— Да, поэтому, — ответил я, сам понимая, как глупо звучат мои слова.
Чем один заключённый может помочь другому заключённому? Но я действительно пришёл помочь! Во всяком случае, поддержать.
Поэтому, постаравшись, чтобы мои слова прозвучали чётко, я зашептал:
— Мы с тобой завтра отправимся в академию магии…
— Что?! — воскликнул сэнсэй Макото. — Что ты сказал?!
Я немного опешил от реакции сэнсэя. А потому повторил уже для него:
— Завтра мы с Ёсико отправимся в академию магии. А что?
— Какой ужас! — застонал сэнсэй Макото.
Скрипнула открывающаяся дверь, и надзиратель рявкнул:
— Я кому сказал тихо! Заткнулись все! Быстро!
Мы помолчали, дожидаясь, пока он снова уйдёт, и я спросил у сэнсэя:
— Почему ужас-то? Что там такого?
Так-то я уже имел представление об академии магии, но ещё один взгляд на ситуацию не повредит. Чем полнее будет картина, тем лучше.
— Это же очевидно! Ёсико девушка. А ты… Ты не для этого здесь. В книгах написано, что ты положишь конец власти Всеблагой…
— Чем так плоха её власть? — спросил я. — Я вроде не заметил, чтобы люди сильно страдали.
— Ты не понимаешь, — вздохнул старик.
— Не понимаю. — согласился я. — Объясни!
— Дело в том… — торопливо зашептал сэнсэй Макото. — Всеблагая, она не из нашего мира. Она открыла врата, и к нам пришли демоны. И пока она в нашем мире, врата закрыть мы не сможем. А уходить она не собирается.
— Ну так, может, пусть будет? — спросил я. — Вреда ж от неё нет? Даже наоборот — магией вон одаривает… А с демонами как-нибудь справимся!
— Те, кого она одарила, становятся её рабами, — негромко сказал старик. — Она приходит к человеку, который находится при смерти и дарит ему жизнь и магические способности. А взамен забирает его свободу. Ну или новорождённые… Они вообще другой жизни не знают!
Я вспомнил Шого, который мечтал обрести магию, и сказал:
— Новорождённые ладно. Не будем про них. А вот больные и раненые… — я пожал плечами и поморщился от боли. — Я бы сказал, что взамен она даёт шанс жить.
— Кому она нужна, такая жизнь! — в сердцах выпалил сэнсэй Макото.
И тут я разозлился. Я вспомнил ребят, которые погибли, которые так и не встретились со своими родными и любимыми, не сказали им о своих чувствах, не успели проститься.
— Ты, старик! — прорычал я. — Как ты смеешь решать кому нужна жизнь, а кому нет?
— Иногда лучше умереть, — продолжал упорствовать Макото.
— Так чего ж ты не умер? — спросил я с насмешкой. — Почему ты тут?
— Мне страшно, — признался старик и всхлипнул.
Нет, я не испытывал к нему жалости. И презрения особого тоже не испытывал. Я видел много смертей — и несправедливых, и заслуженных. И я не хотел о этом говорить.
Я подошёл к топчану.
Лечь на спину я не мог. Исхлёстанная спина болела даже от прикосновения одежды. Поэтому лёг на живот и задумался.
Если дать умирающему человеку выбор: умереть или жить дальше, но посвятить свою жизнь тому, кто тебя спас, что выберет человек? Я думаю подавляющее большинство выберет жизнь. И это правильно! Потому что пока человек жив, у него есть шанс что-то сделать. А вот если умер, то это навсегда.
Так что благословение со всех сторон замечательная альтернатива смерти. За одним исключением — я не помню, чтобы меня спрашивали, чего я хочу. Я просто потерял сознание на улице и потом очнулся в лечебнице уже одарённым.
Как в этом случае выглядит ситуация с даром и служением?
Про то, что бесплатный сыр только в мышеловке, я знаю. У всего есть своя цена. И мне хотелось бы цену за магический дар знать заранее. А то получается, что меня используют втёмную. Сначала сэнсэй Макото, не спрашивая моего согласия, вырвал меня из моего мира, угробив заодно моих ребят. Потом Всеблагая подарила мне жизнь и магию опять же, не спрашивая моего желания.
Может оба они действовали из самых лучших побуждений, но почему ни он, ни она не спросили моего желания?
Про то, что Макото и Всеблагая — одного поля ягоды, я понял давно. Понять бы ещё, что мне с этим делать?
Возможно я задремал, потому что когда, внезапно почувствовал чужое присутствие и подскочил, офицер Дэнки Такаги стоял рядом со мной.
Я рефлекторно отшатнулся от него как можно дальше, одновременно осознавая, что это совершенно бессмысленное действие — и катана, и вакидзаси по-прежнему торчали у него за поясом. При желании ему даже много двигаться не придётся — всё будет закончено одним движением. Поэтому я расслабился и сел, поджав ноги по-турецки.
Сидеть в присутствии офицера мне военному человеку было несколько напряжно — устав, вбитый в спинной мозг, заставлял встать перед старшим по званию. Хотя, кто из нас старше по званию, ещё нужно разобраться. К тому же тут я был гражданским пацаном. К тому же заключённым. Так что вполне мог позволить себе некоторую наглость.
Я сидел и нагло смотрел в глаза Дэнки Такаги, в конце концов, это он ко мне пришёл, вот пусть и говорит, какого хрена ему надо?
Нет. Я знал какого. Но если всё равно меня сейчас зарубят, то я хочу умереть улыбаясь смерти в лицо.
— Ты убил моего племянника Тосиюки! — не спросил, а припечатал приговором Дэнки.
— Ты про того придурка, который с тремя своими приятелями вооружённые до зубов ночью вломились в мой дом? — спросил я.
— Как ты смеешь?! — зашипел Дэнки Такаги.
А мне вдруг стало смешно.
— А почему бы мне не сметь? Он ночью с оружием в руках пришёл в мой дом. Я что, по-твоему, должен был молча подставить шею под его катану? Извини, но нет! Не я напал на него, а он на меня. Да ещё и не один. Четверо против одного. Кто ж виноват, что удача была на моей стороне?
— Где тела? — спросил Дэнки Такаги.
И я понял, что дал маху. Пока нет тел, нет доказательств, что я причастен к их смертям. Против меня были только нож и мои слова, что это мой трофей. Но мало ли где я его взял? Может, спёр у настоящего убийцы?
Хотя нет! Пусть знает! Пусть все знают, что я один уделал четырёх грёбанных ниндзя!
— Нет тел! — ответил я. — Я избавился от них! Люди, тайком пробирающиеся ночью в чужие дома, не заслуживают нормального погребения.
Говорить, что от тел в основном избавился отец, я не стал — незачем привлекать к нему внимание. И так, я думаю, ему придётся не сладко.
— Ты! — Дэнки в ярости схватился за катану.
Меч вышел из ножен сантиметра на три и застыл.
Я как в замедленном кино со странным любопытством наблюдал за его движениями. И когда меч замер, с удивлением посмотрел на офицера. Он что, не будет убивать меня? Почему?
— Я превращу твою жизнь в ад! — пообещал Дэнки Такаги. — Там, в академии магии ходи и бойся! Оглядывайся по сторонам! Жди удара в спину!
— Поживём, увидим, — ответил я и с наслаждением услышал, как Дэнки Такаги заскрежетал зубами.
Получалось, он хотел убить меня, но не мог. Очень интересно… Это прям очень интересно!
Дэнки Такаги ещё потоптался, пожирая меня глазами. Потом засунул катану в ножны, развернулся и вышел из моей камеры.
Я видел, что он взбешён. Я видел, что он с удовольствием покрошил бы меня в капусту, ну или порезал бы на ленточки… И я очень хорошо видел, что Дэнки Такаги, дядя напавшего на нас Тосиюки, не может убить меня. Во всяком случае здесь и сейчас.
Когда шаги стихли и с треском хлопнула дверь, сэнсэй Макото спросил:
— О чём говорил начальник тюрьмы? О каком убийстве?
— Начальник тюрьмы? — автоматически повторил я.
Ха! Мозаика сложилась! Начальник тюрьмы отвечает за всех заключённых! А если учесть, что я в списке одарённых, значит, меня будут ждать завтра в академии магии! И если меня не будет, то спросят с кого? Правильно! С начальника тюрьмы!
— Да-да, — говорил тем временем сэнсэй Макото. — Начальник тюрьмы Дэнки Такаги. О каком убийстве он говорил?
— А ты любопытный, старик, — засмеялся я и лёг поудобнее.
Сегодня я могу спать спокойно. Сегодня моей жизни ничто не угрожает.
