Я знала, что предыдущий император, отец Эдварда, погиб пятнадцать лет назад во время охоты от когтей медведя. Решил завалить того голыми руками, а в итоге завалили его самого. Нелепая смерть. Он оставил безутешную вдову, на которую легло бремя правления, и двенадцатилетнего сына, слабо соображающего в дворцовых премудростях.
Императрицу Элоизу — мать Эдварда — пытались свергнуть, но она оказалась удивительно хваткой женщиной. Вскоре предыдущие советники были разогнаны, а некоторые даже казнены. Ну а император Эдвард, едва ему стукнуло восемнадцать, взошел на престол.
Не думала, что когда-либо познакомлюсь с ним.
Понравился ли он мне? Ну, чисто по-мужски?
Я задавала себе этот вопрос и вчера, и позавчера после столкновения. Было в правителе нечто притягательное, заставляющее сердце биться чаще. На уровне инстинктов. Но на уровне всё тех же инстинктов он меня пугал.
Как трусливому зайцу, мне хотелось бежать так далеко, сколько хватит сил. Прочь из дворца. Прочь из столицы. Прочь от ледяного взгляда императора.
Но, как тот самый заяц, я не могла сдвинуться с места, завороженная его холодностью.
Бр-р-р.
Ужин прошел в привычной для нас обстановке: императрица-мать с неизменными вопросами и похвалами, молчаливый сын, уткнувшийся в документы, и невесты, у которых от напряжения дергался глаз.
— Что ж, вечер подходит к концу, а значит, мой сын должен объявить имя участницы, которая выбывает из смотрин, — ближе к десерту промурлыкала императрица-мать, тотчас испортив всем (кроме меня) настроение. — Мы с нетерпением ждем твоего решения, Эдвард.
Что-то мне подсказывало: уж она-то в курсе, кто не справился с правилами этикета. Хотя за столом все вели себя как по учебнику. Ни единого шороха, ложечки ни разу не ударилась о фарфор кружек, локотки были отогнуты как по линейке.
— Выбор крайне тяжелый, — сухо заговорил император Эдвард, нехотя посмотрев в нашу сторону. — Для начала я должен отметить, что хоть и не познакомился с вами ближе, но уверен: каждая — достойнейшая кандидатура на роль супруги и однажды сделает какого-нибудь мужчину невероятно счастливым. Но условия отбора требуют строгости. Потому… леди Кирата, простите.
Темноволосая западчанка так и застыла с приоткрытым ртом, а остальные уставились на меня как по команде.
— Ты знала? — спросила Тина, и в её глазах плескался священный ужас.
— Знала что? — не поняла я, наблюдая за тем, как западчанка пытается сохранить равнодушное выражение и не разреветься.
Получалось плохо, а вена на её левом виске очень уж вздулась. Казалось, девушка сейчас взорвется от перенапряжения.
— Знала, что Кирата не пройдет испытание… — уже не спрашивала, а утверждала Тина, а две рыжеволосые невесты переглянулись с опаской. — Ты сама сказала, что она не понравилась императору.
— Глупости. Послушай…
Меня перебила императрица-мать.
— Леди Кирата, не спешите уезжать, — она положила ладонь на запястье ошеломленной девушке. — На воскресном балу за возможность поухаживать за вами будут биться лучшие столичные аристократы.
— С-спасибо, — треснувшим голосом произнесла та.
— Леди Виктория, не окажете ли вы мне честь прогуляться по саду? — внезапно поинтересовался император, и я почувствовала, как ненавидящие взоры невест въедаются под кожу.
Кажется, завтра меня сожгут во имя справедливости.
— Разумеется, — сглотнула я.
Правитель как-то очень уж неоднозначно ухмыльнулся, а я вновь почувствовала себя кроликом, которого загнали в клетку к голодному волку.
Тебе конец, леди Виктория.
Глава 6
Небо усыпало звездами, и темный полог опустился на Иллиду.
Поговаривали, что дворцовый сад — лучшее, что есть в столице. Здесь высаживали растения со всех концов света, в искусственных водопадах переливалась вода, а по выходным лучшие музыканты со всей империи давали концерты на открытом воздухе.
Я не успела побывать тут днем, а ночью сад казался пугающим и мрачным. Силуэты экзотических деревьев как монстры из детских сказок скорчились, искривили ветви. Музыка не играла, только вода шумела, спадая тяжелыми волнами, разбиваясь о землю.
— В северных краях всегда снега? — полюбопытствовал император, отвлекая меня от шорохов и шелеста листвы.
До этого мы шли молча, и мне начинало казаться, что правитель взял меня исключительно, чтобы позлить остальных невест. Сейчас навернем кружок и вернемся в замок.
Ан нет, этот человек всё-таки умеет разговаривать на отвлеченные темы.
— Вы никогда не бывали в Росстаре? — как истинная женщина, я ответила вопросом на вопрос.
— Бывал, — не согласился император. — Студеной зимой, когда продрог насквозь, до самых костей, просто выйдя на балкон имения. А местная ребятня щеголяла в одних рубахах, как будто летом. Мне уже тогда показалось, что северяне отличаются от прочих.
— Чем же? — осмелилась уточнить, потому что определение императора можно было охарактеризовать и в положительную, и в отрицательную сторону.
— Они неординарные.
Он жестом предложил свернуть направо. Прямой. Нерушимый. Рядом с ним я одновременно чувствовала себя защищенной — ну а как иначе, вряд ли тебя удушат прямо при императоре — и беззащитной, оголенной, слабой до безысходности.
Дикие чувства вызывал этот человек. Двух дней слишком мало, чтобы разобраться в них.
Да и хочу ли я разбираться? Зачем оно мне?
— Вы хотели сказать: чокнутые? — вновь влезла с уточняющим вопросом. — Не боимся издохнуть от холода.
— А ещё слишком прямолинейны и колки, — не удержался от легкого тычка в мою сторону правитель.
— Угу, и бросаемся под кареты, — добавила себе под нос, но император прекрасно услышал.
— Именно. Говорю же: неординарные личности. Но позвал я вас не за тем, чтобы обсудить северный народ, — резко оборвал он разговор. — Леди Виктория, вам знаком Стэн Кёрн?
Имя брата заставило меня оступиться на ровном месте. Если бы не твердая рука императора, что обхватила меня за талию, я бы растянулась на земле и уткнулась бы носом в какой-нибудь диковинный цветок. Например, в вон тот, с колючками.
Впрочем, лучше цветок, ибо так уткнуться пришлось в широкую мужскую грудь. Не представляю, в какой момент меня развернуло к нему лицом, но теперь я в прямом смысле слова ощущала, что такое быть в опасной близости к правителю.
Его тело полыхало жаром раскаленного вулкана, а дыхание выжигало ожоги, и мои щеки полыхали.
— Леди Виктория… — учтиво напомнил о себе император, не мешая мне принюхиваться к аромату его рубашки. — Я спрашивал про Стэна Кёрна.
— Это мой брат, — отрицать очевидное было бы глупо.
Я отлепилась от груди и на всякий случай сделала шажок назад. Мужчина не шелохнулся. Чисто вылитый из бронзы памятник!
— Вы близки?
Пожала плечами.
— Были когда-то. Но в последний раз мы общались еще до моего семнадцатого дня рождения. Стэна направили на повышение в столичную полицию, с тех пор мы не виделись.
— И не переписывались?
Мне не нравились эти вопросы. Ясное дело, императору сообщили обо всех родственниках каждой из претенденток на роль супруги. Но почему он так заинтересовался братом? Что-то случилось?
— До прошлого года — переписывались. В какой-то момент Стэну стало некогда писать.
— Почему? — мягко, почти с дружелюбным интересом.
— Не знаю, — ответила честно. — Отец очень злился на него за молчание, но поделать ничего не мог. Брат не сказал, где конкретно живет. А отправленные нами письма на адрес столичной полиции оставались без ответа. Почему вы спрашиваете?
Эдвард Третий вновь свернул направо. Мне даже показалось, что мы ходим по кругу.
— Дело в том, что Стэн Кёрн обвинен в покушении на действующего правителя Диары и разыскивается, дабы понести заслуженное наказание, — он сказал это таким тоном, будто речь шла не о нем, а о каком-то другом правителе.
Я споткнулась повторно и, кажется, бесконечно долго летела вниз.
