Вера Камша - Яд Минувшего. Часть 1

5

Иноходец может так говорить, он не знает об исповеди. Что сделал бы Робер, открой он шкатулку? Бросил бумаги в огонь, чтобы скрыть позор Шарля, или показал Альдо?

— Повелитель Волн герцог Придд, — возвестил гимнет-теньент. Этого еще не хватало.

— Пусть войдет. — Радости на лице сюзерена не было. — Робер, отложить процесс нельзя, и хватит об этом. Валентин, вы знаете о выходке адвоката?

— Да, я только что получил прошение. — Валентин Придд поклонился и поправил воротник. Спрут был верен себе — траурный серый бархат и фамильный меч, примиривший сюзерена с отсутствием лиловой мантии. Ледяная тварь умела говорить «нет», впрочем, сегодня траур Придда был к месту, напоминая о погибших Людях Чести, а значит, о преступлениях Алвы.

— И что вы об этом думаете?

— От Инголса следовало ждать чего-либо подобного, — равнодушно сообщил Придд. — Признаться, я был удивлен, узнав о его назначении, но Кракл объяснил, что у обвиняемого должен быть шанс. Что ж, мэтр свою репутацию оправдал.

— Вы знаете Инголса? — Эпинэ повернулся, в темных волосах мелькнула седая прядь. — Откуда?

— Мой покойный отец длительное время был супремом. — Вежливость Спрута сама по себе была оскорблением. — Он говорил, что Инголс берет самые безнадежные дела и самую высокую плату. Два года назад по настоянию отца у мэтра отобрали мантию, но тот с помощью Манриков ее вернул. Нашей семье ссора обошлась очень дорого.

— Почему вы молчали? — Альдо еще больше помрачнел. — Мы должны были это знать.

— Я признал свою неправоту в отношении прокурора, — пожал серыми плечами Спрут, — и не стал повторять ту же ошибку в отношении защитника. К тому же я опасался услышать о том, что Повелитель Волн сводит счеты с адвокатом.

— Вы были не правы, умолчав об Инголсе, — отрезал Альдо, — а мы ошиблись, не задумавшись над вашими словам. Феншо не оправдал нашего доверия.

— Это весьма прискорбно. — Когда речь идет о судейских, к Придду нужно прислушиваться, как бы ни было противно. Альдо хочет, чтоб они прекратили ссору, что ж, сейчас самое время.

— Герцог Придд, — Ричард старался говорить спокойно, — вы можете что-нибудь посоветовать?

— Боюсь, мэтр Инголс обвинит меня в сведении личных счетов не только с ним, но и с Домом Ветра. — Спрут улыбнулся одними губами. — Но я бы спросил Алву, нуждается ли он в защитнике и желает ли переноса суда.

Ворон глядел на красно-синие витражи. Черный мундир, черные волосы, спокойный, равнодушный взгляд… Похоже, он просидел весь перерыв, даже не шелохнувшись, и уж всяко возвращение Высокого Суда прошло мимо его внимания. Встать герцога не просили — гуэций учился на ходу.

— Ваше Величество, Ваше Высокопреосвященство, господа Высокие Судьи, — для человека, заслужившего высочайшее неодобрение, Кракл держался неплохо, — прежде чем предоставить слово обвинению, Высокому Суду предстоит рассмотреть прошение, поданное адвокатом герцога Алва на высочайшее имя и на имя членов Высокого Суда.

Мэтр Инголс просит перенести дело и отводит четверых судей как имеющих личные счеты с подсудимым. Он также полагает следствие незавершенным и настаивает на участие в оном Его Высокопреосвященства и представителей держав Золотого Договора.

Считаю своим долгом напомнить, что утром в присутствии обвиняемого было подчеркнуто, что суд ведется в соответствии с законами Эрнани Святого, при котором посредникам между обвиняемым и Судом, между эориями и государем не было места.

Прежде чем принять решение, Его Величество король Талигойский и Высокий Суд желают услышать, действительно ли герцог Алва не доверяет чести Окделлов, Приддов, Эпинэ и Карлионов?

Гуэций замолчал. Ворон медленно повернул голову, сощурился и вновь сосредоточился на витражах.

— Герцог Алва, — повторил Кракл, — отвечайте!

— Вы непоследовательны, барон, — светским тоном сообщил Алва. — С одной стороны, вы утверждаете, что посредники между мной и королем не нужны, с другой — короля здесь нет. Ну и кому, по-вашему, я должен отвечать?

— Я не знаю другого короля, кроме Его Величества Альдо Ракана, — возвысил голос Кракл, — и не желаю знать.

— Барон, — Ворон в свою очередь голос понизил, — вас слушают послы, если не ошибаюсь, четырех королевств. Они донесут своим королям, что барон Кракл о них ничего не знает, чем и гордится.

— Я не знаю другого талигойского короля, — вывернулся старейшина Совета провинций. Зал замер и правильно сделал.

— Ужас, — припечатал Алва. — Вы — профан не только в землеописании, но и в истории, и в словесности. Судя по тому, что здесь зачитывали, я надеялся, вы хотя бы Дидериха осилили, но я вас переоценил. У солнца нашей словесности в каждой пиесе король сидит на короле и королем погоняет, а незаконные принцы и вовсе кишат. Как ызарги. Читай вы Дидериха, вы бы знали не меньше дюжины королей, причем в большинстве своем талигойских.

— Герцог, — не выдержал супрем Кортней. — Вы превращаете суд в балаган.

— Я? — поднял бровь подсудимый. — Помилосердствуйте. Я пытаюсь сделать вашу мистерию хоть сколько-нибудь забавной.

— Герцог Алва, — Кортней почел за благо не принимать вызова, — мы продолжаем. Вы поддерживаете прошение вашего адвоката?

— У меня есть адвокат? — осведомился Алва. — Простите, запамятовал.

— Ваш адвокат мэтр Инголс, — Кракл вышел из боя, но супрем был отцом генерала, хоть и не лучшего, — он уполномочен представлять ваши интересы.

— Кем? — вежливо осведомился кэналлиец.

— Высоким Судом. — Какой все же Кракл крикливый, торгуй он лимонами, ему б цены не было. — Это решение утверждено Его Величеством Альдо Первым

— Несерьезно, — махнул скованной рукой Ворон, — к тому же мои интересы давно представляет Леворукий.

— Иными словами, — возвысил голос супрем, — вы отказываетесь от защитника и не намерены подавать прошение упомянутого содержания?

— Требую слова! — Толстяк в мантии, но без венка рванулся вперед сквозь толпу судейских. — Я должен переговорить с моим подзащитным! Герцог, мы не могли встретиться раньше… Но сейчас… Вы совершаете ошибку… Страшную ошибку… У нас отменные позиции, им нечего возразить!

— Зато мне есть. — Ворон был спокоен, единственный спокойный человек во взбаламученном зале. — Мэтр, как юрист, вы должны понять, что прошение подразумевает признание за тем, кому оно направлено, судейских и королевских полномочий. Я таковых за присутствующим здесь странно одетым молодым человеком и его приятелями не признаю. И я имею обыкновение отвечать за свои поступки лично.