Ведь разговаривать можно и без слов. Очень многое можно поведать не словами.
Уходя за Реку, наставник, укутанный поверх черных одежд в меха, спасающие от зимних ветров, сказал мне укоризненно на прощание:
— Я желаю вам добра!
— Странное дело, и я желаю вам только добра!
Он дернулся, слова укололи его.
— Но мы же помирились? — жалобно спросила я. — Мы же не враги?
— Упаси боже! — нервно отозвался наставник и исчез.
Я не поняла, каких богов он имел в виду. Эти слова были ему, как бы это сказать, чужие.
* * *
Дома я долго думала. Водила ладонью по стенке черного шатра, потом по шелковому пологу.
Наверное, для нас с наставником за одними и теми же словами стоят совершенно разные вещи. Например, мы говорим полотнище — и один при этом видит шелк, а другой черный жесткий войлок.
Хорошо, я не буду спорить, раз наши слова не могут ужиться мирно.
Я буду молчать и делать. И вот так, понемногу, шаг за шагом впускать в себя мир наставника с его волшебными силами. Ведь какими-то знаниями он определенно обладает, движения наставника завораживают не на шутку. Я просто буду объяснять себе, внутри себя, своими привычными словами то, что мне откроется, то, с чем я столкнусь. И тогда многое станет понятнее и придет взаимопонимание.
Это же так просто!
Глава седьмая
НЕБЕСНАЯ ДЕВУШКА СОБИРАЕТ ЦВЕТЫ
Половина еды во время праздничного чаепития была моей. И скатерть моей. И чашки. И нож.
Я не хвасталась, я разговаривала без слов, рассказывала о себе.
Я создавала вокруг себя тот мир, в котором мне было счастливо. Потому что нетрудно принести скатерть и свечи. Но это — кусочек счастья, который может позволить себе каждый человек, у которого шевелятся руки и ноги.
Там была моя любимая еда. И сладкая, и соленая — всякая.
Там была моя любимая чашка.
Там был мой надежный нож. Проверенный многими и многими дорогами.
Там был мой мир, в котором не страдали, а радовались. Ибо мне почти не попадались люди, которые страдали бы за вкусной едой. Разве что те, кому есть было нельзя, и то, убери из подноса такого человека вредную ему пищу — закончатся и его страдания, он займется чем-нибудь другим.
Наставник ограничился небольшой плиткой любимой многими сладости.
Во время чаепития он задушевно, тихо и человечно говорил, ни к кому не обращаясь, просто так, всем: его учение тем и отличается от всех остальных учений, что оно радо любой вере. Что человек может верить в любого бога — а его учение просто помогает людям стать счастливыми. И ему помогло, а он долго был несчастен.
Если с человеком разделишь еду — он становится тебе не чужим.
Нам — всем, кто занимался — было хорошо сидеть вместе и пить чай.
Кто-то любил сладкое, кто-то пресное, кто-то соленое.
Я спросила у наставника, какую еду он любит.
Вежливо и осторожно, совсем не теми словами, какими он разговаривал с нами, когда ему было хорошо, наставник высокопарно сказал, что уважает разные народы и их кухни и ест ту пищу, которую хозяин поставит на стол.
Все это было чудесно и даже замечательно.
Только я-то хотела узнать, что он любит. Когда знаешь, что человеку нравится, совсем нетрудно поделиться с ним тем, что ему нужно. А не тем, что ты думаешь, что ему нужно.
Я вот вареный лук ненавижу, и никакое уважение к разным народам не заставит меня положить его в рот. Потому что все закончится рвотой — и кому будет хорошо? Хозяину, чей стол я испорчу?
И опять мы друг друга не поняли.
* * *
Хорошо было сидеть, слушать, говорить.
Кто-то поинтересовался, почему наставник такой уставший.
Он пояснил, что прошлую ночь не спал: много заказов. Он ведь пишет картины. И постоянно приходится работать по ночам.
Беседа перекинулась на нашу жизнь вне занятий.
И все узнали, что я ведьма.
Не от меня, конечно.
Шила в мешке не утаишь, но ведьмы не кричат о себе на каждом углу. Хотя бы потому, что поначалу людям становится неуютно рядом с нами, они пытаются либо "соответствовать", либо разглядеть в ведьме какой-то свой, одним им известный образ. И разочаровываются.
Ведьмы ведают разным, но многие, как и я, занимаются историями. Сочиняют сказки для детей и взрослых.
В чем я честно, но неохотно, призналась: положение ведьмы выше положения просто жены и матери, это не хорошо и не плохо, это так. Ведьма за многое несет ответственность, хоть это и незаметно с первого взгляда.
Это ремесло пугающее, притягивающее и отталкивающее одновременно.
Услышав новость, наставник задумчиво сказал:
— Понятно.
Я очень обрадовалась: ему наконец-то понятно, что я ведьма! Это обязательно нужно учитывать. Он знает, как я думаю, знает, как я вижу мир. Он теперь понимает, почему мне плохо от его бесед. Он узнал, что со мной работать надо бережно, потому что многие стены, которыми защищен человек, у меня сняты, а многие крепостные рвы и утыканные кольями потайные ямы, которых нет и в помине у большинства, у меня поставлены моим ремеслом. А наставник, трудолюбиво неся свое загадочное добро людям, мало того, что во время проповеди Сокровенного Знания и Расширенного Сознания заморозил нас на ковриках, да еще и умудрился корявой беседой довести до кровавых соплей ведьму, славящуюся устойчивостью и душевной невозмутимостью.
Наконец-то все разъяснилось. Теперь нам понятно, что каждый живет в своем мире, но мы можем поделиться друг с другом своими знаниями, они ведь у нас совершенно разные. И это обогатит наши миры, сделает жизнь ещё интереснее.
Как хорошо, что все хорошо.
* * *
В Зимнем Городе праздников много, но Праздник Темных Дней самый, пожалуй, длинный.
В эти дни никто ничего не делает. Только празднует.
Иногда это тяжелее самой утомительной работы.
Ведь праздник для многих — это бесконечная еда и питье.
И никакого просвета.
* * *
После праздника мы, девочки, узнали потрясающую новость: наш наставник не одинок! Высокая молчаливая девушка из-за Реки, изредка появляющаяся на занятиях, живет с ним.
Появилась надежда, что у человека, у которого так все замечательно устроилось, глаза, наконец-то, станут теплыми и счастливыми.
В начале осени мы знали, наставник в черных одеждах давно расстался со своей первой семьей, и у него только старенькая мама. И думали, наверное, еще и поэтому он такой хмурый и черный.
Но когда человек любит и счастлив — от него ведь идет такое тепло, что снега тают! Его чувствуешь издалека и сам начинаешь светиться.
Потому что когда на земле хорошо, тогда и небеса улыбаются.
