наместника-ванарха Закатного удела о розыске опасного преступника и врага Державы Феникса – бывшего первосвященника Тайгетара и мятежника – Кендага, за чью голову была назначена награда аж в три тысячи золотых ютеров!
Кендаг отобрал постановление у пятерых приставов Тайной Стражи, когда они выследили его в одном из округов Закатного удела и попытались захватить, что конечно было с их стороны очень неразумно, учитывая его возможности. С тех пор он таскал этот пергамент с собой, не столько из тщеславия, сколько из-за внушительного вида вислой печати.
Пока Кендаг улаживал дело со стражниками, Джучибер с любопытством разглядывал имперских ратников, охранявших ворота. Он впервые в жизни видел ченжеров. Особенно его поразило то, что у них на руках действительно было по шесть пальцев. До этого он слышал описания ченжеров только от тех, кто встречался с ними в бою или по торговым делам. Джучибер рассматривал их одежду и оружие, пытаясь запомнить особенности и отличия.
Кендаг, заметив любопытное выражение лица коттера, только хмыкнул. Он дёрнул за повод его лошади, показывая, что им нужно следовать дальше. Нечего зря глазеть на стражников.
Пройдя ворота, они оказались внутри города. На площади, перед рядами каменных зданий, явно выстроенными в тайгетском стиле, стоял высокий храм, сложенный из сырцовых кирпичей и который был, очевидно, посвящён ченжерским богам. Позолота на нарисованном над входом изображении Феникса облупилась, и от этого со стороны казалось, что бессмертная птица линяет.
Главная улица городка казалась достаточно широкой, но бесчисленные переулки, отходившие от неё, узко петляли между каменными домами, и глинобитными фанзами.
Тем временем Кендаг остановил какого-то прохожего и перебросился с ним парой слов на незнакомом коттеру языке. Затем тайгет махнул Джучиберу рукой, показывая в каком направлении им нужно ехать. Он направился к лавкам на базарной площади. Джучибер ехал следом за ним, отстав на полкорпуса лошади. Коттер вертел головой по сторонам, удивляясь всему увиденному.
Всё вокруг его было ново и непривычно. Рослые, закутанные в длинные плащи и халаты, тайгеты высились над прохожими. Худощавые тёмнокожие кулбусы в тюрбанах и коротких туниках спешили по своим делам, стараясь не подымать глаз на проходящих мимо. Изредка навстречу им попадались шестипалые ченжеры, чьи подбитые гвоздями сандалии и башмаки иногда высекали искры о булыжники мостовой.
Крепкобёдрые, мускулистые и грудастые ченжерки, с обритыми наголо головами с косой на затылке, шли позади своих мужей, одетых в льняные и кожаные туники и куртки, обычно носимых под доспехами. Большинство местных ченжеров держались дедовских традиций, и не запирали своих жён в душных гаремах, как это делали многие их соплеменники, живущие во внутренних землях Империи Феникса, куда проник этот маверганский обычай.
Прежде чем появиться на базарной площади Кендаг попросил Джучибера спешиться. Здесь не любили вооружённых всадников, и ни к чему было привлекать излишнее внимание городской стражи. Коттер снедаемый любопытством и новизной окружающей его обстановки беспрекословно покинул седло.
Вскоре выяснилось, что большинство лавок, согласно освящённому веками обычаю, уже закрылись. Но кое-где ещё царило бойкое оживление. Как всегда, на закате и после захода солнца торговали лишь одни безбожные радхоны, ибо их лавки были открыты для покупателей в любое время дня и ночи.
Они подошли к одной из лавок, вход в которую был освещён масляной лампой, где ещё торговал бойкий радхон. Едва Кендаг приблизился к тускло освещённому прилавку под навесом, как перед ним, словно призрак вырос худой, невысокого роста человек с длинным носом, тощей бородёнкой и завивающимися по краям лица пейсами.
– Чего ищет благородный господин? В моей лавке найдётся много хороших вещей для продажи или обмена для путешествующего,– быстро произнёс торговец, охватив своим цепким взглядом посетителя с ног до головы.
Кендаг молча пошарил в перемётной суме, вытащил несколько клубней огнецвета и протянул их радхону. Тот, осторожно взял их кончиками пальцев и принялся рассматривать, поворачивая из стороны в сторону.
– Целебные корешки, не так ли? Конечно, их ещё нужно немного подсушить, да и найти знающего человека, который бы смог приготовить снадобья. Что же, так как я сегодня в хорошем настроении, то, пожалуй, я дам за эти четыре клубня четыре серебряных кьона.
Торговец погрузился в созерцание клубней, которые формой напоминали танцующих человечков с раскинутыми руками и ногами.
– Двадцать серебряных кьонов,– назвал Кендаг свою цену.
Джучиберу показалось, что при этих словах торговец просто оцепенел. Его лицо выглядело так, словно Кендаг, произнёс какие-то святотатственные слова, после чего оплевал его бороду и длинные сальные пейсы.
– Двадцать монет? Да ты, наверное, рехнулся или солнце напекло твою голову! – в притворном ужасе вскричал купец.– Даже такой щедрый человек, как я, не смогу заплатить тебе такой суммы! Двенадцать кьонов. Клянусь единосущей богодевой Лур-Кохне, это всё, что я смогу наскрести для тебя.
– Пятнадцать или я ухожу,– ответил Кендаг.
– Так и быть – четырнадцать кьонов. Всё, это моё последнее слово. Если хочешь, то можешь поискать другого покупателя.
– Ладно, я согласен,– Кендаг сдержано кивнул торговцу. Тот достал кошель и принялся отсчитывать серебро. После совершения сделки тайгет с Джучибером направились дальше. Теперь, когда у них были деньги, следовало найти ночлег.
Немного подумав, Кендаг решил направиться на улицу, где обитали ремесленники. Он объяснил Джучиберу, что среди мастеров, проживающих в различных городах и посёлках, наверняка найдутся тайгеты, ибо его соплеменники считались лучшими в мире кузнецами-оружейниками и каменотёсами. Поэтому он рассчитывал отыскать кого-либо из своих соотечественников у кого они смогли бы остановиться на ночлег. Это было бы дешевле, да и безопасней.
Джучибера удивило такое отношение к гостеприимству. Он-то привык к тому, что путник считался желанным гостем у любого очага. У него не укладывалось в голове – как это можно брать с гостя плату за предоставленный ночлег?
