— Я не заметила ничего подобного по твоей руке. Я не хотела быть излишне оптимистичной, но скажу вот что: если ты сможешь преодолеть трудности в сложное время, когда все может пойти наперекосяк, то я вижу для тебя прекрасное и счастливое замужество.
Элизабет улыбнулась от удивления.
— Ничего себе! Зачем же вы тогда так отвратительно меня пугаете!
— Тебе еще далеко до цели, — отпарировала Ингрид. — Я видела массу неприятностей, мягко выражаясь.
Элизабет вздохнула. Она и жалела, и была рада, что напросилась на гадание.
— Ингрид, — сказала она, колеблясь. — А если сменить тему… Вам известно, что у Людей Льда есть свои предания.
— Да!
— Одно из них, редко вспоминаемое, гласит о том, что однажды родится человек такой сверхъестественной силы, которой мир еще не видел. Но ведь этот человек должен родиться сейчас? Ульвхедин, например? Или Шира. Или Виллему! Или Доминик. Или почему не вы сами? Суль тоже была сильна в черной магии.
Ингрид откинулась на спинку стула и улыбнулась.
— Да мы лишь мелкие рыбешки. Нет, этот человек пока не родился.
— Но отец говорит, что проклятие уже искоренили.
— А Ульвхедин утверждает обратное. И я тоже.
Элизабет некоторое время хранила молчание.
— Мне это не нравится. Все было так мирно. Все было мирно много, много лет после того, как маленькая Шира совершил свой славный подвиг. Я считала, что она смогла справиться с чарами Тенгеля Злого.
— Она справилась с ними наполовину. Она нашла для нас средство его уничтожения.
— Хорошо, но уничтожить зло сможет лишь тот, кто еще не родился?
— Я об этом ничего не знаю. Может быть, это нам никогда не удастся. Если Тенгель Злой проснется первым, то и нам, и всему миру придется туго.
— Тогда нужно спешить, нужно спешить, — посетовала Элизабет. — Что, разве никто из нас не может отправиться в долину Людей Льда на поиски?
— Нет, — резко возразила Ингрид. — Если с этим не совладал в свое время Ульвхедин, как же мы тогда осмелимся на такую попытку?
— Неродившийся… Вы видите что-то о нем? Это он или она?
— Я думаю, что знаю, кто это будет. Но я не хочу ничего говорить, чтобы не повредить своему престижу гадалки, особенно сейчас, когда мне явно удалось произвести впечатление на тебя своим искусством. Но я предвижу и приятные моменты…
— Это какие?
— Те, которые не соответствуют привычкам Людей Льда. У этого человека будет восемь-десять братьев и сестер!
— О нет! Тогда этот ребенок не может принадлежать к Людям Льда. У нас ведь природа всегда была крайне скупой по части количества детей. Трое детей — это уже рекорд. Возьмите трех сыновей Аре и Меты.
— Согласна. Но тогда мне непонятно, как все это стыкуется. И все же это в некоторой степени логично…
Элизабет не хотела об этом слышать.
— Да, а я не намереваюсь родить на белый свет десятерых детей от этого Лиллебрура Тарка! Честно говоря, у меня нет желания иметь от него даже одного ребенка. Я даже в постель с ним ложиться не хочу.
— Тебе придется, — серьезным тоном сказала Ингрид. — И это будет вовсе не так уж плохо, как ты думаешь.
— Фу, — по-детски скорчила гримасу Элизабет.
Ульвхедин переехал в Гростенсхольм уже на следующий день. Он взгромоздился на воз своих пожитков и сидел на нем с прямой как никогда спиной и с таким блеском в глазах, который у него не видели целую вечность.
— Счастливо, дедушка, — крикнула Элизабет и помахала ему рукой. Старик улыбнулся.
— Счастливо тебе самой, Элизабет! Береги себя! И спасибо тебе! — загадочно прошептал он. Дедушка Ульвхедин так много всегда знал.
— И запомни, Элизабет: за пределами спокойной Гростенсхольмской волости мир полон волков. На двух ногах. Которые поедают на завтрак маленьких девчушек!
— Я знаю. Я буду осмотрительной. Они убедятся, что этот завтрак не так уж легко переварить.
Эти слова вызвали улыбку Ульвхедина.
— Я знаю. Ведь не зря же ты моя правнучка.
— Мне не по душе, что ты переезжаешь к Ингрид, дедушка, — сказала подошедшая Тура. — Вы вдвоем одни в большом доме — это не дело!
— Ах вот как! — воскликнул Ульвхедин. — Мы не какие-нибудь молокососы. И, между прочим, народу не должно быть дела до того, что мы делаем и чего мы не делаем. Если они будут подглядывать, мы на них напустим дьяволят!
Дедушка к этому времени уже взобрался наверх.
Тура отвернулась и ушла в дом. Многие годы она все решала по-своему. Теперь она умывала руки.
Итак, однажды подали шикарный экипаж, на котором уехала Элизабет. Она взяла с собой все самое необходимое. Ей было так мало известно о будущем.
Материнские предостережения все еще доносились издали.
— Не упусти свой шанс, Элизабет, и не будь такой своенравной, как обычно. Помни, что тебя не заставляют с самого начала полюбить своего мужа. У него могут быть хорошие качества, которые тебе еще неизвестны. И я знаю, что он привлекательный. Непохожий ни в малейшей степени на своего брата, который здесь был. Сделай все возможное для больной родственницы, а также постарайся составить хорошее впечатление о себе у своих будущих свекра и свекрови. Передай им сердечный привет от меня и скажи им, что они будут желанными гостями в Элистранде, когда они того захотят. У нас не такой большой и красивый дом, как у них, но у нас есть… — И ее последние слова унес ветер…
Элизабет вздохнула с облегчением и грустью одновременно. Она обернулась, чтобы посмотреть на свой любимый Элистранд. Ей хотелось знать, какое будущее ей уготовано. Отец уже работал на реке, она попрощалась с ним утром. На дороге теперь виднелась маленькая и одинокая фигурка матери, растерянно машущей рукой вслед исчезающему экипажу. Элизабет почувствовала нежность к матери. Мать всегда была доброй и заботливой и, хотя не понимала, что порой слишком много брюзжит, желала всем только добра.
В этот момент Элизабет стало немного больно.
Родители настаивали на том, чтобы сопровождать ее, но она знала, насколько заняты они были именно сейчас, да и разве не была она одной из самых самостоятельных в роду? Она отнеслась к поездке как к приключению.
Однако, не слишком ли она отважна? Она подумала об этом, когда Элистранд исчез за холмами. Сейчас было бы неплохо, если бы родители были рядом. А, чепуха! Ингрид никогда не попросила бы о поддержке в подобной ситуации. А Ингрид была для Элизабет кумиром и образцом для подражания.
Но об этом, разумеется, не должна знать мама!
Кучер вез ее в Кристианию. Был погожий, немного прохладный день. Коляска, имевшая много рессор, резво продвигалась вперед, хотя дождь на прошлой неделе разбил дорогу так, что во многих местах виднелись камни.
