Пес слегка осунулся — если можно сказать так про мабари и обзавелся парой свежих шрамов, но в целом выглядел сытым и довольным жизнью. Почему так, Алистер понял уже через несколько минут, когда мабари, не останавливая ровной трусцы, клацнул челюстями, молниеносно нагнувшись к земле, и довольно зачавкал. Алистер хмыкнул, глядя, как в пасти исчезает мышиный хвост:
— Да, с твоей кормежкой точно забот не будет. А для хозяйки ты охотиться станешь?
Мабари гавкнул, то ли соглашаясь, то ли протестуя, и развивать тему Алистер не стал. Все-таки боевой пес, не охотничий. Сам себя голодом не уморит, и то хорошо.
Элисса сидела на завалинке, подставив солнцу лицо. Алистер подумал, что если и так дальше дело пойдет, благородную леди будет от крестьянки не отличить — черная да худющая. Потом он заметил, что пока его не было, девушка сбрила остатки волос. Многие женщины-Стражи поступали так же — в походе с косами слишком много хлопот, и эта, с прозволения сказать, прическа, разом сделала Элиссу "своей". Додумать Алистер не успел. Пончик рванулся вперед, вертя обрубком хвоста так, словно пытался на нем взлететь, и лая во всю глотку. Спустя миг радостный лай сменился не менее счастливым женским визгом, и пес вместе с хозяйкой покатились по траве хохоча, сопя и гавкая.
— Где ты его нашел? — спросила Элисса, не торопясь подниматься и выпускать из объятий Пончика.
— Это он меня нашел.
Девушка подозрительно шмыгнула носом, торопливо отвернулась. Пес вывернулся из девичьих рук и заскакал вокруг, не забывая гавкать.
— Вы меня с ума сведете, — раздался капризный голос Морриган. — Где ты откопал это слюнявое чудовище?
— Сама ты чудовище… в перьях, — обиделась Элисса. — Это мой мабари.
— А. Если ты собираешься оставить его, предупреди: увижу, что он гоняет моих кур, превращу в жабу.
— Морриган, если ты в самом деле хочешь, чтобы он не трогал твою птицу… и прочую живность, выражайся яснее. А то он решит, что можно гонять кур, пока ты не видишь.
— Сама воспитывай своего пса. Я предупредила.
— Понял, Пончик?
Пес гавкнул.
Алистер хмыкнул, и пошел на задний двор, где стояла поленница.
В силки попались несколько зайцев. Алистер отдал их Морриган, взамен попросив, если есть, выделанной кожи. Кожа нашлась, и весь следующий день он провел на завалинке, приводя в более-менее сносное состояние доспехи и латая стеганый поддоспешник. Он почти не удивился, когда Элисса устроилась рядом с иглой и домотканью. Только спросил:
— Неужто Морриган расщедрилась?
— Я заплатила. В поясной сумке немного денег было… Привыкла всегда с собой брать, когда не дома, тогда вроде и ни к чему было, а пригодились.
— Ясно. Мне заплатить нечем, но если останется — дашь в долг?
Надо бы хоть одну рубашку пошить, а то в этом доме на болотах они оба очутились "в чем есть", если выходить в путь, имея только одну нательную рубаху, что на себе, завшивеет еще не дойдя до Лотеринга. Сейчас она висела, свежевыстиранная, на веревке, а сам Алистер щеголял голым торсом, благо, тепло, но долго так не проходишь.
— Да ладно, чего там считаться… Я взяла только на себя, закончу — попрошу у Морриган еще, чтобы тебе хватило. Сам-то с иголкой управляться умеешь?
— Ни храмовникам, ни серым стражам личных белошвеек не положено. Так что управлюсь уж как-нибудь.
— Хорошо. — Она разгладила ткань на коленях, оценивающе разглядывая шов и продолжила работать иглой.
— Пойдешь силки проверять — возьми с собой. Надо веток набрать, мясо закопчу.
— Осилишь?
— Морриган с Флемет надо мной колдуют, так что сейчас вообще чувствую себя здоровой, хоть сейчас в дорогу. Но, думаю, пару дней еще тут поживем, собраться надо.
— Я не о том, — что Элисса чувствует себя куда лучше, Алистер видел и сам, как и то, что без магии тут явно не обошлось. — Ты готовить-то умеешь?
Она рассмеялась:
— Ну конечно, знатная белоручка. Я много чего умею, Алистер, как и большинство женщин нашего круга. Просто многое уметь — не обязательно многое делать самой. Но как разумно распоряжаться хозяйством, если не знаешь, сколько щелока и жира нужно взять, чтобы сварить мыло, которого хватит всем домочадцам и слугам хотя бы на пару месяцев? Как знать, сколько мяса со свежего забоя можно сразу отдать на кухню, а сколько пустить на солонину, если не умеешь готовить? Как быть уверенной, что ключница не приворовывает, если не знаешь, куда, когда и что именно нужно в хозяйстве?
— Я тоже был уверен, что умею готовить, — хмыкнул Алистер. — Ровно до тех пор, когда в первый раз пришлось.
— Я не говорю "уверена". Я говорю "умею". Правда, терпеть не могу. И шить-вышивать тоже.
На взгляд Алистера, получалось у нее довольно ловко.
— Ну вот, а я уже размечтался, что в долгом-долгом пути кто-то будет меня кормить и латать одежду, пока я буду валяться у костра. А то вдруг враги — а я уставший.
— Разве я могу запретить тебе мечтать?
— И на том спасибо. Кстати… ты умеешь плести морды? Я вчера приглядел ручей, в котором определенно была рыба.
— Нет…
— Ну хоть что-то я могу из того, чего не умеешь ты, — Алистер отложил залатанный поддоспешник и потянулся.
— Я не умею чинить доспехи, добывать дичь… Даже на охоту ни разу не ездила. Колоть дрова не умею. Так что можешь не переживать — твой авторитет старшего не пострадает.
Алистер вздохнул.
— Знаешь… если начистоту — я бы дорого дал за то, чтобы не быть "старшим". Чтобы просто выполнять приказы — как всегда.
Элисса опустила на колени шитье, посмотрела пристально и оценивающе.
— В башне ты был очень хорош.
— Не волнуйся, сваливать все на тебя я не намерен, — ответил Алистер на повисшее в воздухе. — Но сама же сказала, — помечтать-то можно.
Он унес починенное в дом, натянул волглую рубаху.
— В лес не передумала?
Они вышли в путь через два дня: с добрыми запасами копченой рыбы и мяса в мешках, с отъевшимся за эти дни и совершенно счастливым Пончиком. И с Морриган в качестве проводника.
Нельзя сказать, чтобы ведьма обрадовалась, когда мать приказала ей сопровождать Стражей. Алистер тоже в восторг не пришел. Флемет была права — самим им из болот не выбраться. Но Морриган ему не нравилась — даже если забыть о том, что она отступница и ведьма. Она была надменной, самовлюбленной и склочной и — и он в упор не мог понять, о чем Элисса может с ней часами болтать. Когда он сказал об этом девушке, та только рассмеялась.
— Так ведь и я — надменная, самовлюбленная и склочная, разве нет?
— К тебе я уже привык.
— Ну так и к ней привыкнешь.
Алистер втайне надеялся, что "привыкать" не придется. Вот доведет до границы Диких Земель, а там пусть возвращается к матери. Но когда он однажды вечером заикнулся об этом Элиссе (Морриган, по обыкновению не удостоила их своим обществом, разведя отдельный костер поодаль), та долго молчала, глядя в огонь.
— Ты решил окончательно? — спросила она, наконец.
— Прекрасно, — хмыкнул Алистер. — Вот и вся цена тому "старшинству", если приходится отчитываться за каждый шаг.
Элисса добавила веток в костер, снова надолго затихла прежде, чем ответить.
— Командир прав даже когда он неправ. Потому что если что-то пойдет не так, знание, что какая-то пигалица вроде меня была убеждена, будто лучше по-другому, никого не спасет. Что мы могли видеть воочию совсем недавно.
— Но?
Она подняла взгляд.
— Обязательно должно быть "но", после которого ты обстоятельно расскажешь, какую ужасную ошибку я собираюсь совершить, сказал Алистер.
— Ты злишься.
— Нет… Да.
— Она отступница. Ты — человек, которого половину его сознательной жизни учили ловить и, если нужно — убивать, таких как она. Даже странно, что между вами не вспыхнула страстная любовь с первого взгляда.
— Она опасна.
— Так ведь и ты опасен, Алистер. И я… пусть не настолько.
