— Врать глупо, — вздохнул он. — Давай так. Я плачу, заказываю катер и все объясняю о правилах габа. Поэтому я отвечаю на те вопросы, которые мне удобны. Если законы вероятности нарушатся, однажды я снова окажусь здесь и счет оплатишь ты… — Он хитро взвел бровь, — тогда, так и быть, вопросы буду задавать я.
— Ну, знаешь, — поразилась я. — В этой игре что, всегда одни ворота?
— Да. — Он откровенно ехидничал и был собою доволен, я едва могла поверить, что именно этот тип недавно облил меня ведром отборного отчаяния. — Ещё вопросы?
Я достала памятку с законами. Ткнула в первый и второй пункт.
— Глоп рано или поздно появится, это не объяснить, при этом надо присутствовать, — отмахнулся он. — Через ваш габ проходит наиболее релевантная трасса глоп-фактора. Что такое синт, не знали в точности сами составители этой памятки, да и сейчас ясности не прибавилось. Есть мнение, что базис синта — коллоидная система с неограниченным потенциалом изменчивости при взаимодействии с объектом. По мне — глупое определение. Чем бы ни был синт, он… оно разумно и не природно по происхождению. Оно якобы распространено в закрытом секторе универсума, граница довольно далеко отсюда. Со стороны Дрюккеля там карантин с тяжёлым вооружением и тройная система сигнализации о проникновении. Со стороны свободных ИА не пройти, они вещь в себе. Далее — научная карантинно-исследовательская зона. Синт не проникает за границу, такой договор был достигнут — и он вроде бы соблюдается. Смысл закона мне не понятен. Тем более я не знаю даже в истории ни единого случая агрессии синта.
— На чем основан страх?
— Говорят, оно бессмертно, всемогуще и всепроникающе, — страшным шепотом сообщил Тэй. Пожал плечами. — Три повода для зависти. Так?
— Тогда я думаю, «тоска» — любимое слово несчастного синта, — пригорюнилась я. В голове после бокала «черной звезды» порхали мысли, и каждая чуть щекотала череп изнутри. Приятно. — Оно и повеситься, если что, не сможет. Ему нельзя умереть, обновиться и даже не отоспаться. Ужас.
— Ужас, — сразу согласился Тэй. Внимательно на меня посмотрел. — А не нужен нам второй бокал, развезет. Ну-ка, встали и вперед, на катер. Не воруй ложку, что за поведение.
— На память.
— Опьянение должно пройти через полминуты. Тебе станет стыдно.
— Не стырю — не станет.
— Логично, — поразился Тэй, сунул ложку мне в нагрудный карман, подумал и утянул себе в карман одну из спиртовых планет. — Тогда бегом, да?
Стыдно стало в точности по расписанию, я успела домчаться до начала улицы, хихикая и размахивая трофеем. И там меня скрутило. Брат прав, у меня есть совесть. Я её, заразу, хороню как вампира, в закрытом гробу, и тычу в спину осиновым колом. А она воскресает. Я делаюсь глупая, жалкая и смешная… До самого причала катеров я твердила, что павлин из-за меня потеряет премию, что я на службе и престиж дороже квиппы. Что подстрекательство к краже у нас дома наказуемо, и Тэй теперь пособник. Что у него нет совести, потому что ржать навроде коня, когда рядом рыдают белугой, бесчеловечно.
— Похмелье закончится через полминуты, — сообщил всезнайка, пристегнув меня к очередному озабоченному креслу.
— У вас тут вся мебель с задвигом? Лезет обжиматься, блин.
— Почти вся. Но поддается регулировке. У тебя есть вопросы, пока координатор габа рассматривает запрос на полет?
— Почему меня выбрали на эту работу? Вот не надо так смотреть, я хочу честный ответ. Я знаю, что мне не понравится. Но лучше теперь, чем потом. Позже будет, как эта хрень с синт-заморочками. Только тоска. Но я не бессмертная, могу и повеситься.
— Не можешь. Не твой тип поведения. Но — хорошо. Честно. — Он виновато отвернулся. — Этот габ называется «Уги», он в сфере влияния двух сил, активно желающих делить власть. Прочие может быть и не слабее, но им смешна возня в грязи. Дрюккель и Империя по очереди назначают служащих. Дрюккель всегда выбирает по незыблемому для их логики правилу: во имя квиппы. Квиппа, если сильно упростить — птичка, галочка, знак в графе наличия. Смысл жизни носителя — создать упорядоченность, расставить квиппы. То есть каждый служащий должен быть так мал и слаб, чтобы не нарушить собой структуру рутины. В то же время он обязан выдержать минимум требований: шок или полный слом воли, расстройство ума от перегрузки новым — это позор для носителя, расставляющего квиппы. Ты выбрана, не обижайся, потому, что тебя сочли энергичной неудачницей. Ты, вероятно, не училась, где хотела, но все же училась. Не работала, где мечтала, или ушла оттуда без боя — но продолжила поиск работы. Ты, по мнению чиновника из Дрюккеля — не боец, а крепкая квиппа, которая никогда не высунется из своей клеточки. Не причинит беспокойства, не нарушит… симметрию. Твое дело — ничего не делать. Габ предельно автоматизирован. Он живет сам по себе.
Нам дали разрешение на взлет, катер отвалил от причала, торжественно выплыл в черноту и пустоту. Наверное, там было красиво. Величественно. По уму, я должна была разинуть рот и глазеть, благоговея. Но я сопела, моргала и злилась. Бедняга Тэй что-то умное твердил про особенное место всякого габа, про тоннельные переходы и разгонные возможности пространственных аномалий, которые в универсуме все на учете и каждую удобную, как надстройка, венчает габ. Я не слушала и не смотрела. Лучше бы он соврал. Ну почему этот умный дурак не соврал, когда стоило бы? Теперь я сижу и думаю: он тут распинается потому, что ему занятно наблюдать выбор Дрюккеля. Я — типичный пример. Вот так. Дура с упрощенным контрактом типа три. Сколько раз я твердила себе, что верить людям — больно. Что каждый раз мне попадаются исключения из правил, и худшие. Этот тип с красивыми глазами и приятным голосом — тоже исключение. Он внутри холоднее универсума. Он не врал про психолога и хобби. Он никогда не задаст вопросов, потому что ему не интересны ответы. Ему занятна лишь моя реакция на новое.
— Сима, хватит злиться, — тихо попросил Тэй, когда катер снова замер у причала. — Ты просила. Я сказал. Тебе нельзя угодить.
— Три часа прошли? Тут время в каких часах вымеряется?
— Осредненных, — вздохнул он. — Все служащие знают время, если хотят знать.
— Значит, прошли.
— Мы не пойдем в бар, — догадался всезнайка. — Тогда давай прогуляемся до твоего служебного транспорта. Хочу глянуть вживую. Признаю, я не видел подлинных «Стрел» очень давно. Легендарный корабль, почти неограниченные возможности на малых дистанциях. Пожалуйста.
Я повелась на «пожалуйста», как дитя — на порцию эскимо. Повела хитрого дядю маньяка в темный сарай сама. Дядя маньяк сопел, как я недавно. Предвкушал. Добравшись до седьмого причала, я испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Как у Тэя вытянулось лицо… А как он рот раскрыл и икнул!
