К наступлению темноты он успел выбраться за пределы города и первую ночь провел под открытым небом, а днем набрел на развалины старого кладбища, где и устроил временное убежище. На остатки денег купил провизии и воды. Так Сомов перекантовался пару суток, а потом рискнул выбраться в город и посмотреть все ли спокойно в цирке. Жила в нем надежда, что все обошлось, и Сугис ошибся насчет сыщика, разыскивающего беглого раба.
В городской толпе было несложно затеряться, и Виктор успокоился. Слишком много людей перемещалось по улицам, и редкие отряды стражников были не в состоянии обращать внимание на каждого прохожего. А дорогая одежда исключала Сомова из круга лиц, на которых стража смотрела с подозрением. Даже если у стражи и было описание беглого раба, то гогглы скрывающие глаза и почти треть лица делали Виктора неотличимым от тысяч других таких же горожан. Он доехал на омнибусе до рыночной площади, неспешно прошелся по торговым рядам и осторожно приблизился к цирку. Вокруг шатра было непривычно тихо. Оркестр не играл, артистов не было видно, афиши были сорваны, а на пологе над входом свежей краской было наспех написано «цирк не работает». Это была полная катастрофа. Сомов не стал выяснять, что именно случилось с труппой, хотя и переживал о судьбе артистов и сознавал, что именно он причина происходящего. Не позволив совести толкнуть себя на благородные, но необдуманные поступки и имея все основания опасаться засады в цирке, он сразу же покинул рынок, выбрался из города и забился в свое убежище. И вот тогда у него опустились руки. Что делать дальше Виктор не представлял.
Единственное что ему оставалось так это выйти на большую дорогу. Меч у него есть, управляться им, слава Лексору и Хэку, он умеет. Если вдруг нарвется на более ловкого противника чем он сам, то на этом его мучения и закончатся. А если повезет, то удастся разжиться деньгами, а возможно даже и лошадью. Верхом можно далеко уйти. Вот только куда и зачем?
Упали первые капли дождя, и сразу похолодало. Сомов вяло передвинулся вглубь гробницы под крышу и закутался в плащ. Он слушал, как редкий дождь еле слышно шелестит листвой деревьев и почти без звука разбивается о камни гробниц. Небо на мгновение осветила вспышка света, и почти следом раздался оглушающий удар грома. Неподалеку кто-то испугано вскрикнул и выругался. Эму ответило несколько грубых мужских голосов.
Сомов сразу весь подобрался, отодвинулся еще дальше вглубь гробницы и нащупал рукоять меча. Вот черт, неужели выследили? Он весь обратился вслух. Послышались приближающиеся шаги и возглас:
— Смотри-ка, вон там можно укрыться от дождя.
У Виктора похолодело в груди. В проломе показалась фигура человека и замерла, всматриваясь в темноту гробницы. На стражника он был мало похож.
— Опаньки! — радостно воскликнул пришелец, разглядев Сомова, — Эй, Лютый, кажется, я нашел твой кожаный плащ. Только в нем кто-то есть.
Снаружи радостно заржали и в поле зрения появились еще несколько личностей. Один из них властно растолкал своих приятелей, протиснулся вперед и внимательно осмотрел Виктора. Видимо это и был Лютый. Широкоплечий мужчина с тяжелым квадратным подбородком и наглыми узкими глазами.
— Благородный, — презрительно определил Лютый социальный статус Виктора, — Вот что, благородный, если тебе дорога жизнь, то живо снимай плащ, отдавай вещи и деньги и проваливай отсюда пока я добрый. И шевелись, а то мои парни разденут тебя сами, но уже мертвого.
Разбойники Лютого сгрудились около своего предводителя предвкушая веселую потеху. Громыхнуло, и очередная вспышка молнии проявила из темноты злобные небритые и хищно оскалившиеся рожи. Черта с два они отпустят меня живым, понял вдруг Виктор и вместо ответа красноречиво выставил перед собой меч.
Атаман на всякий случай сделал шаг назад и оскорбительно захохотал.
— Ух ты, какой грозный. А ну-ка, парни, порежьте эту благородную свинью на кусочки. Тесак! Мосол!
Ушлый вожак не торопился лично вступать в бой и пропустил вперед своих подручных. В узком склепе с трудом помещались даже двое бойцов, и это было единственным плюсом в той ловушке, в которой оказался Сомов. Минусом было то, что разбойников насчитывалось никак не менее десятка, и перебить их всех даже по очереди было невыполнимой задачей. Во вспышках молний засверкали мечи, и зазвенели удары остро отточенной стали заглушаемые раскатами грома. Тяжело дышал Сомов, сопели его противники и раздавались крики остальных разбойников подбадривающих своих приятелей. С первых же секунд Виктор почувствовал, что с двумя противниками ему не справится, не учили его такому бою ни орк, ни гном. Он начал пропускать удары, пока еще не смертельные, но уже ясно предвещающие печальный финал. Ну, вот и все. Красиво умираю, мелькнула у него мысль. Подсвеченный молниями и под аккомпанементы грома он исполнял смертельную пляску с клинком и просто старался подороже продать свою жизнь.
Нападающие наседали, но им было тесно, и они мешали друг другу. Сомов решил акцентировать основное внимание на том разбойнике, что сражался ближе и правее и сам стал жаться к правой стене. Теперь второму приходилось атаковать и на более дальнее расстояние и из неудобной позиции из-за плеча товарища. Изменение рисунка боя дало результат. Сомов переиграл первого бойца и нанес ему колющий удар в бицепс. Разбойник выронил меч и, вопя от боли и скверно ругаясь, попятился назад. Не давая опомниться оставшемуся в одиночестве другому бойцу, Виктор пошел в яростную атаку. Его меч замелькал с удвоенной скоростью и уже через пару секунд закончил свое движение в горле разбойника. Разбойник схватился за шею, из которой клокоча хлестанула кровь и попытался зажать рану ладонями, но почти сразу же его руки безвольно опустились, ноги подогнулись и он упал на спину замертво.
— Следующие, — безумно рассмеялся Виктор и крутанул меч в руке, стряхивая с него капли крови прямо в лица злодеев.
Адреналин бурлил у него в крови. Умереть в бою сейчас казалось не страшным, а даже упоительным. Он словно опьянел от внутреннего избытка гормонов и внешних запахов крови и озона.
— Добровольцы есть? Шаг вперед! — рыкнул он и опять рассмеялся сумасшедшим смехом.
Лиходеи вопросительно посмотрели друг на друга и стало ясно, что с добровольцами в их рядах возникли проблемы.
— Ну, ты, волченок, — злобно процедил Лютый, — прощайся с жизнью.
Вожак вроде как бы потер руки, и у него на пальце засветилось неоновым огоньком кольцо.
— Умри! — выкрикнул Лютый и выкинул руку с огоньком в направлении Виктора.
Сомов моментально сообразил, что раз светится что-то, что светиться не должно, то ничем иным кроме магического амулета это быть не может. Вряд ли это был «воздушный удар», если конечно главарь не был полным идиотом, решившись использовать напор воздуха в глухом ограниченном пространстве склепа, из которого отдача разметала бы всех разбойников стоящих перед входом. Значит, это был не воздушный удар, а что-то иное. Но размышлять, какой именно магией хотят его угробить, у Виктора не было времени, и он прыгнул вперед на опережение, стараясь достать мечом противника. Но не успел. Впрочем, его внезапный прыжок сыграл свою роль, и магический удар, что-то вроде металлической спицы брызнувшей ему в лицо пришелся не точно в цель, а по касательной. Он почувствовал боль в левом ухе, из которого сразу же полилась кровь, и отпрянул обратно в нишу склепа. Боевой амулет видимо требовал времени для подзарядки, потому что магический огонек погас и теперь атаман вытащил меч, собираясь расправиться с Виктором древним проверенным способом. Ну, здесь мы будем на равных, удовлетворенно подумал Сомов и ошибся. Лютый оказался умелым и опытным бойцом. Несмотря на переполнявшую его злобу, действовал он расчетливо и хладнокровно, все теснее и теснее зажимая Виктора в самый дальний угол и лишая маневра. Сомов как мог, контратаковал и даже пару раз почти доставал противника, но его удары на пределе досягаемости были не столь сильны, чтобы пробить броню Лютого. Защита на теле разбойника оказалась неприятным сюрпризом и не оставляла надежды на победу.
