Слева и справа разом свистнули топорики, обрубающие страшное щупальце, и паладин упал наземь… со свёрнутой шеей. К нему тут же кинулись два товарища, но их усилия остались тщетными — оживить погибшего не удалось.
— Позвольте мне, — негромко произнесли сзади.
Колдун в красном плаще отстранил паладинов и склонился над трупом. Хрупкие пальцы сорвали керефовый шлем, словно тот был из мокрого картона — Торай Жизнь взял пациента за виски и принялся дышать ему на лицо. Через несколько секунд тот резко открыл глаза и с клёкотом втянул воздух.
Серебряные Рыцари благодарно поклонились колдуну, но тот лишь поморщился и отвернулся. Рядом с визгом затормозил гравицикл — плонетский мутант свесился с него и торопливо крикнул:
— Доктор Жизнь?! Здесь есть доктор Жизнь?!
— Это я, — подошёл к нему Торай.
— У нас там несколько погибших, мы…
— Ну так везите меня быстрее, — уселся на гравицикл колдун.
А где-то глубоко в недрах Нъярлатхотепа продолжал неравную битву Креол. Стены столовой давно покрылись бурлящей плотью, отовсюду выползали отростки, щупальца, псевдоподии — и в центре всего этого бушевал архимаг.
Применив очередное заклинание, Креол взял посох наперевес, грозя архидемону адамантовым остриём. Из уст мага непрерывно изливались заклинания — защитные, изгоняющие, атакующие. Он взывал ко всем Именам Мардука, отбиваясь от чудовищного ментального давления, блокируя демоническую силу Нъярлатхотепа.
Впрочем, тот не особенно и стремился уничтожить Креола чарами — демонолог сызмальства тренируется стерпливать подобные мороки, его не убить одним волевым усилием. Вместо этого Нъярлатхотеп давил и травил противника, без перерыва отращивая всё новые органы, обрушивая всё новые атаки — зубами, рогами, шипами, когтями и всем, что только возможно придумать.
Креол же раз за разом вонзал в Нъярлатхотепа посох — тот мгновенно отдёргивался, сторонясь адамантового лезвия. Нъярлатхотеп, этот супершоггот — один из немногих, кому адамант не особенно страшен. Регенерация для него — абсолютно естественное свойство, для неё он не применяет ни магии, ни демонической силы. Его клетки делятся и размножаются с непостижимой скоростью — ну а энергию и материал им обеспечивает колоссальная мощь архидемона.
От всех ударов Креола прикрывал Шамшуддин. Используя отталкивающий телекинез, маргул превратился в сплошной белый шар — вокруг него всё сдавливалось и комкалось с невероятной силой. Однако это лишь сдерживало атаки Нъярлатхотепа, но отнюдь не вредило ему.
— Брат, это хуже, чем тогда, с Хастуром! — воскликнул Шамшуддин.
— Гораздо хуже! — мрачно согласился Креол, швыряя уже восьмое Копьё Мардука.
Перед ним в очередной раз просвистел Логмир Двурукий — он весь изгваздался в слизи, и слизь же летела с неистово крутящихся катан. Несколько капель брызнули налицо Креолу, и тот раздражённо рявкнул:
— Пошёл вон, идиот! Ты мне только мешаешь!
— А иди-ка ты сам в жопу, командир, — любезно ответил Логмир. — Я, может, всю жизнь мечтал так умереть!
— Так — это как?
— По пояс в дерьме, кромсая гигантскую неведомую уродишшу. Мечта сбылась!
— А вот обзываться совершенно незачем, — с лёгкой обидой произнесла одна из голов Нъярлатхотепа.
Миг спустя Логмир отрубил эту голову, но другая такая же спустилась с колышущегося потолка и насмешливо воскликнула:
— Итак, карты раскрыты окончательно, Креол, сын Креола! Ты немало попортил нам крови в этом мире, но теперь пришло время умереть!
— Моё время?! — вспылил Креол, извергая пламенную волну. — А не твоё ли?!
— Самонадеянно, самонадеянно! Пусть ты одолел Элигора и прикончил Лалассу — я не чета им! И не тычь в меня своим посохом — против меня это бесполезно!
— Да понял уже…
К Шамшуддину тоже наклонилась одна из голов Нъярлатхотепа. Она внимательно следила за работой маргула — во всех одиннадцати глазах отражался живой интерес.
— Телекинез, да?.. — задумчиво произнёс архидемон. — Полезное умение, безусловно. Но не против меня. Хотя ты неплохо держишься, Шамшудцин, сын Бараки… кстати, это ведь тебя когда-то проглотил Хастур?
У Шамшудцина заходили желваки на скулах. Насмешливо-презрительный тон демона вызвал у маргула нешуточный гнев. Мускулистая рука резко вскинулась, швыряя что-то невидимое, — слишком болтливую голову мгновенно размазало, расплескало по всей столовой.
— Это бесполезно, — ухмыльнулся рот, выросший посреди одной из сотен когтистых ладоней. — Мне всего-то и нужно, что подождать, пока вы выдохнетесь, а потом я вас скушаю. И всех идиотов, что обстреливают меня снаружи, я тоже скушаю. Вы поссорились не с тем демоном, смертные. Я Нъярлатхотеп — я кого угодно превзойду числом и задавлю массой.
— Да заткнись ты!.. — возмутился Логмир, мелко шинкуя щупальца архидемона.
Нъярлатхотеп в ответ удвоил напор на великого героя. Пол под ним буквально вскипел, исторгая целые сотни грибоподобных вздутий. Шамшудцин без лишних слов взметнул всех троих в воздух, Креол с бешеным рыком выпустил лавину Огня Гибила. Каменный пол уже стал похож на губку, каждую секунду угрожая провалиться, — Нъярлатхотеп источил Промонцери Царука, словно жук-древоточец.
Освободившись из ментального захвата Шамшуддина, Логмир загорланил какую-то песню, бешено накручивая круги вокруг магов. Новые Рарог и Флейм свистали и вьюжили вокруг его головы, срезая орган за органом, конечность за конечностью. Стало уже трудно дышать от чёрного пепла, в который превращалась эта мерзость.
— Неплохо, краснокожий полубог, неплохо! — одобрительно вскричал Нъярлатхотеп. — Ты весьма быстр и ловок! Но чем ещё ты меня удивишь?.. Что, ничем? Ай-яй-яй…
Шух-шух-шух! — и ещё три головы отлетают в стороны. Однако из обрубков тут же проклёвываются новые.
— Украсим всё частями тела, тра-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля!.. — с безумным блеском в глазах напевал Логмир.
В то же время снаружи растрёпанная и взлохмаченная Гвениола орала на Хубаксиса, требуя ответить, где её муж и что за дерьмище ползёт изо всех окон этого хабова дворца?! Джинн, почти вдвое превышающий королеву ростом, неразборчиво что-то гнусавил и тоскующе глядел на чертящих в небе огненные полосы ифритов.
Как бы он хотел сейчас быть вместе с ними!
Король Обелезнэ и Великий Намиб Кей-Коон стояли здесь же, наблюдая за кошмарным побоищем. А вот Индрак колотил своим молотом где-то там, в самом центре — и бок о бок с вождём билась верная дружина. Эссенида Молот крутила руками над головой, разбрызгивая священную воду, творя великое шаманство, оберегающее её брата от злых духов.