— Остановимся ненадолго, панове! Лошадям отдышаться надобно, да и нам поснедать не помешает.
— Дело говоришь, — согласно кивнул Неусвистайло. — В самый раз хороший шматок сала зажевать. Выгружайся, Стеслав, разомни ноги.
Но не успел ещё Стёпка спрыгнуть на землю, не успел балагур Брежень открыть рот, чтобы повеселить спутников очередной шуткой, не успел натянуть вожжи приотставший Верес, как пасечник насторожился и вскинул ладонь, призывая к молчанию. Все послушно замерли, даже лошади перестали фыркать.
— Чего слыхать? — не выдержал первым Брежень. — Кого несёт нелёгкая навстречь?
Две пчелы с размаху воткнулись в троллеву бороду. Они прилетели снизу, оттуда, куда вела дорога.
— Весичи, — громыхнул Неусвистайло. — Пяток верховых из княжьей, кажись, дружины.
Пчелы ему это нажужжали или он сам обладал таким отменным слухом? Стёпка, например, кроме лёгкого птичьего пересвиста не слышал вообще ничего.
Тролли и гоблины известие восприняли спокойно. Весичи их не пугали.
А Стёпку уже пугали. Он сразу вспомнил о том столкновении в воротах замка. Честно говоря, он о нём и не забывал. Жирное торжествующее лицо Никария то и дело всплывало перед глазами. А ну как дружинники опять надумают хватать его за злоумышление на особу светлейшего князя? А ну как именно за Стёпкой они и скачут сюда? Спрятаться бы!
Он и не понял сначала, что это ему страж подсказывает насчёт того, чтобы спрятаться. Налился чугунной тяжестью и тянет настойчиво в лес, в мешанину стволов и кустов. И сразу сделалось неуютно, даже на солнце словно хмарь тусклая наползла. Стёпка завертел головой по сторонам. Забраться бы в самом деле куда-нибудь поглубже, чтобы не увидели и не отыскали. В сено, например, зарыться, только мало его, сена, да и отыщут ведь сразу. Не дураки же в княжьей дружине служат.
Пасечник прищурился, глядя на Стёпку сверху вниз. От него не ускользнуло замешательство отрока.
— Сходит-ко ты, Стеслав, до лесу, вон за тот взгорок. Там тебя никто и не увидит. Прошмыгни вниз до самой дороги и нас за кустами поджидай. Мы тебя подберём, как спускаться будем. Покличем ежели что.
— А Смакла? — Стёпка посмотрел на сидящего в соседней повозке гоблина. Младший слуга что-то увлечённо рассказывал Бреженю.
Неусвистайло дёрнул себя за ус, посопел.
— А кому он нужён, коли по уму-то рассудить. Едет с нами гобль малой, да и пущай себе едет. Весичам до него дела быть не должно. Ну а ежели с ними чародей какой, али колдун, — скажу, что взяли, мол, мальца в услужение, за конями приглядывать… Шуруй шибче в лес, они вот-вот из-за поворота вывернутся.
Стёпка, провожаемый удивлёнными взглядами попутчиков, перепрыгнул поваленный ствол, вскарабкался по мшистому камню наверх и нырнул в спасительную чащу. Густой можжевельник сразу скрыл от него и дорогу и повозки. Что-то спросил Смакла, заржала неподалёку лошадь, застучали копыта… Стёпка прибавил шагу, взбежал по мягкому ковру мха на верхушку взгорка, оглянулся. За соснами желтела дорога. Копыта стучали всё ближе. Сейчас покажутся. Он пригнулся, попятился, и лес, как говорится, поглотил его.
Сначала Стёпка почти бежал вниз по склону, прыгая с камня на камень. Потом, решив, что удалился от дороги на достаточно безопасное расстояние, перешёл на шаг. Но шёл всё равно с опаской и оглядкой. Боялся, что злые дяди весичи подстерегут его, выскочат из-за кустов, набросятся, скрутят и уволокут к Полыне в узилище. Неужели они там, на дороге, в самом деле расспрашивают о нём? Вряд ли… Во-первых, они не из замка едут, а во-вторых, никто не видел, что он к троллю в повозку сел… Ага! А вдруг кто-нибудь да и видел. Проследил за ним и сообщил потом куда следует. Проклятый карлик Дотто знал же откуда-то, что они до переправы подводу искали. А здесь не то что карлик, здесь любая зверюшка неприметная может оказаться вражеским шпионом. Подсылом оркландским или слугой серолицего колдуна. Да и Полыне, между прочим, ничего не стоит заглянуть в какое-нибудь своё отвечай-зеркало или, скажем, в подгляди-воду, чтобы узнать, где находится демон Стеслав и куда он едет.
Чем дальше отходил Стёпка от дороги, тем легче у него становилось на душе. Он даже подобрал сломанную сухую ветку и стал рубить ею папоротники, воображая, что сражается с врагами и что в руке у него настоящий меч, такой же, как у Гвоздыри. Меч со свистом рассекал воздух, и головы врагов покорно валились в мох, и оркландское войско в ужасе разбегалось, и весские воеводы просили у Стёпки прощения за то, что так плохо думали о нём, а серолицего Полыню за все его пакости светлейший князь Бучила понижал из оберегателя в младшего отмывателя грязной посуды…
— Помогите! — вскричал кто-то тоненьким голоском впереди и выше по склону.
Стёпка остановился, прислушиваясь. Не почудилось ли?
— Помогите, люди добрые! Пропадаю!
Не почудилось, в самом деле звали на помощь. Голосок был такой жалобный и такое смертное отчаяние звучало в нём, что Стёпка ощутил вдруг себя отважным спасателем, и не раздумывая бросился вверх. Кричали совсем рядом, вон за той сосной или чуть левее.
Он уже почти увидел попавшего в беду человека, когда земля под его ногами вдруг податливо разошлась, и он ухнул куда-то вниз, успев лишь испуганно ойкнуть. В первое мгновение ему показалось, что яма бездонна, но, провалившись метра на два, он застрял, прочно стиснутый узкими стенами. Падая, он больно проехался щекой по шершавому камню и едва не выбил глаз торчащим обрубком корня. Но в целом он легко отделался — ничего не сломал и не вывихнул.
— Ну ни фига себе! — сказал он, ещё не веря в необратимость случившегося с ним несчастья и с надеждой глядя вверх на неровное отверстие, в котором сквозь обрывки корней и бахрому мха виден был кусочек неба и страшно далёкие ветви сосен. — Вот так я попал!
Дотянуться до края ямы он не мог. А это означало, что без посторонней помощи ему отсюда не выбраться. И главное — сколько ни кричи, никто не услышит. Яма глубокая, до дороги далеко… Да и кричать не слишком хочется. Потому что а вдруг его жалобные вопли приведут сюда весичей. То-то обрадуются дружинники, то-то возликуют! Бери демона тёпленьким, он ещё и спасибо скажет за спаcение.
Плохо дело. Совсем плохо. Когда ещё тролли догадаются пойти на поиски запропавшего отрока. Разве что пчёлы сумеют его здесь отыскать… Нет, лучше всё же самому попробовать… И тут Стёпка вдруг вспомнил, что его кто-то же отсюда звал на помощь! Кто? И где он? И почему больше не кричит?
До него не сразу дошло, что он опять попался. Не хотелось ему в такое верить, но пришлось. Его заманили! Кто-то нарочно позвал его жалобным голосом, и он, как самый распоследний дурак бросился спасать неведомо кого… и спас, называется. Самого бы сейчас кто вытащил из этой ямы. Ну надо же было так сглупить! Ведь давал же, давал себе слово не верить никому и ничему!
