готового сорваться с пальцев магического вихря, доспехи сияли лунным светом, воздух вокруг рожи трещал от напряжения.
Маг медленно перевел взгляд от меня, на мэра и глухо, но с прорывающимся яростным ревом произнес:
— Так значит мои подозрения по поводу вашего личного интереса к ведьме лишь подозрения, господин Вегард?! — и воздух загудел втрое сильнее.
Магия, белая магия заполнившая пространство спальни, имела четкий привкус смерти. Я черная ведьма, но даже я чувствую, когда сила переходит грань. Сила рожи ее перешла! И сейчас концентрировалась, нагнетая напряжение как в сжатой пружине! И никаких сомнений не осталось — рожа пришел убивать. Именно убивать!
Игнорируя что-то попытавшегося сказать мэра, я напряженно напомнила:
— Убийство смертного без повода тебе никто не простит, Арвейн.
Полубезумный взгляд мага переместился на меня. Несколько секунд рожа испепелял взглядом, затем зло прошипел:
— За связь со смертным, тебя объявят вне закона. Ты станешь изгоем даже у черных ведьм, Телль!
Подумаешь, у нас и так среди черных ведьм принято этих самых ведьм не любить.
— Переживу, — ядовито улыбнувшись, ответила я.
И призвала свой источник. Потому что за морду я буду сражаться, и никакому психованному магу его не отдам и…
— А теперь очень мягко и спокойно, отпусти свой источник, — раздалось у меня над ухом.
И он сняв их с себя, сжал мои ладони. Обе, и нежно погладил большими пальцами, прервав мое возмущенное восклицание тихим:
— Я влил в тебя восстанавливающее зелье, гораздо большую дозу, чем в прошлый раз, и использовать магию как минимум час противопоказано. Расслабься.
— Но… — попыталась было я.
Однако совершенно не слушая, Джонатан поднялся, осторожно переложил пытающуюся возражать меня на постель, подмигнул, а затем, выпрямившись и глядя на находящегося в ореоле боевой магии белого, холодно поинтересовался:
— Насколько я понимаю, претензии у вас исключительно ко мне, мэтр Октарион?
Рожу передернуло, но сохраняя остатки разума, маг хрипло вопросил:
— А у вас имеются сомнения, господин Вегард?!
— Ни малейших, — усмехнулся мэр.
И эта усмешка стала последней каплей для лишившегося мозгов рожи! Я ничего не успела сделать, как маг нанес удар! Неистовый, переполненный силы, убийственный удар и синий огонь направленным столпом снес Джонатана!
Мой перепуганный крик раздался одновременно со звоном выбитого телом мэра окна спальни, и оторопевшая от ужаса я, не успела ничего предпринять, как белый метнулся следом, промчавшись мимо меня в вихре боевой магии, и швырнув в меня молнией заклинания.
А черная ведьма задохнулась от боли, сжимаясь на покрывале. Холод, смертельные оковы холода стиснули запястья и щиколотки, петля на шее, словно пальцы белого мага и осознание — Джонатана больше нет! После таких ударов не выживают, после… Слезы оказались тем единственным, что было способно двигаться, они и заструились по щекам, злые слезы разъяренной ведьмы, а я призвала источник! Дохрай отозвался разъяренным рыком, и магия заструилась по кончикам пальцев, вверх по ладони, чтобы раствориться в ледяных оковах, пройдясь по телу судорогой боли.
