Прекрасно поужинав, они предоставили Оскару решать, что делать дальше.
– Нужно взять семена этого дерева с собой домой, – заявил он в промежутке между собачьей отрыжкой, – и посадить их во дворе дома Хозяина Эвинда. Но это потом. А сейчас, где нам можно поспать эту ночь?
Смегден повела рукой – настолько широко, насколько позволяли ее мелкие размеры.
– Почему бы не провести ночь здесь, в великих Общих садах? Многие животные так и делают. – Повернувшись, она показала на кружевные башни и спиральные здания. – Они кажутся вместительными, но на самом деле, как ульи, разделены на маленькие комнатки, пригодные только для волшебного народа или для таких, как я. Вам там будет неудобно, придется протискиваться по узким коридорам, к тому же, будут обволакивать необычные и странные запахи. – Она, семеня, отошла от дерева со вкусом рыбы. – А здесь можно вытянуться и чувствовать себя уютно. Места много, климат всегда приятный и много еды. Другие животные вас не потревожат. – Тут ее маленькое личико сморщилось при воспоминании о неприятном запахе. – И вообще, кто захочет спать в логове тролля?
Какао смотрела на светящиеся дорожки садов, вымощенные плоскими пурпурными драгоценными камнями. Изогнутые вкусные стручки на ветках заслоняли звезды, а оживленный гомон обитателей деревьев постепенно стихал с наступлением ночи. Все было таким приятным и располагающим, что она начала нервничать. И поделилась опасениями с провожатой.
– Вздор! – Уперев крохотные ручки в округлые бока, Смегден вздохнула и пропищала: – Ну, ладно, так и быть, останусь с вами на одну ночь. – Она и не пыталась скрыть свое раздражение. – От этого вам станет спокойнее?
– Намного, – согласилась Какао, испытывая облегчение. Хотя Цезарь ничего не сказал, но он втайне остался доволен предложением мыши. И никто из их компании не возражал, чтобы провожатая побыла с ними подольше.
Надо было видеть, как Смегден, совершенно ничего не боясь, свернулась клубочком рядом с огромным Сэмом, улегшимся кольцами. А ведь он по природе – хищник. Сильный питон был, как колбаса, набит кусочками мясофруктов и уже спал, молча переваривая еду. Учитывая количество съеденного им, Оскар порадовался, что змеи не храпят. Выбрав подходящее дерево, он обежал кругов шесть вокруг него, а потом улегся у основания, носом к стволу. Цезарь лег в сторонке, сам по себе, как и Какао. А Тай подыскал себе уютную ветку, чтобы провести на ней ночь.
Макитти устроилась рядышком со взъерошенным псом, который был их командиром. Оскар пытался не обращать внимания на ее пристальный немигающий взгляд. Он зевнул и вдруг понял, насколько он, на самом деле, устал.
– Что еще, мисс Взволнованные Усы?
– Фиолетовое королевство – красивое и приятное место.
– И это тебя огорчает? – Он вопросительно поднял брови. А поскольку теперь к этой части тела добавился еще клок серой шерсти, то жест получился внушительный.
– Нет. Это место похоже на то, что нам нужно. Нам так и говорил этот неприятный капитан Ковальт.
– Тогда в чем проблема? – Он сокрушительно зевнул, что дрожью отозвалось по всему телу и закончилось подергиванием хвоста.
– Есть вопросы, от которых мы отмахивались на протяжении всего путешествия, но их нельзя больше откладывать. Предположим, мы найдем его. Как нам его получить? У нас нет денег, а если бы и были, то они, наверное, тут не годятся. Предположим даже, что нам все-таки удастся его заполучить. Как мы понесем его домой? В чем носят свет?
– В сумочке из лунных лучей, в чем же еще? Откуда мне знать? – Стараясь говорить не слишком сердито, он положил голову на скрещенные лапы. – Нельзя ли подумать об этом завтра?
– Мы все это откладываем уже несколько недель. Но, думаю, придется подождать еще один день. Все остальные уже спят. – Подняв голову, она обвела взглядом каждого члена их маленького усталого отряда. – Просто подобравшись так близко к цели, к которой мы с такими трудностями шли, я, наверное, стала чуть более суетливой, чем обычно.
– Хорошо, – сказал он ей. – Суетись, сколько влезет. Я до завтрашнего дня не собираюсь беспокоиться ни о чем, даже о судьбах мира. – Он выдавил из себя собачью улыбку. – Это то преимущество, которое у собак есть перед кошками и людьми. Мы не страдаем от стрессов. Кроме породистых собак, конечно, а мне всегда было жаль их. – Отвернув немного голову и закрыв глаза, он выбросил все слова Макитти из головы.
Последнее, что он мельком увидел, была умиротворенная Смегден, уютно примостившаяся в одном из колец Сэма. Ей было безразлично, что по соседству были крепкие зубастые челюсти, которые при других обстоятельствах съели бы ее так же легко, как кит угря.
Оскару показалось, что он проспал всего мгновение. Он не знал, сколько длится ночь в здешних местах, но вряд ли она так сильно отличалась от остальных королевств. Над головой, как прозрачный, хрусталь, сияло аметистовое солнце. Но проснулся он не от мерцающего солнечного света и не от толчков и ворчания своих товарищей.
Он проснулся от музыки.
И какой музыки! Она лилась из тысячи глоток, поющих хором, и ни одна не выбивалась из мелодии. Эти голоса могли не только подражать любой человеческой песне и даже спеть ее лучше, они могли воспроизвести любое мыслимое созвучие.
Должно быть, на деревьях в Общих садах проснулись десятки тысяч певчих птиц. Их веселый гимн утру был действительно прекрасен.
Райские птицы разливались чувственными трелями рядом с птицами поменьше. Журавли и вороны обеспечивали партию ударных инструментов, а попугаи какаду и ара подражали человеческим голосам так искусно, будто у них были не крылья, а руки. Маленькие птахи создавали аккомпанемент леса и ветра, а мощное пение хищных птиц звучало контрапунктом элегическому основному мотиву.
Оскар повернулся на спину в мягкой траве и палых листьях, задрал все четыре лапы в воздух и потянулся, наслаждаясь музыкой, звучавшей все громче. Достигнув апогея, величественная увертюра солнцу стала затихать, становясь мягкой, как только что оперившиеся цыплята. Только тогда ликующий Тай соскользнул с ветки и поприветствовал своих друзей. Он с удовольствием поучаствовал в концерте.
– Вы слышали это? Оскар, ты слышал? – Восторженный кенар возбужденно кружился в воздухе. – Ну, разве это не великолепно, не восхитительно?
Его прервал знакомый голос, раздавшийся неподалеку:
– Неужели в этом городе мне не дадут поспать? – Поднявшись, выспавшийся, но раздраженный Цезарь потянулся, зарылся когтями в землю, вытянув вперед морду.
– Как всегда, жалуешься. – Какао поднялась и лапой переворачивала только что упавший мясофрукт. – Кто будет завтракать?
