«И я – с одной рукой. И скоро выбьюсь из сил…»
Хорнфел ловко убил сразу двух тейварцев и повернулся к Станаху.
– Отдохни, Станах, – тяжело дыша, сказал тан, – я и сам могу защитить свою спину. Отдохни. А потом – ты нужен и другим!
– Я нужен здесь, – проворчал Станах.
Он взмахнул мечом и отрубил напавшему тейварцу руку. Белым сверкнула кость, хлынула красная кровь. Тейварец не закричал – только с тонким свистом выдохнул воздух. Крик Станах прочитал в его глазах.
И тут перед ним появился другой враг.
Рилгар!
Сам Рилгар!
Когда тан Тейвара взмахнул Мечом Бури, его глаза засверкали неистовой ненавистью. В этих глазах Станах увидел свою смерть – так же как увидел ее и в красном сиянии меча.
Он успел подставить свой меч под удар Рилгара. Но сил у него было уже явно мало, Рилгар отжимал его меч, и Меч Бури уже едва ли не касался лица Станаха.
Вот Рилгар зашипел, и Станах, ощущая, как задрожала его изувеченная рука, понял, что тан Тейвара уже чувствует себя победителем: Рилгар не шипел, а смеялся.
И тут кто-то, дико вскрикнув, свалил Станаха с ног. Сталь Меча Бури разрезала воздух там, где только что была шея Станаха.
Падая, кузнец выронил меч. Оказавшись на залитом кровью каменном полу, он с трудом перевел дух и почти вслепую захлопал здоровой рукой по камням, нащупывая меч.
– Вставай! – закричал рядом Лавим. – Вставай, молодой Станах! Поднимайся! Их становится все больше и больше! Посмотри!
Все еще задыхаясь, Станах поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Да, воинов стало больше!
И вдруг он громко рассмеялся. У гномов, которых он увидел, была форма цветов Девара: красный и серебристый!
– Это же наши друзья, Лавим! Это же воины Гнейсса!
Станах глубоко вздохнул и только тут понял: он уже не слышит песен, которые пели тетивы луков и арбалета. Звон стали доносился теперь уже только из большого Зала. В караулке позади него было совсем тихо. Он посмотрел на старого кендера. На кендера, который вновь спас ему жизнь.
– Где… Где тан?
Руки кендера были по самые локти в крови, на щеке – огромный синяк, его черный плащ превратился в грязную тряпку. Но Лавим твердо стоял на ногах, и его глаза все так же сияли зеленым веселым светом.
– Точно не знаю, – сказал Лавим. – Возможно, он в караулке. Он пошел, кажется, туда. Станах, тот гном с безумными глазами, который чуть не отрубил тебе голову, пошел за ним! Пайпер говорил, он и есть тот, кто хочет убить Хорнфела.
– Музыкант говорит… – Станах встряхнул головой. – Музыкант говорит…
Но сейчас не время беседовать о мертвом маге! Он должен поскорее найти Хорнфела.
– Кто еще жив? – спросил Станах.
– Финна ранили в ногу. Хаук жив-живехонек. Кельда ранена, но минуту назад я говорил с Кемом – он сказал: она будет жить.
Кендер замолчал, теребя свою длинную белую косу.
– Лавим, – спросил Станах, – кто-то еще ранен? Убит?
– Я… Я не знаю, если с Тьорлом все обойдется…
– Что с ним? – буркнул Станах.
– Тот гном с безумными глазами… Ну, он погнался за Хорнфелом, и Тьорл встал между ними, и Меч Бури…
Станах медленно оглядел зал. Двадцать девять тейварцев лежали мертвыми или умирали; Рилгара среди них не было. И Станах не знал, где сейчас Хорнфел.
А Лавим не знает, остался ли жив Тьорл…
Станах заговорил хриплым голосом, его горло сжало предчувствие неминуемого несчастья.
– Я должен найти тана. Я… Я должен найти его, должен, Лавим. Хаук сейчас с Кельдой?
– Да.
– Пойди к нему. Мы в долгу перед ним: мы ведь еще не отомстили за его муки. Скажи ему: я знаю, где мы сможем отомстить полной мерой.
Лавим взглянул на кузнеца и отошел от него, а потом вспомнил, что от волнения забыл рассказать Станаху о драконе. Он повернул назад, но Станаха поблизости уже не было.
Меча у Хорнфела не было. Не было у него и ножа. У него была только его жизнь, но и жить ему, похоже, оставалось недолго. Он поднял голову и заговорил со спокойным достоинством:
– Убей меня, Тейвар, убей, и ты прославишься как Проклятый Король.
– Его карие глаза заблестели. – И помни: нет проклятия тяжелее, чем от убитого. Прими мой вызов. Здесь, над королевством, которым ты хочешь править, здесь давай мы и решим наш спор. Решишься ли ты встретиться со мной один на один в честном бою?
Они стояли лицом к лицу на уступе, словно две статуи, вырубленные из живого камня горы. Тан Хайлара и тан Тейвара. Дымный ветер кружил вокруг них, шевелил их одежду и волосы. Но Станаху они показались двумя высеченными из камня монументами. Странный спор двух странных монументов.
Они оба должны были бы слышать, как подошли Станах и Хаук, но ни Рилгар, ни Хорнфел не обернулись. Станах услышал свой голос будто бы со стороны.
– Мы можем сразиться с ним, тан Хорнфел.
Хорнфел не отвел глаз от Рилгара; но, когда он заговорил, он говорил для Станаха:
– Конечно, вы это можете. Но я бросил ему вызов, и он принял его. «Да, – подумал Станах, – но победишь ли ты? Нам нужен ты, Король-регент, а не этот безумный маг дерро. Хорнфел! Не вступай с ним в бой!»
В душе Станаха вновь прозвучали странные слова Изарна: «Я сделал Меч для тана Хайлара. Рилгар убьет им Верховного Короля».
Там, в подземных коридорах, Станах с недоверием отнесся к словам старого мастера; теперь, стоя на уступе, в тысяче футов над долиной, глядя на красное сияние Королевского Меча, Станах почти готов был уже поверить, что Изарн сказал правду.
Станах спорил с самим собой. Пытался спорить. Ну, в самом деле, где Молот Хараса? И как быть с легендой, которая утверждает, что именно Молот должен освятить Меч Верховного Короля? Никто не знает, где Молот. Никто и никогда не видел этого мифического Молота. И хотя Изарн Молотобоец, выковавший Королевский Меч, перед смертью называл Хорнфела Верховным Королем, он, должно быть, действительно был не в своем уме и реальностью ему просто представлялись легенды.
За его спиной раздались шаги нетерпеливого Хаука. Станах жестом попросил его не подходить.
– Мы можем сразиться с ним, – прошептал Хаук. – Станах, мы можем сейчас и сразу покончить с этим ублюдком.
Станах отрицательно покачал головой:
– Нет. Это дело танов. А мы, Хаук, мы подождем.
Но Хаук не хотел услышать из уст Станаха ничего, кроме смертного приговора Рилгару. Его рука взялась за рукоять меча.
– Чего мы будем ждать? – жестко спросил он. – Смерти Хорнфела?
– Он – умелый воин. Он не должен умереть.
С холодной, как лед, улыбкой Рилгар приподнял голову, он словно бы уже чуял запах своей победы. В серых сумерках его глаза стали похожи на змеиные, зрачки сузились, будто сумеречный свет земли казался ему ослепительным сиянием.
