— Не вполне понял, почему «колодец» — дура, а не дурак, — сказал Брис. — Думаешь, он женского рода?
— Не–а! Просто назови человека дураком — он тут же забудет. А дурой назови — драчка точно обеспечена!
— Ах, какие психологические изыскания!
— Да уж не ваши примитивные самоанализы — «человек я слабенький»!
— Э–э, мне, конечно, не хотелось бы прерывать вашу в высшей степени интеллектуальную беседу по столь занимательной психологической проблеме, господа, но, по моим скромным наблюдениям, скорость нашего продвижения снижается.
— Чего–чего сказал?! Обалдеть! Леон, как ты все выверты запомнил‑то в своей речи, а? Во, Брис, учись выражаться, пока среди нас такие гиганты мысли!
— Роман, будь другом, заткнись, ладно? Что‑то тебя сегодня прорвало.
— А чего удивляться? Психую. Не каменный.
— Интересно было бы влезть в «колодец», когда Мигель прибывает в Ловушку, — задумчиво сказал Рашид. — Очень интересно.
Они стояли в странном помещении. В высоту — бесконечность полой колбасой, между ногами и каменным полом — пружинящее, как хороший диван, пространство с ладонь шириной. Три стены метра два на два. Четвёртая отсутствует.
Странное помещение. Минутой раньше они согласились с мнением Володьки, что оно здорово напоминает доисторический лифт. Кабинка наверняка здесь бы поместилась и прекрасно вписалась бы в шершавые стены, если бы её сделали из необструганных досок.
И смотрели они в проём — туда, где, по идее, должна быть стена с дверью, и видели часть каменной поверхности перед «лифтом», а дальше всё исчезало во тьме.
— Полагаешь, в этот момент движение будет в другую сторону? — откликнулся на Рашидовы размышления вслух док Никита. — А если движение вообще циклично? По рассказам Романа и Леона, «блинчики» с трудом плыли против течения, а потом — помните, как они вылетали из «колодца»? Будто ими стреляли.
— Красивая логическая цепочка получается, — заметил Володька. — Ведь если подытожить всё, что было: как нас несло вниз, как скорость постепенно сходила на нет, как теперь стоим и ничего не чувствуем, — то вывод напрашивается один: назрела необходимость немедленно драть отсюда, иначе нас вернёт в Ловушку. Ну, что? Рашид, твоё зрение получше. Успел просканировать?
— Во всяком случае, местечко перед нами, кажется, безопасно. А вот из личных впечатлений могу добавить, что воздушная подушка под ногами растёт. Прыгаем?
Воздушная подушка не просто росла — она уже летела вверх с таким ускорением, что Роману пришлось прыгать с приличной высоты.
— Обратный процесс пошёл, — пробормотал док Никита, вглядываясь в обманчивую пустоту каменного сарая. — Мы стояли где‑то минуты три, значит… Эх, времени маловато. Посидеть бы, понаблюдать бы за расписанием — сколько идёт наверх–вниз, рассчитать бы время. Вдруг пригодится…
Игнатий поколебался и осторожно сунул руку в «лифт». Руку почти подбросило невидимым потоком, и он поспешно отступил.
— Ловко устроено…
— Думаешь, «колодец» искусственного происхождения?
— Ничего я не думаю, сказал и сказал… Что у нас впереди? «Блинчиков» не видать?
— Пока нет.
— Рашид, на тебя вся надежда. Видишь вокруг хоть что‑нибудь похожее на выход?
В слабом, серовато–розовом освещении из «колодца» голова Рашида в профиль напоминала старинный барельеф: точёные черты, прямой нос с намёком на горбинку, сосредоточенно сжатый рот, чуть прищуренные глаза…
— Непонятное что‑то, — прошептал он будто про себя. — Игнатий…
Игнатий встал рядом, положил руку на его плечо.
— Так… Теперь более–менее вижу. Мы в огромной пещере. Нет ничего, что бы указывало на присутствие человека. Предлагаю пустить Туську по следам Мигеля. Игнатий, подожди чуток. А, нет…
Спущенная на пол кошка сладко потянулась, разминаясь, и уселась, принялась принюхиваться. Брис показала ей котёнка, чтобы успокоить. Туська мурлыкнула, но идти вперёд, видимо, не собиралась. Володька присел перед нею на корточки и стал уговаривать. Остальные терпеливо ждали.
А кошка вдруг повернулась, нашла Леона и села у его ног, обернув вокруг лап пушистый хвост. Сама кошка на Леона даже не смотрела: один раз наклонила голову, потянулась носом к его ногам и снова выпрямилась, уставилась в противоположную сторону от «лифта».
В сумраке трудно что‑либо разглядеть. Парни доставали карандаши–фонарики. Сначала деликатно, потом напрямую высветили лицо Леона.
Первым делом команда уверилась, что у него совершенно спокойные глаза. Леон как будто на минутку отошёл в сторону подумать над чем‑то. И — задумался, замечтался. Обычного выражения — тревожного вопроса — нет. Брови не образовывали привычной морщинки на переносице, но расслабились, словно хозяин их наконец‑то получил все ответы на все вопросы…
Парни недоумённо переглянулись: глаза Леона тем не менее немигающе застыли на одной точке. Кто‑то догадался передвинуть луч фонарика на его руки. И тут уж руки всех рванули за собственным оружием: стиснутая на рукояти сегментного меча, ладонь Леона была в таком напряжении, что рельефно обозначились костяшки и мышцы кисти. А полуприкрытые глаза не просто стыли на невидимой точке. В связи между точкой и глазами Леона чувствовалось сопротивление натянутого с перегрузкой каната.
— Куда он смотрит, чёрт бы его!.. — не выдержал Роман.
— Встань на линию его взгляда и узнай, — тяжело выговорил Игнатий. Он только что понял, что потерял контроль над собой, и обычно расслабленное, тело, сейчас жёстко напрягшееся, плохо подчиняется ему.
— И встану! — огрызнулся Роман.
Серо–розовый свет из «колодца» походил на свет горящего газа — то есть освещал, по сути, самоё себя. Чуть дальше от «лифтового» сарая — и приходилось работать с фонарями. Кто‑то из парней прошептал: «Факелы бы сюда…»
— Леон! — негромко позвал Брис. И резко развернулся: — Ромка, назад! Не смей этого делать! Это ловушка!
Док Никита нырнул вслед за Романом в темноту.
— С Ромкой то же самое! — крикнул он. — Мне кто‑нибудь поможет, или самому его тащить?
— Ничего не делай! — завопил Игнатий. — Иди сюда сам!
Точно колыхнулись чёрные шторы, когда док Никита появился вновь. Леон продолжал стоять неподвижно, отчётливо видимый под лучами фонариков. Док Никита быстро оглядел его, мимоходом отметив, что Леон в пещере похож на своеобразный маяк.
— Роман успел встать перед ним и теперь не шевелится. Что у вас? Придумали что‑то?
— Посмотри на его руки. Это началось, видимо, когда Роман встал на линии его взгляда. Мы так думаем, хотя не уверены.
Рука Леона прижималась к поясу. С натугой Леон поднимал меч, причём делал это несколько странно: меч был расположен острием вниз, чуть кося назад, а намертво сжатые пальцы тяжело и неуклюже меняли своё расположение на рукояти. Уходя за Романом, док Никита помнил, что Леон держал оружие как обычно. Если не считать излишнего напряжения. Сейчас же ладонь Леона чуть ли не щепотью притиснула меч к бедру. Пальцы продолжали натужно шевелиться.
