Магнус вел Маргариту через зал, поскольку другого пути с террасы к автостоянке не было, и молился, чтобы Суне не заснул в машине, а то неловко получится… Народ расступался перед ними, словно они шли по ковровой дорожке к подиуму для вручения награды.
— Ромашка…. - прошептала Татьяна едва слышно по-русски. — Приз — в студию!..
Всех представили друг другу, все пожали друг другу руки, Магнуса представила Маргарита, поскольку его, следовало предположить, никто здесь не знал.
— Мы… — она сделала неопределенный жест рукой. — Прогуляемся… по ночному городу… Если никто не возражает.
Никто не возражал. Бернардина с загадочным выражением лица кивала головой. Когда они скрылись из виду, она сказала:
— Им надо заняться не гулянием по ночному городу, а совсем другим делом. А сначала найти один из этих автоматов…
— Бернардина!
— А что? — пожала та плечами. — В чем я не права, скажите, пожалуйста? Аптеки уже закрыты…
— Бернардина, вы неотразимы, — покачала головой Татьяна и вдруг поняла, что влюблена в своего мужа.
— Знаете что? — задумчиво протянул Суне. — Признаюсь, я не терял приглашения. Я его отдал. Ему.
И кивнул вслед Магнусу.
— Вы напрасно усложнили процесс, — вздохнула Татьяна. — Могли рассказать мне, я дала бы вам еще одно.
— Уже не успевал, — оправдывался тот. — Кроме того, у них, насколько я понимаю, достаточно сложно развиваются отношения и было важно застать вашу подругу так, чтобы она не смогла сбежать…
— Уж не о нем ли она рассказывала мне в мае? — спросила Татьяна у самой себя, поскольку никто из присутствующих не смог бы ответить ей на этот вопрос. — Суне, этот ваш друг, он кто? Он каким-нибудь образом связан с театром?
— Он поет в опере, — Суне чувствовал себя попавшим в эпицентр урагана. — Последние два года он прожил в Италии, а сейчас у него контракт с Ла-Скала.
Йорган и его свидетель одновременно присвистнули и переглянулись.
— Торт привезли, — возвестила Бернардина, сохраняя загадочность сфинкса. — Идемте. И скрестим за них пальцы…
— Тогда скрещивайте вы, — вздохнул Суне. — У меня уже руки затекли…
Метрдотель догнал их возле машины и вручил Маргарите ее длинное пальто. Магнус нашел ключи, оставленные, как и договаривались, под чехлом сиденья, и они поехали в ночь. Маргарита куталась в пальто, ноги в легких туфлях начинали замерзать. "Чего, собственно, я впала в истерику? — вопрошала она себя и не находила ответа. — Ведь я же именно об этом и мечтала! Чтобы он захотел и сумел найти меня, чтобы взял и приехал, и чтобы сказал: "Поехали отсюда!" Куда? Да куда же еще, Господи?! Я же этого хотела! Так в чем же дело?! Значит, судьба! Не я ли совсем недавно так мудро рассуждала на тему, что все предначертано? Вот, значит, это и предначертано нам — быть вместе! Мы плохо друг друга знаем? А кого из прежних хахалей я знала хорошо? Никто никого хорошо не знает. Люди дружат или живут вместе всю жизнь, а потом обнаруживают, что рядом — незнакомый человек. Какие проблемы? Он прав — нет никаких преград, и мы ничего не должны друг другу, никто никому ничем не будет обязан, я не ждала его годами и не отвоевывала в трудной борьбе у другой бабы или у его же равнодушия и лени, и он не вытягивал меня из нищеты, как принц золушку. От нервного срыва, пожалуй, все же спас. Ну, спасибо. Но я ему тогда в Париже тоже достаточно наговорила приятной ерунды. Так что мы квиты… Так что поехали к тебе домой!.. " — и сказала:
— Мы можем немного пройтись по старому городу?
— Конечно. Где именно?
— Не знаю. Все равно. Недолго…
— Все, что хочешь…
"Как это здорово — общаться друг с другом по принципу "Как ты хочешь"!.. Правда, может оказаться трудно договориться… Неважно… Пусть это не продлится долго, но должна быть в жизни сказка хоть один раз, хоть недолго, сказка не может длиться долго, но пусть она будет, а потом я постригусь в монахини… В переносном смысле, разумеется, но никого не будет после тебя, ярл, никого до конца моих дней, чтоб мне сдохнуть, и я не покончу самоубийством только потому, что есть Санька, а если бы ее не было, я не захотела бы жить, если жить не с тобой… Хотя я тебя не знаю… И наплевать! Сейчас узнаю!.. И знать тут нечего — ты сделал то, что я от тебя ждала, так что давай останови машину так, чтобы недалеко оставалось до твоего жилья, и пройдемся минут пять, чтобы немножко замерзнуть, а потом ты меня согреешь. Мы согреем друг друга… Господи, надо же быть такой дурой…"
— Вот набережная, — услышала она его голос. — Это Гамла Стан, старый город. Это квартал семнадцатого века. Здесь можно оставить машину и немного пройтись.
Влажный холодный воздух напоен был морским запахом йода, водорослей и мазута. Свет фонарей дробился в темно-зеленой воде, тихо плескавшей в гранит набережной. Прогулочные пароходики дремали у причалов, редкие автомобили проезжали с виноватым видом, словно испрашивали прощения за нарушение уединения. Крутые скаты красных черепичных крыш старых трех- и четырехэтажных домов тоже отражались в воде залива. Остроконечные готические башни тянулись в серо-синее, не черное северное небо, и звезды выглядывали из-за наползавших облаков — яркие, но небольшие, не такие нахально-крупные, как в Италии…
"Замерзнет ведь", — подумала Маргарита. — "Сейчас скажу, что можно повернуть обратно к машине…"
— Пойдем по той улице, — предложил он. — Сделаем круг вокруг квартала и вернемся к машине.
— Да…
Она держала его под руку — не наоборот. Это было непривычно и приятно. Через несколько минут, на узком тротуаре неширокой старой улицы, где неправдоподобно чистые и свежеокрашенные двухэтажные дома чередовались с одноэтажными, он высвободил локоть, взял ее за руку и остановился напротив:
— Замерзла?
— Нет… Не очень. А ты?..
— Вот мой дом.
— Что?
— Вот мой дом. Вот этот, — и показал в сторону одноэтажного строения, будто сошедшего с картинки из книжки сказок Андерсена.
— Шутишь?
— Нет. Приглашаю.
— Да… — "Ты знал, куда ехал. Ты все продумал…" — Я почему-то думала, что у тебя современная квартира… Он внутри такой же, как снаружи?
— Почти.
Когда они вошли и Магнус включил свет, она тихо ахнула:.
— Сколько этому всему лет?
— Немногим более ста.
— Здесь все так и осталось, как было тогда? Когда последний раз здесь что-то меняли?
— Два дня назад. Я решил поставить электрорадиаторы.
— Но ведь электричество дорого?
— Ничего. Кроме того, вряд ли в ближайшие годы мне доведется зимовать в Швеции. Ты можешь снять пальто, — сказал он тихо, не сводя с нее глаз. — Здесь тепло.