— Господин мой, пусть я и потерпел неудачу, но по-прежнему утверждаю, у него были способности.
— Стать величайшим убийцей всех времен? Твоим преемником на посту Клинка герцога? Да, я слышал о твоих планах в отношении этого беспокойного юноши. Должен признаться, я удивился.
«От кого же он слышал? От герцогини?»
Конечно, нет. Пусть Алекса и изгнала его из постели, но не лишила своего расположения. Она не станет делиться такими тайнами со своим ненавистным деверем.
— Могу я поинтересоваться, мой господин, как вы узнали?
— Конечно, можешь, — ответил довольный Алонцо. Ну еще бы. Атило, глава шпионов и убийц Серениссимы, спрашивает, как он узнал секрет.
— Мне сказала госпожа Десдайо.
— Она сказала?..
Атило замолчал. Интересно, где Алекса и почему он встречается с регентом наедине. И даже без Марко, который, качая ногой и мыча песенку, придает встрече законность.
— Разумеется, без подробностей, — добавил Алонцо. — Она сказала, что ты, на свой лад, удивительно нежно относился к нему. Я всего лишь читал между слов. И твой ответ подтвердил мои догадки, — регент сиял, довольный своим хитроумием.
— Мой господин… Зачем вы меня вызвали?
— Всему свое время, — Алонцо взял засахаренный миндаль с блюда из муранского стекла и причмокнул. — Герцогиня расстроится, если мы начнем без нее.
Будто по команде, снаружи в пол ударили алебарды стражей, и дверь распахнулась. Алекса бросила взгляд на Алонцо за столом и Атило перед ним и нахмурилась.
— Я полагала, встреча назначена на шесть.
— Разве? — удивленно спросил регент. — А мне казалось, на полшестого. Именно в это время прибыл господин Атило.
— Вызванный твоими стражниками?
— Возможно, нам пора начинать, — улыбнулся Алонцо. — Наконец-то все в сборе.
Регент нарочито не замечал напряжения в позе Алексы. Он выбрал стол и тем самым заставил герцогиню остаться стоять или сесть на один из меньших стульев.
— Госпожа моя.
Алекса села на предложенный стул.
Разумеется, в комнате были слуги. Слуги были всегда и везде. По традиции их считали невидимками. Слуги выполняли распоряжения и реагировали, только если к ним обращались напрямую. Они ничего не слышали, точнее — не повторяли. У всех есть семьи: жены, дети, родители… Молчание гарантировалось.
— Атило как раз обещал мне помочь. Он готов выполнить любое наше поручение.
Герцогиня расслабилась.
— Атило?
Регент заманил его в ловушку. «Нет», — подумал Атило. Он сам заманил себя в ловушку и не оставил выхода. Теперь остается только выяснить, насколько она опасна и есть ли у него место для маневра.
Легко забыть, что Алонцо был кондотьером. Нет, не так. Сам регент часто упоминал об этом. Легко забыть, что его слава заслуженна. Прежде чем Алонцо начал пить, он слыл лучшим стратегом Италии. Атило следовало знать: нынешняя трезвость регента не случайна.
— Разумеется, — сказал Атило. — Я выполню ваши приказы. Хотя господин мой Алонцо выразил беспокойство относительно моего возраста… — он знал, Алонцо не даст ему улизнуть таким путем.
— Я более ни о чем не беспокоюсь, — без запинки ответил Алонцо. — Атило твердо убежден, он наилучшим образом подходит для нашего поручения.
Проклятье, для какого поручения?
Алонцо развернул карту Средиземного моря, с красными крестами у трех портов мамлюков, добавил еще один в устье Нила, неподалеку от Александрии, и последний — посередине африканского побережья, обозначающий Тунис или Триполи. Быстро набросал стрелки, сходящиеся на Кипре.
— Султан? — у Атило екнуло сердце.
— Его флот вышел неделю назад, — на этот раз Алонцо говорил ровным, деловым тоном. — Он обвиняет нас в сгоревшем в лагуне судне. И отказывается верить любым объяснениям. Если он захватит Кипр…
Регенту не требовалось завершать фразу.
Если султан захватит Кипр, Венеция потеряет главного союзника, промежуточный порт между Нилом и Европой, и навлечет на себя позор. Более того, если Кипр падет, Орден крестоносцев лишится своей опоры. Плохо уже то, что они держат посольство в Венеции. Но если всему Ордену потребуется новый дом…
— Кипр необходимо спасти, — ломким голосом сказала Алекса.
— Госпожа моя?
— Я настаиваю. Кипр для нас…
Атило мог бы поклясться, вуаль скрывает слезы герцогини.
— Бесценен. Мы должны защищать его до самой смерти.
Алонцо казался удивленным.
— Вы не согласны? — спросила она.
Регент пожал плечами.
— Я не ожидал от вас такой горячей поддержки.
— Господин мой, госпожа моя… сможем ли мы вовремя собрать флот?
— Он уже собирается, — ответил Алонцо. — Насколько возможно. Всем кораблям приказано идти к Кипру. И мы там держим небольшой флот. Но никто не ожидал от султана такой большой флотилии.
— Сколько?
— Двести боевых галер.
— А у нас? — Атило наверняка не понравится ответ. Двести галер — могучая сила. Султан никогда еще не собирал такой флот. Откуда вообще у мамлюков двести галер?
— Пятьдесят, — ответил Алонцо.
Приличный флот. Вполне приличный, вот только враги превосходят его в соотношении четыре к одному. Атило ничего не ждал от регента, но почему же Алекса не сказала раньше?
— Мы знали, что он собирает флот?
— Знали, — сказал Алонцо. — Но вот двести боевых галер, в том числе опытные корсары из Александрии и Туниса, лучшие из лучших гулямов, и все они нацелены на Кипр…
— Посольство Дольфино потерпело неудачу, — продолжила Алекса. — Наши лазутчики в Северной Африке — тоже. С этим разберемся позже. Ты должен отплыть немедленно.
Она взглянула на Алонцо, тот слегка кивнул.
— Янус согласился, чтобы ты возглавил его флот.
— Как? — спросил Атило. Ни один посланник не мог так быстро достичь Кипра и вернуться обратно.
— Пусть это тебя не заботит.
Атило сжал губы. Значит, Хайтаун Кроу. Если только Крестоносцы не способны общаться на расстоянии. Хотя вполне возможно. Один Черный крестоносец с другим? Но если так, способны ли византийские маги подслушать эфирный шепот? И если да, как поступит их император: поддержит ли венецианские амбиции или помешает им? Византия ненавидела мамлюков. Однако она не испытывала любви и к Серениссиме.
— А на чем стоит южный император?
Алонцо нахмурился.
— Мануил Палеолог ставит на победителя. Так полагает герцогиня Алекса. Мне трудно поверить, что он поддержит язычников.
— Для него и мы — язычники, — заметила Алекса.
Регент пожал плечами и улыбнулся Атило.
