— Сегодня мы празднуем! — объявил Крисп, чем еще больше усилил счастливое возбуждение.
Быков забивали так поспешно, что новых не успевали подводить; кровь лилась на землю, смешиваясь там с человеческой. Вскоре каждый солдат уже жарил на костре толстый кусок говядины. Крисп повел носом, уловив сладостный аромат жаркого, и вспомнил, что с утра ничего не ел. Пришлось отстоять очередь за своим куском.
Поев, он собрал военачальников — многие из них хотели наградить подчиненных за проявленную на поле боя храбрость.
— Сейчас и сделаем, — заявил Крисп. — Чтобы все могли за них порадоваться.
Трубачи проиграли «сбор». Солдаты столпились вокруг императорского шатра. Крисп по одному выкликал награжденных, и, пока те проталкивались к императору, их командиры объявляли, за что дается награда. Солдаты бурно радовались каждому новому имени.
— Кто следующий? — шепотом спросил Крисп.
— Ведущий Инкита, — ответил Маммиан.
— Ведущий Инкита! — проорал Крисп. — Ведущий Инкита!
Инкита пропихался на помост, встав между Криспом и Маммианом.
— Храбрый и отлично вымуштрованный боевой конь ведущего Инкиты, — объявил Маммиан, — ударами копыт вышиб мозги четверым северянам.
— Ура! — разнеслось над лагерем.
— Ведущий Инкита, — провозгласил Крисп, — я с радостью назначаю тебя взводным. — Солдаты согласно зашумели. — И коня твоего тоже, — добавил Крисп с ухмылкой и получил в ответ смех и веселые возгласы.
— Если его повысили, мне за него платить будут? — осведомился Инкита с акцентом и наглостью истинного горожанина.
Крисп расхохотался.
— Благим богом клянусь, ты это заслужил. — Он обернулся к писцу, отмечавшему каждое повышение в звании:
— Пометь, что Инкита будет получать содержание взводного дважды — за себя и за своего коня.
Писец благодушно хихикнул, потом глянул на Криспа, понял, что приказывают всерьез, и, мрачно качая головой, заскрипел пером.
Когда объявили последнюю награду, время близилось к полуночи. Толпа вокруг императорского шатра почти рассосалась. Крисп позавидовал рядовым, которые могли отправиться к своим скаткам, когда захотят. Сам он вынужден был оставаться на помосте до конца церемонии и отключился, едва рухнув на постель.
Утро наступило слишком рано. Глаза Криспа точно засыпало песком, а голова болела. Он понимал, что должен был бы радоваться, преследуя Арваша, но мысль о любом действии, более изнурительном, чем зевок, наводила на него ужас. Зевая, он и отправился за завтраком.
Когда армия тронулась вперед, лучники двигались в авангарде, готовые стрелять по отступающим халогаям Арваша. С ними ехали и чародеи, в том числе и Заид. Арваш мог оставить на дороге сколько угодно колдовских ловушек, чтобы задержать или уничтожить видесскую армию. Еще больше беспокоила Криспа другая возможность — что Арваш решит выдержать осаду в Имбросе. Кто знает, какой кошмар может измыслить колдун, будь у него свободное время?
Задержки были. Дважды отряды халогаев преграждали армии дорогу, отдавая жизни так же отважно, как защищали бы отступление товарищей солдаты Видесса. Императорская армия сметала их и двигалась дальше.
Стены Имброса уже показались на горизонте, когда путь армии преградила черная стена вдвое выше человеческого роста. Заид замахал руками, требуя остановиться. Солдаты радостно подчинились. Они не знали, насколько может быть опасна стена, и не хотели выяснять на опыте.
Чародеи сошлись в кружок. Трокунд нацелил заклятие на черную стену. Стена поглотила чары, не дрогнув. Трокунд выругался. Чародеи испробовали другое заклятие. Черная стена выдержала и его. Трокунд выругался покрепче. Третья попытка дала не больше результатов, хотя того, что сказал Трокунд, хватило бы, чтобы развалить если не колдовскую, то кирпичную стену.
— И что теперь? — осведомился Крисп. — Нам тут вечно стоять?
Стена уходила на восток и запад, насколько хватало глаз.
— Нет, богом благим и премудрым клянусь! — Глаза Трокунда были темны, как возведенная Арвашем стена. — Если бы подобные творения были столь прочны, чародейское искусство было бы совершенно иным, нежели сейчас.
Он помолчал, точно прислушиваясь к эху своих слов. Потом подошел к стене, протянул руку и коснулся ее кончиками пальцев.
Крисп и остальные чародеи вскрикнули, не в силах поверить в такую отвагу. Заид дернулся, собираясь оттащить Трокунда, — поздно. Вспыхнула молния, окружив чародея зловещим нимбом. Но вместе с молнией сгинула и стена. Трокунд остался цел и невредим.
— Так я и думал, — удовлетворенно промурлыкал он. — Обман зрения, призванный задержать нас, насколько возможно.
— Это было очень храбро и очень глупо, — сказал Крисп. — Пожалуйста, больше так не делай. Я уж думал, что ты умрешь на месте.
— Но я жив, а путь — открыт, — ответил Трокунд.
С этим Крисп спорить не мог. Он махнул музыкантам; звонкие трубы и гулкие барабаны сказали: «Вперед!», и армия двинулась.
Отряды смертников и колдовские ловушки помогли Арвашу оставить преследователей позади. Когда вечером впереди показались стены Имброса, Крисп глянул на них с опаской. Он боялся, что Арваш воспользовался выигранным временем, чтобы укрепиться в городе.
Но Имброс стоял пуст, окруженный лесом кольев. За зиму большая часть тел спала с них; на земле белели кости. То здесь, то там высохшие трупы еще стояли, точно жуткая стража.
Разбивая лагерь, солдаты мрачно бормотали. Они слыхали о зверствах Арваша, лишь немногие видели их своими глазами. Рассказы, даже самые страшные, можно принять за небылицы. Увиденное так легко не забывается.
В шатер Криспа заглянул телохранитель:
— Генерал Богорад просит твое величество выйти.
— Пусть сам зайдет. — Крисп пропихнул в рот последний кус хлеба с сыром, запил вином и взмахом руки пригласил Богорада сесть в складное кресло.
— Чем могу помочь, превосходный господин? Вы отлично вели ваш полк — вернее, полк Ризульфа — в сражении с халогаями.
— Спасибо, ваше величество. Я сделал все, что смог. Но я перед вами виноват. Когда бой кончился, мне принесли пару писем для Ризульфа, а я только сейчас вспомнил, что вы хотели их видеть.
— Верно, — сказал Крисп. — Ну, ничего не случилось, превосходный господин. Давайте их сюда.
— Прошу, ваше величество. — Богорад грустно покачал головой. — Если бы вы видели, как его люди сражались вчера. Он бы гордился ими. Многие шли в бой с его именем на устах, думая, будто Арваш боялся его настолько, что решил с ним разделаться. Весьма таинственное и пугающее исчезновение.
