Они неотрывно смотрят на меня, словно не поняли, а один сказал гулким сильным голосом:
— Там нет наших.
— А кто?
— Ворье, — ответил он пренебрежительно. — А мы из племени моуранов. Пригнали скот на продажу, а нас обвинили в каких–то нарушениях и бросили в тюрьму.
— Но все–таки там гарнцы, — напомнил я. — А мы издалека.
— В городе все равно всех схватят, — сказал он пренебрежительно. — А за побег наказание суровое.
— Потому безопаснее с нами?
Он сказал с уважением:
— Вы освободили всех, глерд. Мы вам обязаны. И пока не вернем долг, мы по законам нашего клана должны служить вам.
Я отмахнулся.
— Пустяки, я освобождаю от клятв.
Он покачал головой, взгляд моментально стал гор–дым, даже с некоторой надменностью и высокомерием..
— Никто не может освобождать от долга! Потому пойдем с вами. Или просто убейте нас, чтобы мы не по своей воле не смогли выполнить то, что делает мужчи–ну мужчиной.
Ваддингтон пробормотал:
— Люди чести. Командир, если решитесь взять, я пристрою всех четверых. У меня трое погибли, самые лучшие, успели схватиться за оружие и дать отпор… А вернусь к его величеству с отрядом на одного больше.
— Хорошо, — ответил я. — Берите под свою руку. Но не торопитесь так уж быстро вернуться в Шмитберг.
Ваддингтон сказал живо и с заметной радостью:
— Как прикажете, глерд! Я счастлив быть полез–ным… Эй вы! Пойдемте, придумаем, чем вас занять…
Я приложил к глазу окуляр оптического прицела, так приятно смотреть на горящие склады и корабли. За спиной переговаривается команда, Грегор подошел и тоже некоторое время молча смотрел на пылающий город.
— Хорошо, — сказал он, — но только нам не легче…
Я спросил с недоверием:
— Точно?
Он усмехнулся.
— Я имею в виду, что воды не получили, провизии тоже нет… Что делать, командир?
— Справимся, — ответил я твердо. — Высматри–вайте чужие корабли!.. Нас обидели, теперь у нас пол–ное право на ответное обижание. А когда мы начинаем обижаться сами, пусть не жалуются.
Он сказал вопросительно:
— Будем грабить?
— Еще как, — сообщил я. — Попиратствуем… или покорсарствуем? Даже не знаю, что выбрать. А есть еще буканьеры, флибустьеры, каперы — такое богат–ство возможностей для гуманиста и демократа, борю–щегося за свободу личности и права человека!.. Широк человек, широк, особенно в таком приятном и нужном для демократии деле…
Фицрой подошел, сказал с облегчением:
— Кстати, команда у нас вполне. Не поверил бы, но сам убедился. Никто не сказал, что на корабле такой особый арбалет, что дырявит борта чужого корабля на расстоянии в полмили!.. А могли бы, чтобы получить награду. Или хотя бы свободу.
Я кивнул.
— Отлично. Заодно и команду проверили. Хотя я и так на них полагался, но, как говорил отец народов, доверяй, но проверяй… Эй, Джонадер! Тебя вроде бы заперли в другую камеру? Вспомни, никто не пробол–тался, откуда мы?.. Это просто удивительно!
Он ухмыльнулся во весь громадный рот.
— Я сам удивился, высокий глерд. У нас же почти треть команды из пиксийцев!.. Когда нас взяли, я все ждал, кто–то заорет, что он не отсюда, пленный и все такое. Но то ли нас побоялись, то ли ждали более удоб–ного случая… к примеру, когда поодиночке начали бы допрашивать… Однако не успели, к утру вы нас осво–бодили так красиво и героически!
Фицрой сказал задумчиво:
— Или же пиксийцы не очень обожают Гарн, сопер–ничающее с ними королевство.
— Тоже может быть. Совместно грабят Дронтарию, но друг друга ненавидят и боятся. К счастью для них, между ними Дронтария, а то бы уже истребляли друг друга в битвах и жгли города и села…
Я повернулся к Фицрою.
— Давай колись, как вас захватили?
Он ответил, отводя взгляд:
— Стыдно признаться, но без всякого боя. Умелые они, Юджин. Как я понял, то и дело воюют с Шанте- лем, это королевство восточнее Гарна, а на море у них вообще не прекращается война.
— А захватили вас как? — напомнил я.
Он сказал нехотя:
— Те, что остались на корабле, думали, что в безо–пасности, когда убрали сходни и отплыли малость. Но гарнцы, оказывается, хорошие пловцы. Я оставил од–ного на клотике наблюдать за берегом, тот клянется, что ни одной лодки не сдвинулось с места!.. Но гарнцы подобрались вплавь, закинули веревки с крючьями… А когда уже взобрались и приставили нашим спящим ножи к горлу.. Трое гвардейцев все же схватились за мечи, но их убили быстро. Грегор пытался драться, так его просто оглушили по затылку.
— Аты?
Он отметил с еще большей неохотой:
— Тебя пригласили с таким почетом и уважением, что… я решил, дурак, будто тебя ведут к королю пить, пьянствовать и напиваться вдрызг… На корабле ничего не происходит, я решил заглянуть в таверну. Нет, не в городе, я осторожный, а в ту, ты ее заметил тоже, я видел, что на причале. Там выпивка, песни, доступные женщины, веселье, пляски, драки… в общем, жизнь. Я едва заказал себе вина и начал рассматривать женщин на предмет какую пощупать, и мужчин, кому дать в морду, так что не успел, понимаешь, даже понять, кто и чем врезал сзади так, что очнулся уже связанный, когда тащили по улице.
— Волоком?
Он опустил глаза.
— Нет, вежливо, под руки. Только ноги волочились. Делали вид, что тащат упившегося насмерть. Вроде бы даже переговаривались, что вот их друг снова налакал–ся так, что руку от ноги не отличает… Это для тех на улице, кто посмотрит.
— Натренированные, — согласился я. — Эта служба у них на высоте. Отлажено.
— Либо преступники очень умелые, — заметил он.
— Либо мятежи частенько, — сказал я. — Как же без них? Скучно.
Ваддингтон сразу же, едва вернулись на корабль, приставил и четверых новеньких к работе, его гвардей–цы тоже не сидят без дела в отличие от моих орлов, все- таки военная дисциплина — великое дело.
Видимо, следующие экипажи нужно набирать по большей части из королевских гвардейцев или хотя бы вводить их в состав экипажа. И как пример послушания и работоспособности, да и, чего греха таить, для профилактики возможных мятежей и попыток захвата корабля.
А еще на корабле оставались двое гарнцев, их за–стигли врасплох спящими, никак не ожидали, что под утро, когда спится особенно, кто–то да вернется.
Один успел дотянуться до меча, его сшибли и рас–терзали, второю, что только–только открыл глаза, креп–ко избили и связали.
Я рассматривал его без особого интереса, простой солдат, что он знает, потом по форме сообразил, что это из королевской гвардии, а они все–таки знают побольше простых крестьян или рыбаков, велел дать ему вина и приступил к допросу.
