За дверью, чуть дальше по коридору у окна, девушку поджидал командир Маффин.
— Что скажешь?
— А что тут можно сказать? — она заложила за ухо выбившуюся их причёски прядь и недовольно дёрнула левым крылом. — Истощение неподдельное, да и нервишки, кажется, у парня шалят. Но без детального обследования ничего более конкретного я вам не скажу: диагнозы заочно не ставятся.
— Ну-ну, ничего такого я от тебя не требую. Меня интересуют замеченные особенности.
Девушка хотела отказаться, но кое-что вспомнила.
— А знаете, есть. Вы заметили какой у него акцент?
— Довольно сильный гегейргонский, — Маффин чуть дрогнул крыльями.
— А то, что он постепенно исчезает? Буквально с каждым услышанным и произнесенным словом меняется мелодика речи.
— Нет, вчера ничего такого не заметил, — задумчиво протянул он, однако это наблюдение молодой целительницы превосходно ложилось на ту информацию, что сообщили ему из столицы. — А как на счёт нагрузок?
— Умеренные физические будут даже полезны. Нужно будет только за правильным питанием проследить. А от психических, в том числе и магических лучше пока воздержаться.
Маффин молчаливым жестом отпустил лекарку. О том, что условие насчёт отсутствия психических нагрузок практически невыполнимое, ему говорить не хотелось. Лекари, это такие специфически зацикленные на здоровье пациента люди, которые не хотят учитывать прочие жизненные обстоятельства. А между тем, сестра-то у парня действительно пропала, и хорошо, если не умерла. Уже во второй раз и совсем недавно. Но, милость Крылатой не оставила его и новость эту парню, похоже, предстоит сообщать не ему. Молодого человека срочно затребовали в столицу.
ШерилПовозка скрипела жалобно и противно, жалуясь всем своим рассохшимся телом на неделикатное обращение. Мало того, что её, старушку, выгнали в дальний путь, так ещё и тащат по таким дорогам, что не в её почтенном возрасте молча терпеть подобное обращение. И каждый визгливый скрип, каждое подскакивание на ухабах отдавались глухой болью в голове единственной обитательницы этой повозки. Что самое противное, голос так и не вернулся, даже пожаловаться никому не получалось. И спросить о судьбе своих крыльев тоже: когда Шерил очнулась, их при ней уже не было. Вырез в куртке и рубашке был, она специально дотянулась дрожащими руками, чтобы прощупать-проверить (на мгновенье ей показалось, что вся её распрекрасная крылатая жизнь была только сном), а пёстро-пернатых конечностей не было и это было ужасно.
— Опять ноет, — донёсся снаружи, из-за полога недовольный мужской голос. Шерил притихла. Ныть, почти безголосо из-за сорванного горла, сама того не замечая, начала именно она.
— Жалкое существо, — отозвался ему другой голос принадлежащий уже другому мужчине. — Зачем такое везти в гарем сиятельных, да ещё и под охраной? Вот помнится… — дальше он перешёл на воспоминания о том, каких красоток ему приходилось сопровождать, и Шерил отключилась от разговора.
Новость оставила её равнодушной. Гарем? Да какая разница, куда её везут, тем более, туда ещё доехать надо, лишь бы прекратилась эта проклятая тошнота и голова перестала кружиться. О теле, на котором не было живого места, и которое даже не пробовало не болеть, упоминать не стоит. Похоже, её здорово треснуло о камни. Или протащило по ним. Или она по ним прокатилась. Последнее было самым логичным предположением, потому как воспоминания о том, что же ней случилось, были слишком смутными. Кажется, после того как в неё попали из какого-то лучевого оружия, она онемела. Да, точно, она ещё тогда испугалась, что всё, конец жизни пришёл, но она даже «на крыле» осталась и даже попробовала скрыться. Слава Крылатым Покровительницам места эти она знала неплохо и имела шанс для хитрого манёвра. А вот что потом? Полная тьма.
Надо успокоиться, надо сосредоточиться, надо, в конце концов, поднапрячься и привести собственный организм в относительный порядок. Однако сил не было, голова продолжала настойчиво и противно ныть, постепенно уводя её в темень беспамятства.
Очнулась только вечером от того, что в горло ей льётся какая-то кисловато-терпкая жидкость. Закашлялась, разбрызгивая питьё, открыла глаза и обнаружила, что полусидит на земле, на растеленных старых одеялах во дворе маленького провинциального постоялого двора, каких за время своего пути до гор встречала немало.
— Давай, девочка, раскрывай рот, — ей поднесли чашу с тем же питьём, и Шерил принялась жадно глотать, не слишком задумываясь о том, что же такое пьёт. В данный момент её это не волновало, главное, что оно было мокрым. — Съесть что-нибудь сможешь?
Говорить она не могла, горло по-прежнему не слушалось, но от попытки отрицательно качнуть головой её основательно повело в сторону. Впрочем, её поняли и с предложениями поесть, больше не приставали. И вообще оставили в покое, дав возможность немного привести воспоминания в порядок и заодно попытаться разобраться, куда на этот раз она попала и что здесь делает. Судя по мелодике речи, занесло её к Светлым. Непонятно. Стальное Гнездо стояло на границе с Тёмной Империей и где-то там, в приграничье она и рухнула. Не могло бессознательное тело даже на распахнутых крыльях долго в воздухе продержаться, и уж точно не способно было перелететь через всю горную страну. Планирование всё-таки не дрейф на воздушном шаре. Этот вопрос останется открытым. Всё равно спрашивать она сейчас не в состоянии, да и нет никаких гарантий, что ей ответят.
Интереснее другое: зачем она им понадобилась. В свой прошлый приход в сознание она что-то слышала о гареме. И даже сейчас могла припомнить что-то такое, что ей они рассказывали в отдалённых селениях, в которых девушке случалось останавливаться. Очень немного, потому что никто ничего толком не знал, и самым главным было общее убеждение, что молоденькой девице туда лучше не попадать. Неважно. Всё равно не довезут — сбежит. Вот только силёнок подкопить, чтобы можно было не только подниматься без головокружения, но и шустро перебирать ногами.
Она распахнула прикрытые на время долгой задумчивости глаза и внимательно осмотрела двор. Нет, планировать побег прямо отсюда не стоит — ясно же, что это их временная стоянка и уже завтра утром, а, может и раньше они покинут это место. Вон и кибитка, в которой её везли, стоит. Снаружи её видеть Шерил раньше не доводилось, но вот желтовато-грязный тент в оранжевых разводах был легко узнаваем. А рядом с ним копошится та дама, что давала ей питьё. Женщина, уже очень немолодая, но ещё не старуха. Твёрдый неулыбчивый рот, говорил не о самом сердечном нраве. Движения её были скупыми и профессиональными и почти не причиняли дополнительной боли, когда та меняла повязки на разбитых в кровь конечностях. Подозвать? Привлечь внимание? Не стоит, если её действительно приставили ухаживать за Шерил, то рано или поздно сама подойдёт. Зато сейчас, пока ничто не болит и только проклятая слабость донимает, можно направить внимание вовнутрь, перераспределить ресурсы организма, подстегнуть регенерацию, направить и подрегулировать то, что поддаётся сознательному управлению. Много работы.
