Он быстро смешался с толпой, на ходу перевернув двусторонний плащ. Жемчужный превратился в тёмно-синий, менее приметный. Краем глаза видел, как насторожился и заволновался маха. Он стоял, раздувая ноздри, но не мог открыто проявлять свою сущность на ярмарке, где много быстрых на расправу мужей.
Лерран раздавил в кармане капсулу, меняя свой запах. Ищи, ищейка, и может тебе повезёт. Но лучше не вставай на пути — сегодня не день для игр, можно получить стило под ребро, и даже властительный папаша не сможет найти концы трагической случайности. На ярмарке каждый день кого-то убивают — преднамеренно или случайно.
Он прочёсывал рынок тщательно, цепко, спокойно. Ясная голова, острый взгляд, умение охватывать вздором большие толпы людей и находить желаемое. Нищеброд как сквозь землю провалился, но Лерран чувствовал: он не ушёл и не отправился в странствия. Однако найти его оказалось непросто.
Лерран наткнулся на него случайно за пределами рынка. Маг сидел на песке, вытянув одну ногу и прижав вторую к груди. На согнутой ноге расслабленно покоилась породистая узкая кисть с длинными пальцами. Нищеброд задумчиво смотрел на волны, что набегали на берег, разбивались и снова уходили искать сине-зелёную глубину.
— Зачем ищешь меня? — спросил не поворачиваясь и не отрываясь от своего созерцательного занятия.
— Ты не выполнил нашу сделку, — Леррану во что бы то ни стало хотелось выплеснуть глухое раздражение, но он понимал: с магом ему не тягаться.
Нищеброд слегка пожал плечами, продолжая пялиться на морскую пену:
— Он вернётся. Зачем спешить? Сегодня или через три дня?.. Сейчас у него заботы куда важнее, чем заполучить бесполезные костяшки, не спасающие от разрушительной стихии. У тебя есть шанс получить желаемое без всяких ухищрений…
Маг оторвал взгляд от волн и насмешливо посмотрел на Леррана. Сверкнули из-под капюшона жёлтым глаза, иронично изогнулась широкая бровь:
— Конечно, если ты захочешь, — голос звучал издевательски, красивые губы кривились в ухмылке.
— Что ты этим хочешь сказать? — насторожился и внутренне подобрался Лерран.
— Только то, что сказал. Прежде чем заполучить желаемое, окунись в тайны. Может, их волны покажутся тебе чересчур солёными или горькими. А может, и ядовитыми.
С этими словами маг поднялся и неспешно пошёл прочь. Лерран смотрел ему вслед. Неловкая фигура, загребающая песок ногами, изредка спотыкающаяся. Плечи сгорблены, широкие рукава прикрывают руки. Глубокий капюшон скрывает лицо. Он уверен: сейчас там тёмный непроглядный морок, но со спины — не увидеть. Неуклюжая фигура уходит всё дальше, не оставляя на мокром песке следов. Лерран понял это слишком поздно, но не стал удивляться. В конце концов, маг он или не маг? А про магов ещё и не такие басни рассказывают…
Глава 56. Вопросы без ответов. Дара
Трясётся, покачиваясь, повозка. Мы едем домой. Контраст между ожиданием ярмарки и её последствиями оказался слишком горьким. Мила лежит без памяти, а мы с Гелланом сидим рядом. В повозке. И стараемся не смотреть друг на друга. Под ногами белым призраком бродит Сильвэй. Он просидел целый день, как мышь, в сумке, спрятанный от чужих глаз под плащом, не издавая ни звука, ничем не выдавая себя, а сейчас не находил места, бесцельно вышагивая по узкому пространству крытой колымаги. Наверное, так метался бы Геллан, если смог…
Он сидит изваянием, держа Милу за руку. Напряжённые плечи, жесткая чёрточка у губ. Глаз я не вижу и видеть не хочу. Сказать мне тоже нечего.
— Она самое дорогое, что у меня есть. Ни замок, ни Долина ничего не значат без неё. Возня с ярмаркой, спасением — только чтобы сохранить земли для Милы.
Он говорит тихо, словно через силу, осторожно глотая комок в горле. Наверное, чтобы не заплакать. Так мне кажется. Осторожно касается лица сестры, на ощупь, как слепец. Почти не видно, как Мила дышит, но она дышит — я проверяла сто раз. И сердце бьётся тихо, но ровно, как маленькие часики.
— А теперь слушай, что скажу, — говорю быстро, пока не передумала, — ты этому сумасшедшему не верь. Вот не верь и всё. У него… он тебя ненавидит почему-то, запросто мог соврать. И вообще. Миле не вздумай ничего брякнуть. Я сама… объясню.
Он трёт лоб, будто дырку хочет провертеть.
— Ей всего двенадцать…
— Кончай ныть! — злилась я, конечно, не на него, но нужно было привести его в чувство.
Он выпрямился, прислонился спиной к перекладине, закрыл глаза и судорожно выдохнул. Лучше бы я на него не смотрела. Вместо лица — страшная маска из фильмов ужасов.
Я не знаю, как он это делает, а только через минуту Геллан пришёл в себя — стал привычным, таким, как всегда. А ещё минут через пять очнулась Мила — открыла глаза, синие, как у брата…
Я натянула бодрую улыбку и сияла, словно солнце жарким летом:
— Привет. Ну ты нас и напугала, подруга!
Мила неуклюже опёрлась на локти и села.
— Где я?..
— В повозке, домой едем. Маленькое приключение. Всё хорошо, не переживай. Ни за что бы не подумала, что кто-то ещё от этого падает в обмороки.
— От чего от этого?
Она не заикалась. Поводила головой, смотрела то на меня, то на брата.
— Геллан, ты бы прогулялся? Нам пошушукаться надо по-девчоночьи.
Он молча откинул полог и легко, на ходу, спрыгнул с повозки.
— Ты не переживай, — я убрала влажный локон с Милиных глаз, — все девушки проходят через это. Просто… у тебя девичье недомогание, ага. И всё такое… Ну, не могла же я сказать это при Геллане…
— Дара…
Я машинально несла ещё какую-то пургу, пока не споткнулась о внимательный Милин взгляд.
— А?..
— Я слышала всё. Каждое слово. На ярмарке… и здесь… когда вы с Гелланом…
Не знаю, видел ли свет более дурацкого лица, чем у меня в тот момент. Я прям чувствовала: на лбу можно писать километровые диагнозы слабоумия…
— Не говори Геллану, — попросила Мила, — пусть думает, что я не знаю.
— Может, всё не так уж и печально, — пробормотала я, сдуваясь, как плохо завязанный воздушный шарик.
Мила покачала головой:
— Маг не врал.
Уверенно так сказала, твёрдо, что даже спорить перехотелось. Я скукожилась, прижимая к себе колени. Тут же сверху взгромоздился Сильвэй и ткнулся мокрым носом в мой.
— Ничего, — сказала я упрямо, — мы всё равно что-то придумаем. Сильвэй подтверждающе мяукнул басом.
Мы вернулись в Долину на рассвете. Это был полный горечи и недомолвок путь. Геллану я соврала, а он, наверное, понял, что я лгу.
— Он чувствует тебя, Дара, — сказала Мила, — но попытаться надо было.
Невыносимо смотреть в бледное личико с заострившимся подбородком. Исчез нежный румянец, под глазами пролегли сизые тени, но Мила твердила, что чувствует себя хорошо.
Это был путь недосказанных слов и беспокойных лиц, но за сутки мы стали ближе друг другу, что ли…
Иранна ждала нас на пороге. Чистое лицо без единой морщинки, спокойный взгляд, но впервые показалось мне, что не лицо на ней, а маска с разутюженными тщательно складками. Глазами не увидишь, а внутри чувствуешь…
Я не мешала им, пока они молча разговаривали с Гелланом. Мила вышла из повозки и улыбалась, подставляя лицо первым лучам солнца. Хрупкая, тонкая девчонка, которую хотелось обнять, гладить по голове и бесконечно шептать, что всё будет хорошо…
Иранна взяла её за руку и повела в дом. Мы с Гелланом остались маяться на пороге. Под ногами нарезал круги Сильвэй. После того, как очнулась Мила, мы не сказали друг другу и пары десятка фраз. Молчали и сейчас. Через какое-то время Иранна вышла из домика, и мы, как по команде, вскочили, выжидательно заглядывая ей в лицо.
Муйба покачала головой:
— Я бессильна. Не вижу проклятия, да и не могу увидеть… это… другая сила. Вижу только болезнь — долгую, изматывающую, медленную…
