Батокрис внимательно слушала его с лёгкой улыбкой на устах. По цвету ауры вокруг головы жреца она видела, как внутри него разум борется со страстью. Выслушав всё до конца, жрица-Посвящённая Феникса кивком отпустила Ноланга, так и не сказав ему ни одного слова.
Когда смятённый и немного растерянный жрец, почтительно кланяясь, удалился, Батокрис принялась раздумывать над полученными вестями. Откровение Ирисэр лишь подтвердило то, над чем уже так долго размышляла Батокрис. Истинное местоположение утраченной скрижали Далайрана, что была похищена из аланьского храма, до сих пор было неизвестно.
Когда-то давно, лет этак девять-десять назад, жрицы-Посвящённые Феникса ощутили, что слабые волны божественной силы исходят со стороны полуночных земель. Вот только где и в каком месте находится скрижаль?
Жрицам было ясно, что реликвия оказалась там вместе с похитившим её Дайсаном. Об остальном, что могло случиться со скрижалью, когда мятежный военачальник погиб, они могли лишь только догадываться. Между тем, знания, содержащиеся в этой скрижали, могли быть очень опасными не только для богов Ченжера, но и для всей Империи Феникса.
Когда же они поделились своим открытием с верховным жрецом Братства Богини Динху, тот, снедаемый жаждой власти, сумел подбить предыдущего государя Лин Ту-Линга на поход в далёкие степи, чтобы самому попытаться разыскать утерянную святыню. Но поход мягко сказать не удался.
Сам Динху едва избежал гибели, и до последнего времени подозревал жриц-Посвящённых Феникса в том, что они нарочно заманили его туда. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения, ибо Батокрис предвидела, что в развернувшейся борьбе за власть над Ченжером он уже проиграл свою партию.
Она кликнула прислужившую ей девушку. На её зов вбежала давешняя послушница, что встречала на входе Ноланга. В руках у неё было льняное полотенце и небольшой горшочек. Опустившись на колени возле сидевшей Батокрис, она открыла крышку горшочка и, зачерпнув пальцами находившуюся внутри мазь, принялась втирать его в ноги жрицы, одновременно разминая ступни. Прикрыв глаза, Батокрис расслабленно откинулась на спинку сиденья. Так ей лучше думалось, пока служанка гладила и разминала ступни и икры ног.
Сейчас, размышляла Батокрис, им следовало сосредоточиться на поиске человека, которому предназначено открыть сокровенную тайну оживающих на скрижали руниров. Используя добытые сведения, это нужно сделать прежде, чем её разгадает кто-нибудь другой. Иначе на волю вырвется чужая, враждебная Посвящённым сила, которая способна потрясти устои не только Империи Феникса, и возможно, что самого миропорядка.
Но как им найти этого человека? Судя по откровению, посетившему Ирисэр, его оберегает один из последователей Мизирта. Возможно, что это один из немногих уцелевших целителей Далайрана и, скорее всего, он тоже охотится за скрижалью.
От занимавших её мыслей Батокрис вывели руки послушницы, постепенно добравшиеся до уровня коленей, и жрица невольно была вынуждена чуть раздвинуть ноги. Она приоткрыла глаза и недовольно фыркнула. С одной стороны раздражало, что её отвлекли от раздумий, с другой – сильные пальцы разгоняли кровь и дарили приятные ощущения лёгкости. Взгляд Батокрис скользнул по склонённой перед ней фигурой молодой девушки, сидевшей у её ног.
– Хватит. Застегни мне сандалии и иди вон,– приказала она послушнице. Та быстро обтёрла ноги жрицы полотенцем, убирая остатки мази, и обула её ноги в сандалии. Потом встала и удалилась также бесшумно, как и появилась.
Батокрис всегда находила в себе силы победить желания плоти, подчиняя их своему холодному разуму. Она поднялась со своего сиденья и направилась к двери, ведущей из её личных покоев в небольшую комнату, прилегающую к ним.
Помещение комнаты изнутри было устроено по подобию святилища Феникса. У противоположной стены размещался небольшой алтарь, перед которым был установлен жертвенный треножник. Тут же находились различные изваяния, изображавшие богов и богинь Ченжера, начиная от всеизвестной Уранами и заканчивая кулбусским Яртом, чей культ насчитывал во всём Ченжере едва ли несколько десятков поклонников.
Войдя в комнату, Батокрис подошла к большому хрустальному шару, лежащему на особой подставке недалеко от треножника. Внутри него клубился белый туман. Она замерла перед ним в молитвенном сосредоточении, изгоняя из головы все лишние мысли. Затем Батокрис медленно склонилась над шаром, словно стараясь разглядеть нечто внутри, укрытое в его таинственно мерцающей глубине.
И вот перед взором Посвящённой, заключённый в шаре туман стал переливаться всеми цветами радуги и медленно расходиться в стороны. Батокрис показалось, что она проваливается в нескончаемую всеобъемлющую пустоту. Её дыхание пресеклось, и перед ней замелькали огненные клубки, всплывающие откуда-то из глубины шара.
Вскоре вспыхивающие оранжево-алые всполохи огня сложились в фигуру диковинной птицы, и перед взором Батокрис предстал сам божественный Феникс. Его оперение было соткано из языков пламени. Чёрные как ночь глаза вечной птицы, полные скрытой мудрости, смотрели не на смертную, а куда-то вдаль. Из полуоткрытого клюва время от времени исходил клёкот гулом, отозвавшийся в ушах Батокрис.
Но вот она скорее почувствовала, чем уловила какое-то движение рядом с Фениксом. Сосредоточившись, Батокрис разглядела в клубящейся дымке неясную тень. По мере того, как она вглядывалась в неё, очертания существа становились всё более чёткими. Наконец они приняли вид большой пятнистой кошки, с коротким хвостом и кисточками на ушах. Взгляд её хищных желто-зеленых глаз был устремлён на Феникса.
Батокрис увидела, как кошка стремительно прыгнула вперёд. Феникс попытался было дать ей отпор, но могучие лапы с острыми когтями смяли крылья, а клыки сомкнулись на горле Вечной Птицы, ломая ей шею. Феникс, издав пронзительный полный безысходной тоски крик, отозвавшийся в ушах Батокрис нестерпимой болью, забился в её когтях, а во все стороны полетели отливающие огнём перья.
Кошка застыла над своей жертвой, прижимая её одной лапой. Феникс уже не трепыхался, а его глаза, обращённые к Батокрис, подёрнулись смертной дымкой. Затем изображения кошки и Феникса стали медленно расплываться и вскоре на их месте возникла фигура закованного в броню воина с безжалостным взглядом желто-зелёных глаз, а вместо Феникса у его ног лежали багровое знамя и венец государей Ченжера. В руках воин держал блестящие пластины
