– Господин, вы тоже любите книги, я ведь вижу… Кто бы вы ни были – помогите мне!
– В чем же?
– Я не заказывал книгу Мальдонаи, это так. Но мое имя назвали не просто так.
– То есть?
– Знания, мой господин, самое ценное, что есть в мире. Любые знания. И уничтожать их – грех. Вы ведь не ивернеец?
– Почему вы так решили?
– Ваша одежда, ваш вид, да и слова вы произносите не совсем так, как принято у нас.
– Я из Ативерны.
– У вас там проще. Там не преследуют за запрещенные книги. А у нас… у нас это делают. Ко мне могут прийти с обыском. Найти что-то, что противоречит… интересам церкви – и уничтожить.
– Ну и пусть, – лениво отмахнулся Джес.
– Мой господин! Знания уничтожать нельзя! К-какие бы они ни б-были! Хорошие ли, плохие… это страшный грех перед Альдонаем! Он даровал нам их – а мы бросаем дар ему в лицо, – мужчина даже заикаться начал. И Рик успокаивающе поднял руку.
– Я понимаю. У вас есть что-то такое…
– Да. Вы могли бы увезти это в Ативерну, господин?
Рик на минуту задумался. А потом махнул рукой.
– Давайте. Я куплю у вас все эти свитки, книги… что там есть?
– Свитки, господин.
– Сколько вы за них хотите?
Книготорговец назвал цену. Весьма скромную. И Рик отсчитал ему остаток монет. Еще и у Джеса занял.
– Возьмите, господин…
Свитков было много. Тащить парням пришлось вдвоем.
– Вот, не взяли охрану, – ворчал Джес.
Рик отмахнулся.
– Подозреваю, что и сейчас за нами приглядывают. Но хотя бы тайно.
– Так было бы кому это вручить…
– Не ворчи. Донесем, не развалимся… интересно, что он нам подсунул?
– Ересь какую-нибудь.
Ереси там не оказалось. Оказались трактаты о движении небесных сфер, о теле человеческом, рассуждения о богословских книгах…
А спустя три дня, проезжая мимо той лавки, Рик обнаружил, что она закрыта. И понадеялся только, что мужчину отпустят… ничего запрещенного у него ведь не осталось.
Свитки он заберет с собой из этой Ивернеи. Должно же быть что-то хорошее от поездки?
Время шло…
* * *
Лилиан, графиня Иртон, мои приветствия.
Надеюсь, что у Вас все в порядке – насколько это может быть. У нас же все в порядке.
Хотя Вы абсолютно правы.
Не знаю, как дались эти месяцы Вам, хотя предполагаю, что убийцы, грабители и соблазнители – неподходящая компания для графини.
Но раз уж Вы мне пишете – полагаю, что угрозы устранены?
И это не может не радовать.
Если бы я знал – я бы не отправил в Иртон Миранду. Радует одно – вы обе выжили.
Равным образом, полагаю, Вы поняли – я бы не стал намерено травить или убивать Вас. Да, с моей стороны было небрежение, но не умысел.
А за небрежение, полагаю, я достаточно наказан. Этой зимой мне пришлось несладко.
На меня ополчились все, кого я люблю и уважаю. Ваш отец, мой дядя…
Кстати – мое послание дойдет до Вас тайно. И прошу не разглашать его содержимое даже Миранде. Ей я напишу отдельно.
И Вы абсолютно правы. Судя по этому письму – раньше я Вас не знал.
Так чего же Вы хотите – Лилиан Иртон?
Оставаться графиней Иртон – или требовать развода? Судя по тому, что я узнал – у Вас есть возможность сделать и то – и другое. Я действительно злюсь. На Вас? На себя? Не знаю.
И мне не хочется быть всеобщим посмешищем.
А вот как я представляю себе нашу семью?
Полагаю, в глуши Вы сидеть не захотите. Поэтому пока предлагаю перемирие. Я не требую, чтобы вы удалились в родовой замок, а Вы стараетесь не опозорить мое имя. Оно ведь и Ваше имя тоже.
Что ж.
Пока у нас только одна общая любовь. К Миранде. Я тоже готов на многое ради своей дочери.
Но полагаю, Вы понимаете, что одной дочери – мало?
Семья – это действительно дорога в две стороны. Но полагаю, что многое мы обговорим при встрече. Пока же – это только воздух. Только ветер…
Джерисон. Граф Иртон. * * *
Лиля разрывалась между магазином, Таралем, Его величеством, который повадился пару раз в неделю вызывать ее ко двору – и его казначеем, который неожиданно заинтересовался графиней.
О двоичной бухгалтерии Лиля помнила немного. Но и того хватило, чтобы казначей проникся к ней симпатией. И принялся давать ценные советы, как вести дело. Лиля слушала – и училась. Хотя саму ее к делам привлекали чрезвычайно редко. Таралем занимались под ее и Ингрид руководством. Причем, Ингрид даже больше занималась замком, успешно заменяя Эмму.
Кружевниц взяла на себя Марсия, стеклодув тоже набрал себе десяток мальчишек и девчонок, Хельке не остался в стороне – всю эту мелочь тщательно проверил Ганц, отсеял четырех человек и посоветовал найти замену.
Финансами больше занимался казначей Августа. А ближе к середине лета у Лили случилась большая радость.
Приехал Али. И не только.
Еще три корабля ханганов бросили якорь в бухте Тивараса – и на них оказались Али, Омар, а к тому же – Али решил сделать госпоже графине приятное, зайдя в Иртон – Тарис Брок и груз обработанного янтаря. Пока еще не вываренного, но уже вполне пригодного к работе с ним. Лиля распорядилась отправить налог в казну и приказала отнести остальное в лабораторию.
Часть янтаря будет превращена в белый, часть – в красный. Химия – наше многое.
Сам же Али рассыпался в благодарностях перед Лилиан, упал на колени перед Амиром, вознес хвалу Звездной Кобылице и подарил Мири жеребенка.
Небольшого такого, рыженького…
С первого взгляда было видно, что это аварец. Им и оказался.
Шаллах, что переводится, как «дыхание бури», жеребенок из личных конюшен Великого Хангана.
Мири влюбилась в конька с первого взгляда. Если бы Лиля разрешила ей – девочка и спала бы на конюшне. Или забирала бы жеребенка с собой в комнату, благо, размеры позволяли.
Пришлось вмешаться и напомнить про уроки и прочие радости жизни. Мири надулась, но ненадолго. Лиля обещала ей аварца?
Лиля сделала.
Ну как ее не любить?
* * *
Любезный мой супруг.
Довожу до вашего сведения, что в Иртон найден достойный управляющий. Я получила оттуда груз янтаря, уплатила королевский налог, а остальное продам ювелирам. Деньги я постараюсь вложить, а выгоду мы обсудим при личной встрече. Но хочу заметить, что никоим образом не хотела бы задеть Ваши деловые интересы.
Мы все живы и здоровы, чего и Вам желаем.
Хотя устранить угрозы мне стоило немалого труда – и до конца они не устранены. Увы…
Если бы я полагала умысел – я бы не писала Вам это письмо. Радует уже то, что Вы неглупый человек. А потому предлагаю не обвинять друг друга. Мы оба виноваты – в той или иной степени. А более всего в том, что не нашли времени поговорить и выслушать друг друга.
