— Дорогой Деван, ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени, — мягко ответила Тэлия.
— Тогда ты должна позволить нам ставить болевой блок! И я все равно не понимаю, с чего ты взяла, что у тебя нет времени!
— Но ведь под болевым блоком я не смогла бы помогать — а если не могу я, не может и Ролан. В таком случае потребовалось бы шестеро Целителей для работы, с которой сейчас справляется один. — В ее голосе прозвучала довольная нотка.
— Тут она тебя поймала, Деван, — лукаво заметила Целительница — Мирим, представительница Круга Целителей в королевском Совете.
Деван негодующе фыркнул.
— Окаянные Герольды! Не знаю, чего ради мы вас терпим! Когда вы не в отъезде, где гробите себя, то пытаетесь принудить нас лечить вас побыстрее, чтобы вы смогли снова умчаться обратно и поскорей себя доконать!
— Ну, друг мой, если помнишь, мы с тобой познакомились, когда я попала к тебе в пациентки. Уже тогда имела место попытка избавить от меня мир, а ведь я была всего-навсего ученицей. Вряд ли можно рассчитывать, что после такого благоприятного начала традиция изменится, верно?
Целитель протянул руку и погладил Тэлию по щеке жестом, выдававшим искреннюю привязанность.
— Просто мне больно, что приходится подвергать тебя таким мучениям, милая.
Тэлия поймала его руку и задержала в своей, улыбаясь Девану. Улыбка превратила ее из просто хорошенькой девушки (невзирая на покрасневшие веки) в очаровательную.
— Мужайся, дружище. Осталось не так уж много таких дней; дальше Целительство потребуется только для сращивания костей, а его не ускоришь. — Она засмеялась. — Что же до того, почему у меня нет времени, то я не могу ответить, потому что сама не знаю. Знаю только, что это правда, такая же, как то, что у Ролана глаза синие. И потом, я тебя насквозь вижу. Пациентка я покладистая; в отличие от Керен и Дирка, в точности выполняю все, что мне велят. Поскольку на мое непослушание ты пожаловаться не можешь, тебе пришлось найти какой-нибудь другой повод побрюзжать!
Мирим усмехнулась, Деван — тоже.
— О, вы превосходно его изучили, барышня, — сказала Целительница, вставая и потягиваясь. — Ну, до завтра.
Они вышли из комнаты и прошли мимо Скифа, даже не заметив его. Но Тэлия, по-видимому, почувствовала, что за дверью кто-то есть.
— Кто бы там ни был, пожалуйста, заходите, — окликнула она. — Стоять на темной и холодной площадке слишком неуютно.
Скиф хихикнул и, широко распахнув дверь, предстал перед Тэлией, которая смотрела на него, выжидательно склонив голову на бок.
— Мне никогда не удавалось тебя провести, верно?
— Скиф! — с восторгом воскликнула она и протянула к нему обе руки. — Я не рассчитывала, что ты вернешься так скоро!
— О, ты же меня знаешь: кусок мыла, запасная смена одежды, и я готов в путь. — Скиф очень осторожно обнял ее и поцеловал в лоб, после чего уселся на пол рядом с диваном. — А раз Скиф здесь, то — учитывая, что мы ездили вместе — может ли Дирк намного отстать?
— Это ты мне ответь, — Скиф обрадовался, увидев, что глаза Тэлии загорелись тщательно сдерживаемой радостью.
— Ну так вот: нет. В смысле, не может. Он собирался задержаться там еще на денек, но, если я хоть что-нибудь понимаю, он наверстал его по дороге. Не удивлюсь, если Дирк появится уже сегодня днем. Сердечко мое, я рад видеть, что он снова стал тебе желанен.
Глаза Тэлии блеснули, и она улыбнулась.
— Значит, я тоже тебя не провела, да?
— Ничуть. Потому-то я и придумал отправить его домой, чтобы он лично рассказал все родным. Я же видел, что весь твой былой страх перед мужчинами — и даже хуже — просыпался в тебе всякий раз, когда Дирк до тебя дотрагивался, а ты пыталась не подавать виду, чтобы не обидеть его.
— Ох, Скиф, чем я заслужила такого друга, как ты? Ты прав: я чувствовала себя ужасно, так, словно разрывалась на части.
— Милая, я ведь тоже служил в приграничном секторе, не забыла? Да и детство провел в довольно паршивом месте. Я и до тебя видел немало женщин, которые страдали от последствий изнасилования и жестокого обращения. И знаю, что такое реакция. Насколько я понимаю, ты уже…
— В порядке. Лучше, чем когда-либо. И с ума схожу от желания снова его увидеть.
— Давненько я не слышал такой хорошей новости. Ну что, разве ты не хочешь узнать, как все прошло?
— Сгораю от любопытства, потому что, насколько я знаю Дирка, он, наверно, послал домой записку из двух строчек: «Женюсь. Приеду через неделю» — и никаких объяснений.
Скиф расхохотался и признал, что именно так Дирк и написал, слово в слово.
— И, доложу я тебе, ну и переполох там начался! Особенно когда… нет, давай лучше расскажу по порядку. Он уселся поудобнее.
— Мы приехали на хутор примерно через неделю после того, как выехали отсюда, и всю дорогу не сходили с седла. Дирк не желал тратить на дорогу больше времени, чем необходимо; ну, не могу сказать, что очень виню его. Когда мы прибыли, все семейство уже высыпало из дома и ждало нас: они, оказывается, посылали детишек нести дозор каждый день после того, как получили письмо. Святые Звезды, что за толпа! Тебе они понравятся, сестренка, они все такие же чокнутые, как он. Нас с ним почти сразу растащили в разные стороны: меня младшие усиленно кормили и поили, а Дирка мать с отцом утащили на семейный совет. Я видел, что они здорово тревожились за него — особенно после того случая… ну, с той сукой Нерил и тем, как она с ним обошлась…
— Я все знаю. И не виню их за то, что они беспокоятся.
— А то, что он все еще худоват и выглядит осунувшимся, не слишком помогло делу, я уверен. Их оказалось нелегко убедить, что все в порядке, потому что его продержали взаперти несколько часов, выпустили по меньшей мере через час после ужина, а приехали мы как раз к обеду. Несчастная молодежь с ног сбилась, стараясь как-то меня отвлечь! — Губы Скифа сложились в озорную улыбку. — А я, боюсь, не слишком им помогал. Совсем не шел горемыкам навстречу. Ну, в конце концов они вышли: у отца вид был довольный, но у матери во взгляде все еще сквозило сомнение. Нас всех покормили, после чего настал мой черед становиться под обстрел. Позволь тебе сказать, мама Дирка — очаровательная дама, и ее надо назначить заведовать допросами свидетелей: Заклятье Правды стало бы совершенно излишним! К тому времени, как она покончила со мной, она знала все, что мне известно о тебе, включая кучу вещей, которых я и не помнил. Мы просидели почти всю ночь, беседуя — один из самых интересных разговоров в моей жизни. Я не возражал: она страшно мила. Я видел, как по мере того, как я рассказываю, тревога исчезает из ее глаз — ради этого не жалко и позевать немного! Тэлия вздохнула, и Скиф ощутил ее облегчение и благодарность, когда она без слов сжала его руку.
