– Вы слышали это? Оскар, ты слышал? – Восторженный кенар возбужденно кружился в воздухе. – Ну, разве это не великолепно, не восхитительно?
Его прервал знакомый голос, раздавшийся неподалеку:
– Неужели в этом городе мне не дадут поспать? – Поднявшись, выспавшийся, но раздраженный Цезарь потянулся, зарылся когтями в землю, вытянув вперед морду.
– Как всегда, жалуешься. – Какао поднялась и лапой переворачивала только что упавший мясофрукт. – Кто будет завтракать?
Они собрались вокруг кучи еды и начали лениво завтракать, непринужденно беседуя. К ним присоединилась Смегден. Она не торопилась улизнуть, не поев. Да уж, думал Оскар, в этом почти раю животным в общем-то и спешить некуда.
– А знаете, – промычал Цезарь с полным ртом, набитым мясофруктом, который он задумчиво пережевывал. – Это действительно замечательное место.
– Очень замечательное, – согласился Сэм откуда-то из-под своих колец.
– Чрезвычайно замечательное, – неизвестно зачем добавила Какао.
– Здесь так хорошо, – продолжил Цезарь, – что можно остаться.
Оскар смотрел на него, прищурившись:
– Ты хочешь сказать, что захочешь вернуться сюда, после того как мы отнесем белый свет в Годланд?
Стараясь не встречаться глазами с псом, золотистый кот смотрел на небо сквозь ветви, унизанные лавандовыми листьями и сиреневыми плодами.
– Не совсем. Я думал, что это могло бы стать самым подходящим концом нашего путешествия.
– А как же жители Годланда? – Тон Макитти был обвиняющим, но Цезарь не сдавался.
– А что они? Я знаю, все это уже обсуждалось. Но ведь мы десятки раз рисковали своими жизнями до того, как узнали, что такое место, как Фиолетовое королевство, существует не только в мечтах. Что если наше везение закончится? Сколько раз нам еще удастся выскользнуть из безвыходного положения? А здесь есть все, что нам нужно: свободная еда, падающая прямо с дерева, чистый воздух, прозрачная вода и трудолюбивый волшебный народ. Это не просто убежище – это почти небеса. Сиреневые небеса, но тем не менее. А что до людей Годланда, так что они для нас сделали? Мне жаль, что они страдают, я не люблю смотреть на страдания. Но, сказать по правде, я их не особенно люблю. Они люди, а мы – нет.
– Ты был человеком, – напомнил ему Оскар. – И можешь снова им стать.
– Зачем? – На этот раз Цезарь поднял глаза и посмотрел на своих друзей. – Пройдя через все, с чем сталкивается человек, и вспоминая о своей кошачьей жизни, я понял, что у людей жизнь не сахар. Я больше привык быть котом, а не человеком. Это не такой уж плохой способ прожить жизнь. Конечно, – добавил он задумчиво, – если бы я был вынужден провести ее в виде собаки…
Макитти встала между ними.
– Дело не в этом. Мы поклялись исполнить последнюю волю Хозяина Эвинда, и мы должны помочь тем, кто в беде. Как насчет этого, Цезарь?
Кот почувствовал себя неуютно.
– Хозяин Эвинд был хорошим человеком, хоть он и не кот. Но он умер, а мы нет!
– И ты думаешь, это отменяет наши обязательства? – потребовал ответа Оскар.
Цезарь стоял на своем:
– Речи настоящей собаки: ласкающейся, по-рабски влюбленной, пускающей слюни; собаки, готовой отрезать одно ухо за то, чтобы ее погладили по головке.
Макитти заговорила, прежде чем разозленный Оскар успел ответить:
– И среди кошек есть такие, которые считают преданность не только собачьим словом.
Какао присоединилась к спору:
– По моим подсчетам ты должен Хозяину Эвинду около двух тысяч мисок молока, сто пятьдесят фунтов мяса, бессчетное количество кусков со стола, ломтей сыра и столько кошачьей мяты, что хватило бы усыпить кугуара. У тебя совсем нет благодарности, чувства чести?
– Я бы не смог повернуться спиной к Хозяину Эвинду и отказать ему в последней просьбе, – подвел черту Сэм.
– А у тебя спина-то есть? – Цезарь уставился на питона. – Я не хочу, – прошипел он, – чтобы мою честь кота ставила под сомнение змея. Но я думаю, вы все – сумасшедшие. – Повернувшись, он отбежал к дереву, где кенгуру играли в мяч со стоявшими в кругу бонобусами.
Оскар вспомнил про самого маленького члена их отряда. Он спросил у него:
– Мы не слышали тебя, Тай. Ты-то что думаешь?
Кенар выпятил свою лилово-желтую грудку.
– Я всем обязан Хозяину Эвинду. Если бы не он, я был бы лишь птичкой в клетке и никогда не смог поучаствовать в таком важном путешествии.
Оскар кивнул, потом серьезно взглянул на Какао:
– А ты не думаешь, что Цезарь прав? И мы должны забыть о нашем задании и остаться здесь?
Она покачала головой, так же дерзко, как прежде в человеческом образе:
– Ну, какие же мы друзья человека, если бросим единственное важное дело, порученное нам? Я всегда считала Эвинда другом. Большим, неуклюжим, неловким, но очень добрым другом. – Она еще раз кивнула. – И я доведу это дело до конца ради моего друга.
– Сказано настоящей кошкой, – одобрительно промурлыкала Макитти. Она помотала хвостом. Когда она подняла хвост вверх, на его кончике удобно устроился самый маленький член экспедиции. – Я уверена, что когда мы найдем белый свет, Цезарь поймет, в чем его долг, и придет в чувства.
– Какие «чувства»? – прорычала Какао. – Это слово к Цезарю не относится. П-ф-ф-ф! У этого кота есть только одни чувства – природные.
– Не будь к нему слишком строга, – сказал ей Тай. – Это королевство меня тоже сильно притягивает. – И он подтвердил эту мысль короткой, но веселой песенкой. – Здесь так много соблазнов.
Какао недовольно фыркнула и ее усы оттопырились:
– Тогда лучше поскорее собраться и продолжить поиски света.
Они нашли Смегден в окружении бурундуков, белок и древесных крыс. Звери играли в сложную настольную игру, демонстрируя, что для тонких и точных движений не обязательно иметь человеческие руки. Вместо доски с клетками они использовали листья, а вместо фигур – зернышки разной формы. Зрители, не участвовавшие в игре, непрерывно тараторили.
Передвинув продолговатое семечко на три листа вперед и один в сторону, возбужденная мышь заметила своих бывших подопечных.
– Опять вы! – резко сказала она. – Что еще? Вы разве не выспались?
– Отлично выспались, – заверила Макитти. – Мы так хорошо отдохнули, что хотели бы посмотреть и на другие чудеса Фиолетового королевства.
– Я что, похожа на общественного экскурсовода? – возмущенно пискнула мышь.
– Нет, – ответила Макитти. – Ты похожа на завтрак, но я уже поела. Не могла бы ты проводить нас по городу? Так, чтобы мы сами начали ориентироваться?
Грустно покачав головой, Смегден передала свою партию в игре бурундуку, сидевшему рядом, и засеменила к своим мучителям.
