— Сейчас… — Я не торопилась с ответом. — Сейчас произошло что-то, объяснения чему найти не получается. А это значит, либо я сошла с ума, либо… это были, как вы там сказали… вонгви. Ни разу не слышала! Что за чертовщина!
— Правильно, вы же не живете в Корее… — пожал плечами Ком Хен. — Это наши предания.
— Смею заметить, и вы тоже сейчас не у себя на родине! Да и вокруг российская действительность, в которой всяким разным «вонгвигам» не место! — огрызнулась я. Так хотелось найти всему какое-нибудь рациональное объяснение, но, видимо, моим мечтам не суждено было сбыться.
— Да… вонгви нехарактерны для России и не могут появиться тут самостоятельно. — Ком Хен, казалось, не заметил моей злости. — Отсюда закономерный вопрос. От кого из корейцев вы в последнее время принимали подарки? Может быть, у вас был роман с кем-то из студентов?
— Почему вы об этом спрашиваете? — мигом насторожилась я. Неужели он правда думает, что такое способен сотворить кто-то из иностранных студентов? Никакого романа не было, но сам факт заинтересованности меня напрягал. — Моя личная-жизнь — это моя личная жизнь, я не обязана ни перед кем отчитываться. Тем более… тут я не могла решить, что лучше: «тем более перед красивым малознакомым мужчиной» или «тем более перед собственным преподавателем».
— Не обязаны, но… — Ком Хен задумался. — Если я вам расскажу одну историю, вы обещаете не поднимать меня на смех. Вы мне поверите?
— Я поверю и черту лысому, если он даст более или менее внятное объяснение случившемуся! — буркнула я и тут же спохватилась: — Ой, простите. Это все нервы.
Ком Хен промолчал, из чего я сделала вывод, что прощать он не собирается. Но в данный момент меня это не особенно волновало.
— Дело в том… — Он закусил губу. — Я — комсин.
— Кто-кто?
Я посмотрела на немного смутившегося Ком Хена, пытаясь понять, насколько он серьезен и, вообще, что все это значит. Сначала вонгви, теперь вот не менее загадочный комсин. За что мне все это? Я вроде бы была хорошей девочкой, вела себя прилично, училась прилежно. А то, что мне не давался корейский язык, еще не повод насылать на меня всю проживающую в безусловно славной стране нечисть!
Пока я жалела себя и размышляла, Ком Хен продолжил:
— По легенде, прародителем корейцев был Тангун, женившийся на медведице, которая превратилась в женщину…
— Так-так! — Я замахала руками. — Мне, если можно, чуть короче и проще… Я сейчас вообще воспринимаю все с трудом.
— Я и так максимально коротко! — Казалось, Ком Хен немного обиделся. — Тангун — общее название, близкое к понятию царь или вождь, выбранный богом. Дух первого Тангуна — комсин, Лунарный Медведь. Из поколения в поколение часть духа комсина проявляется в ком-нибудь из моего рода…
— И какое это имеет отношение ко всему происходящему?
Голова вскипала, и я уже отчаялась уловить суть. Древние корейские духи, корейские же призраки — все мистично, странно и совсем неясно, при чем здесь я. Ком Хен, похоже, понял, что информация усваивается плохо, и поэтому достаточно резко закончил:
— Кроме всего прочего, кровь комсина — священна.
— Ой-ой… — Мне стало не очень хорошо. — Они прилетели меня убивать из-за того…
— Нет, — отмахнулся Ком Хен. — Я не знаю, из-за чего они хотели вас убить. Это вы мне скажете сами…
— Но я даже не представляю! Я и о существовании этих тварей-вонгви узнала минуту назад от вас, а до этого именовала окровавленной сладкой ватой с когтями!
— Вы не дослушали, поэтому и не понимаете, о чем речь. Хотя бы пару минут посидите молча! — в сердцах выдохнул преподаватель, и в его глазах на миг мелькнуло раздражение, моментально скрывшееся за маской невозмутимости.
— Все, замолкаю. — Я послушно сложила руки на коленях и замерла, готовая внимать каждому слову.
Просто случилось столько всего непонятного, что держать рот на замке не получалось. Вопросы и уточнения вырывались сами собой. Я и в обычные дни была неумеренно болтлива, а уж в критические моменты и подавно!
— Анжелика, забудьте вы наконец то нелепое недоразумение, которое произошло сегодня с утра. Проблема не в том, что вы случайно разбили преподавателю нос. Это мелочь, на которую вы, однако, отреагировали слишком бурно, усложнив жизнь себе в первую очередь. Беспокоиться стоит о том, что кровь комсина способна пробуждать к жизни древние артефакты, предметы, изначально наделенные магической силой и ее утратившие. Какой-то предмет был у вас в волосах. Именно за ним прилетели вонгви! Я понял, что произошло нечто непоправимое, когда в аудитории начало сбоить электричество. Признаю, это немного вывело меня из себя, а вы испугались и убежали, прежде чем я смог объяснить.
— Вы были в гневе! Конечно, я испугалась! Думала, меня сразу же буду отчислять! Прямо там, на месте, вот и предпочла сбежать. Посчитала, что утро вечера мудренее и лучше на какое-то время затаиться.
— Анжелика, вы молоды и не понимаете, что отчисление это такая, в сущности, мелочь!
— Ага! Объясните это моей маме! А лучше папе, поверьте, вы мигом измените свое мнение. Я действительно испугалась до колик! И не вам меня винить. Если не случилось ничего страшного, так бы мне и сказали! Еще там, в аудитории!
— Понимаете, страшное все же произошло. — Ком Хен устало вздохнул. — Только суть вы поняли неверно, но сейчас это уже не имеет значения. Лучше скажите, что могло «ожить», вступив во взаимодействие с моей кровью?
— Пинё… — прошептала я и выдернула заколки. Волосы тяжелой шелковой волной упали на плечи. Голове стало сразу же намного легче. — Они?
— Вполне возможно. — Ком Хен внимательно посмотрел и осторожно взял костяные шпильки. — Откуда это у вас?
— Их привез из Кореи мой прапрадед в начале двадцатого века. С тех пор они находились в семье. Когда умерла бабушка, я нашла их здесь в квартире и вспомнила историю, которую она мне рассказывала. Про то, как маленький корейский мальчик сбежал из дома, спасаясь от опасности. Единственное, что у него осталось на память о родине, — это пинё. Может быть, они принадлежали его матери? Не знаю, и бабушка не знала. Для меня эти шпильки прежде всего память о ней.
— Не знаю, что это, — пробормотал Ком Хен. — Но за этой вещью охотились более ста лет, и как только она очнулась ото сна, сразу же послали вонгви. Это серьезная и очень опасная реликвия.
— И что теперь делать?
— Если бы я знал… Я сам уехал из Кореи, потому что моя кровь слишком ценный товар. За мной охотились. Здесь про свойства крови комсина не знает никто, да и о самом комсине тоже. Поэтому я жил спокойно довольно долго, но сейчас…
