— Чего киснешь? Вон уже приехали, — сказал Лекс и ударил меня по плечу.
И вправду, вдали виднелся частокол, он был еще крошечной точкой, но она постепенно увеличивалась. Даже кони, чувствуя знакомые места, ускорили шаг.
Сэр Валленс Гийский
— Валленс! Нет! Я не поеду!.. Сейчас! Отец заставил меня здесь учиться, а не в академии, а как только я смирилась и почувствовала, что что‑то здесь значу, как заявляешься ты и такое мне вываливаешь.
Виттория гневно смотрела на меня, сложив руки в замок на груди. Этот разговор повторяется уже не один раз, и он с каждым разом заставляет меня все больше усмехаться. Если бы не приказ, я бы давно схватил ее в охапку, связал и увез. А так приходится пытаться ее переубедить. Когда сюзерен пригласил меня к себе и должным образом проинструктировал, я даже не сразу поверил. Наша разборчивая Виттория нашла себе молодого человека по вкусу.
Я не видел ни одного парня, который ей бы понравился. Ни о какой помолвке или, не дай Единый, еще чего‑то, она не хотела не только слышать, но и задумываться. Девочка с раннего детства начала учиться, в то время как остальные дети играли, она сидела с книгами и учителями. Росла спокойной, умной, внимательной девушкой.
А потом и вовсе уехала на учебу в столицу. Я был другом ее отца и своего сюзерена. Мы росли вместе. Графский сын с чего‑то вдруг обратил внимание на сына плотника, который был очень слабый и никто с ним не играл. С тех пор и началась наша дружба. Сначала совместные игры, потом, когда молодого графа начали тренировать и приучать к оружию, я тоже был рядом. А после просьбы будущего господина разрешили и тренироваться вместе. Годы шли, меня один из рыцарей графа взял в оруженосцы. Учеба, получение цепи и шпор. И уже сознательная служба адъютантом у графа. Я, можно сказать, всю жизнь прожил со своим другом и господином. Сейчас мне сорок шесть, но я не уступаю молодым ни в силе, ни в скорости. Даже волосы были черными, как смола, из‑за прищура глаз, казалось, что я всегда улыбаюсь. Естественно, я знал о графе все: и о первой любви, и первых неудачах и рождении детей. Я все время был рядом и именно мне граф доверил узнать, что происходит с его дочерью.
И действительно, девушка сильно изменилась. Появилось спокойствие, уверенность в своих силах, незримая аура власти. Да и я видел, как она лечила травмированных и раненых солдат. Четко и уверенно, ничего не стесняясь, как будто делала это тысячи раз. Именно такой профессионализм и заставляет уважать себя. Но только личными наблюдениями я пользоваться не стал. Пособирал слухи, послушал солдат, поговорил с льером Бруно и некоторыми другими рыцарями. Если правильно задавать вопросы, то из ответов можно получить именно то, что тебя интересует.
И только сейчас, в этот раз, такой способ не сработал. Нет, сначала все было даже неплохо. Информация была точной. Прибыла с легионом в составе целителей. Лечила, в порочных связях замечена не была, даже наоборот, старательно избегала мужского внимания, не сильно любила вампирессу, которая также обучалась у льера Бруно.
Однако все изменилось в тот день, когда к льеру Бруно по приглашению пришел какой‑то молодой оруженосец. Его отчего‑то не пустили и вместо этого захотели морду начистить. Не получилось. Уже только это одно было похоже на выдумку, у них в дружине была парочка бывших легионеров. Эти мужики клали всех очень быстро. А в кабаках вообще всегда становились победителями. Так что слова про то, что оруженосец из простых смог победить легионера, он посчитал очередной солдатской байкой.
Во время атаки на лагерь парень проявил себя геройски, сражался за десятерых, как‑то убил шамана. Потом оказалось, что он сам шаман. Причем те, кто видели его в деле, либо с восхищением говорят, либо со страхом. Короче, ничего непонятно.
Пришлось копнуть поглубже, подойти к тем, с кем он сюда прибыл. Вот тут‑то и всплыли еще большие странности. Бывший закуп, геройски проявил себя на битве в графстве Марсен. Там же стал оруженосцем одного из лучших мечей графства. С удивлением узнал, что он носит гномский доспех. И где только вчерашний закуп смог взять столько денег? Дальше, больше. Не раз был на краю смерти, но каждый раз выживал. Те, кто общался с ним, считают, что он хоть и странный, прозвище у него Чудной, но удачлив, чрезвычайно удачлив. Один солдат, уже напившись, по секрету сказал, что тот поклоняется какому‑то темному богу, из‑за чего тот ему так и отплачивает.
Лучший друг — некий Олекс эл Тор, третий сын барона эл Тора. Их знакомство также покрыто мраком, слухами и домыслами. Поначалу никто даже не знал, что Олекс благородный. Помня старика эл Тора, его мастерство в шпионаже, а также то, что в молодости он был одним из тайных доверенных лиц короля, закрадывается следующий вопрос: 'А все ли тут так случайно?' Особенно учитывая неожиданную болезнь эл Тора. Второй друг — Ивн Вайс, студент академии и до кучи хороший целитель, который заслужил очень много похвалы из уст местных солдат.
Если судить, что друзья — это люди, имеющие одинаковые взгляды на жизнь, одинаковый уровень знаний. Ведь не будет же барон и один из лучших учеников академии магии беседовать со своим новым другом о цене на зерно, железо и как помять бабу на сеновале. Такое может быть только один раз и то вряд ли.
Все эти россказни были больше похожи на какую‑то тщательную игру, только непонятно против кого. Поэтому я не пошел к сэру Вайсу с вопросами об оруженосце, которым является этот самый загадочный Влад. Я опасался предупредить противника, если эта игра ведётся именно против его господина.
— Валленс!!! Ты меня вообще не слушаешь?! — маленький кулачок хотел ударить по груди, но там сейчас красовался доспех, и рука остановилась на полпути.
— Извини, Виттошка, — раскаялся я, назвав ее, как в детстве. Она любила, когда я ее так называю, и этим я надеялся смыть часть своей вины. — Я просто задумался.
Сегодня я позвал ее поговорить за лагерь, что‑то не нравятся мне эти магические палатки. С магией вообще нужно быть крайне осторожным. Без соответствующих амулетов тебя запросто прослушают. В самом лагере вообще места нет. Кажется, солдаты спят друг у друга на головах. И найти укромный уголок, там совсем непросто. Мы отошли от лагеря, так, чтобы нас не слышали. Сейчас, когда нас точно никто не слышит, а Вита потеряла часть своей раздражительности, можно задать вопрос, который я не задавал ей с самого начала, и даже рассчитывать на ответ.
— Ты, вправду, влюбилась? И поэтому не хочешь отсюда уезжать?
— Что? А–ха–ха! — заливисто рассмеялась девушка. — Именно из‑за этого вы сюда и примчались? Дядя Валленс, кто вам такую чушь сказал? В кого мне тут влюбляться? Да тут собралось одно отребье, которое даже не людей спасать приехало, а за деньгами и имуществом, что орки у людей забрали. Исключая, конечно, тех, кто сам из графства и воюет с орками с самого начала. Из этих всех людей очень мало достойных, которые хотя бы нравились мне. А если такие и есть, то они либо не в нашем лагере, либо я их не знаю.
