— И проспали без малого сотню лет. Ну, а как вам удалось вернуться к жизни? Насколько могу судить, твои товарищи не слишком продвинулись в этом направлении. Кто вас вызволил отсюда? Ведь кто-то же вызволил, верно?! — тут я с огромным трудом преодолел соблазн оглянуться на ледяную глыбу. — Кто такой доктор Барбудо, а?! И каким…
— Барбудо? О, ну это самое интересное! Он был… — внезапно оборвав фразу на полуслове, Тремор атаковал.
Мерзавец всё рассчитал точно. Всё, кроме одного. Он никак не предполагал, что я смыслю хоть что-нибудь в фехтовании. Полицейские, да и клика Хеллисентиса, предпочитали огнестрельное оружие — и в результате он пришел к выводу, что холодное ныне находится в небрежении… А это не вполне соответствовало истине. Да и мог ли он ожидать подобного от парня, который, по его разумению, зарабатывает на жизнь, выслеживая неверных жен и вынюхивая чужие секреты?
Но моим наставником был Тыгуа. Тыгуа, который специально учил нас реагировать на внезапные, коварные удары; Тыгуа, который вдалбливал в наши тупые головы: фехтование — вопрос скорости. Успел среагировать на начало движения — живешь; нет — с изумлением взираешь на фонтанирующую кровью дырку в собственной шкуре, правда, взираешь недолго…
Наверное, Тремор полагал, что делает всё очень быстро. Но пока ржавый клинок моего врага брал разгон, я успел заметить мгновенное напряжение его мышц, угадать траекторию — и контратаковал, вполне традиционным для рубящего оружия двойным ударом. Первый отклонил летящее мне в лицо острие, а второй, нанесенный практически тем же движением, глубоко располосовал ему бицепс.
Тремор отшатнулся. В глазах его полыхнуло изумление — а я, развивая успех, нанес короткий секущий удар по запястью — и снова попал! Он быстро перехватил клинок другой рукой и отскочил назад, разрывая дистанцию.
— Сюрприз, Тремор! — я начал обходить его слева. — Так что там насчет доктора Барбудо? Мне всё ещё интересно…
Шлеп! Капля крови сорвалась с его локтя и темной кляксой расплылась по камню. Шлеп! Шлеп! Внезапно он отбросил оружие — и, пригнувшись, юркнул в темную щель. Я перевел дух. Неплохо; но Тыгуа наверняка не преминул бы заметить, что всякое дело нужно доводить до конца. Ловить этого негодяя, пускай даже раненого, в узких проходах каменного лабиринта мне совсем не улыбалось: я сразу терял преимущество, которое давал длинный клинок. Но есть ли у меня иной выбор? Я огляделся по сторонам. Так-так… А ведь, пожалуй, есть!
Я шагнул к аккуратно составленному у стен скарбу. В первую очередь меня интересовали бочонки — такие используются и поныне, для хранения пороха. Стягивавшие их медные обручи изъела коррозия, но они всё ещё крепко держали набор — необычайно твердую, пропитанную смолами местную древесину. Втулку и пробку покрывал толстый слой воска. Повозившись немного, я откупорил один, встряхнул несколько раз, наклонил… На ладонь мне потекла струйка серого порошка. Отлично; значит, не слежался и не отсырел! Минут десять ушло на то, чтобы соорудить обвязку. Я прикинул, что смогу дотащить четыре бочонка — с остановками и передышками, разумеется. Хорошо бы, этого хватило — возвращаться в ледяную усыпальницу почему-то совсем не хотелось…
* * *
Я ни черта не смыслю в подрывном мастерстве. Единственный раз, когда мне пришлось иметь дело со взрывчаткой, рядом был Тыгуа — да и вообще, моё участие ограничилось ролью носильщика. Никакой уверенности, что задуманное удастся, не было.
Тяжкий груз заставлял делать передышки каждую дюжину шагов — я несколько переоценил свои силы. Веревочные лямки обвязки впивались в плечи. Руки были заняты — в одной фонарь, в другой пистолет. Добравшись наконец до завала, я с облегчением перевел дух. Ну что, ещё одно усилие — и Тремор будет навеки погребен вместе со своими однополчанами…
— Господин Монтескрипт, как ваши успехи?
Веский повод, чтобы подпрыгнуть от неожиданности и расшибить макушку о низкий свод. К счастью, я был слишком измучен и ограничился судорожным вздохом.
— Проклятье, барон! Вы едва не довели меня до инфаркта.
— В вашем-то возрасте? Бросьте! — он остановился на границе освещенного пространства. В руках Эль Талги держал одно из своих ружей. — Нашли кого-нибудь?
— Тремора, вожака.
— Значит, вас можно поздравить?
— Пока не с чем. Мы малость повздорили, и я попортил ему шкуру — к сожалению, не насмерть. А что у вас?
— После того как вы нас покинули, Квирри и Эрхенио отловили одного из мерзавцев. Я решил, что они управятся с ним без меня.
— И вы не побоялись отправиться дальше в одиночку?
— Я заметил слабые отблески и пошел следом, сохраняя безопасную дистанцию.
— Чертовски рискованно, а?
— Риск — благородное дело. Я по натуре авантюрист, — усмехнулся барон.
— Гм… Судя по тому, что вы здесь, это был мой фонарь, — происходящее нравилось мне всё меньше. Кроме того, меня нервировало его оружие. Он не то чтобы направлял его прямо на меня; ствол смотрел чуть в сторону — но…
— Мне показалось, я узнал ваш силуэт. Но полной уверенности не было, — уклончиво ответил Эль Талги. — К тому же, возле круглого озера я отстал. Пришлось немного поплутать… А вы, я вижу, не с пустыми руками?
— Всё ещё мечтаете о сокровищах? Расслабьтесь, это обыкновенный порох.
— Порох? Зачем?
— Хочу запечатать проход. Эта пещера — чертова гробница, барон. Пускай ею и остаётся.
— Боюсь, я не могу вам этого позволить, — его голос вдруг сделался ледяным. Ствол мушкета теперь смотрел прямо на меня.
— О, какой пассаж. Почему же?
— Бросьте, Монтескрипт. Я заметил жилу. Огонька спички порой достаточно, чтобы сделаться миллионером… Забавно, правда?
— Так что, мы теперь враги?
— Помнится, сутки назад я завел речь о партнерстве. Предложение до сих пор в силе. Кстати, положите-ка ваш пистолет на камень… Нет-нет, вон на тот, подальше. Благодарю…
— А наша миссия? Вы не забыли, для чего мы здесь?
— Осталось прикончить лишь двоих, к тому же, один из них ранен. Пустяки. Мы справимся.
— А шайка Даго?
— Этим тоже придется умереть, — пожал плечами барон. — Я бы устроил им засаду снаружи и перестрелял по одному.
— Что, вот так просто?
— Главное, правильно выбрать место.
Я помолчал, собираясь с мыслями. Оправдывались самые худшие ожидания: проклятое золото влегкую сводило с ума. Деловитая серьёзность, с какой барон рассуждал о предстоящих убийствах, лишь укрепила меня в убеждении — к этому фрогу больше нельзя поворачиваться спиной.
