— Хвала Эзолусу, ты жив! — воскликнул радостно Форас, прислонив ладони к пылающему пунцовому лицу своего рыцаря.
Эрабор, увидев знакомее лицо, тут же успокоился и сосредоточился на словах собеседника.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Фрост здоровьем очнувшегося от долгого лихорадочного сна больного. В ответ раздалось мычание.
— Что с тобой? Не можешь говорить? — взволновано предположил Форас. — Рукой можешь шевелить?
— Му-Му, — протянул рыцарь. В его налитых кровью глазах отчётливо читалась тревога и страх. В следующий момент в комнату на голос Фроста вошла сонная непричесанная Айсэль, укутанная в шерстяной халат. Её глаза от удивления чуть не выпали из орбит, а язык будто бы присох к нёбу, когда она увидела пришедшего в себя Эрабора.
— Он парализован! — встревоженно сообщил Форас.
— Так действует настойка из алого шафрана, это пройдёт, — утешила короля лекарка. Хотя её глаза были полны беспокойного удивления.
— Как долго он пробудет в таком состоянии?
— Следуя моему опыту, три-четыре, возможно, шесть дней, — отводя взгляд в сторону, ответила женщина.
— Что, ты даже не уверенная в этом! — воскликнул обеспокоенно Фрост. — Почему-то мне кажется, что ты подобное видишь впервые?!
— А может быть и так! То, что происходит с ним, совсем необычно! Отвар влияет на каждого по-разному, но я никогда не наблюдала, чтобы было парализовано всё тело, а лихорадка проходила за ночь.
— Скажи, что может ему помочь?
— Отвар из радовестника, синей крапивы и зверобоя. К сожалению радовестник растёт только на полях Южного Кальхейма и только в сухой период, сейчас его можно только купить у тамошних торговцев, — объяснила Айсэль.
— Сколько тебе надо этой травы?
— Небольшого букетика, думаю, будет достаточно.
— Будет тебе твой радо… как его там, — пообещал Форас уже собираясь уходить.
— Если что, Салтус оттуда родом, да и Огильд не раз там бывал, — ответила лекарка, приложив ладонь к горячему лбу больного. — И ещё, чем дольше он пребывает в таком состоянии, тем больше вероятность того, что его сердце неожиданно перестанет биться, — предупредила Айсэль. Фрост, не сказав ни слова, покинул дом лекарки.
Утро было солнечным и тёплым. Золотые лучи огибали исполинское пышное облако. Ветер неугомонно теребил листья деревьев. Найти Огильда оказалось не сложно. Король Сноуглэйд, сойдя с порога, осмотрелся по сторонам и тут же заметил на берегу реки знакомую фигуру мускулистого русоволосого мужчины в льняной рубахе и мешковатых штанах. Криольд рыбачил, терпеливо дожидаясь, когда добыча попадётся на крючок. Сидел он давно, так как в его ведре лежала пара крупных карпов и несколько карасей.
— Огильд, мне необходима твоя помощь, — раздался удручённый голос недавнего знакомого. Кальхеймец тут же положил удочку на берег, поднялся с земли, отряхнул штаны и, внимательно посмотрев на собеседника, произнёс:
— Я с удовольствием помогу, говори, что тебе требуется.
— Мне срочно нужно в Южный Кальхейм, достать траву радо… радоцвет, кажется, — задумался Форас. Мысли в его голове сталкивались.
— Радовестник, может быть? — предположил Огильд.
— Да, именно, — подтвердил Фрост.
— До того места два дня пути, — пояснил Криольд.
— А как-то быстрее нельзя туда добраться?
— Сначала на запад через холмы к деревне Три́нфилд, а от неё на пароме через Горлобесово озеро, тогда ночью, возможно, прибудем на место.
— Мне показалось, или тебе не нравится путь через озеро? — спросил с подозрением король.
— Про озеро местные не лестно отзываются, — ответил Огильд.
— Даже знать не хочу, что они там себе напридумывали! — твёрдо заявил Фрост.
— Тогда нам нужно разыскать Скогура, лучше него Южный Кальхейм никто не знает, да и Кроука не мешало бы взять, топор лишним не бывает, — усмехнулся Огильд.
— Где же и сколько нам придётся их искать!? Нам и так каждая минута дорога!
— Тут на самом деле всё просто, нет на свете ни одного трактира, который Скогур обошёл бы стороной, — сказал с ироничной улыбкой собеседник.
— Тогда поспешим, нечего время терять! — распорядился Фрост.
— Дай мне время переодеться в дорогу, не в таком же виде я уйду, — попросил с кроткой улыбкой Огильд.
— Эм… конечно же, — опешил Форас, следуя за спутником.
— От дома Айсэль трактир в нескольких шагах, — объяснил Криольд, ступив на скрипучее крыльцо.
— Я буду ждать здесь, — сообщил Фрост.
— Угу, — послышалось в ответ.
Не прошло и трёх минут, как Огильд вышел из дома, переодетый в привычные ему кожаные доспехи из чешуи дрэксора.
— Нам туда, — указав левой рукой на двухэтажное деревянное здание с соломенной крышей, сказал спутник. — Кстати, как рука?
— Намного лучше, спасибо, — ответил Форас.
— Скажи это Айсэль, если бы не её помощь, возможно, ты бы даже мог лишиться руки, — ответил Огильд. Король скромно улыбнулся в ответ.
Нужно сказать, что брёвна у трактиров, были как правило, в зарубинах, так как пьяный люд не редко любил побросать в дерево ножи и топоры, а бывало и устраивали кровопролитные драки, в исключительных случаях со смертельным исходом.
Едва мужчины ступили на крыльцо, не открывая двери, как были уже слышны разъярённые крики. Огильд сразу же узнал Скогура, из-за чего поспешил войти в трактир. Внутри царил бардак: на полу лежали деревянные кружки из-под эля, по углам были разбросаны поломанные скамейки и разбитые столы. Кроме всего прочего, несколько пьяных мужиков, постанывая, крючились от боли, под перевёрнутой мебелью. Взбешённый Скогур, с разбитой головой, держал над собой обломок скамьи и требовал какого-то чернобородого мужика извиниться.
— Скорее солнце утонет во мраке Синг, чем я заберу свои слова! — твёрдо повторял задира.
— Лучше забери, или я разобью эту скамью о твой хребет! — угрожающе заревел разозлённый здоровяк.
— Скогур, прошу, хватит разносить здесь всё вокруг, — молил трактирщик, чуть ли не на коленях.
— Пусть заберёт свои слова обратно и извиниться, или я за себя не отвечаю! — ультимативно заявил здоровяк.
— Никогда! Слышишь, никогда! — прокричал во всё горло, пьяный задира.
— Скогур, опусти скамью, — попросил Огильд товарища, подступая к нему.
— Дружище, ты представляешь, эта сволочь заявила, что моя мать путалась с мясником, потому что мой отец был пьяницей! — воскликнул возмущённо здоровяк. — Да, он любил выпивать по вечерам, после тяжёлого трудового дня, а матушка… та вообще возвращалась измученная чуть ли не каждый день!
