— Шторм слишком большой, — не задумываясь, сказал Тико.
— Кто тебя спрашивал?
Снова свистнул кнут, разрывая промасленный шелк и кожу. Плечо Тико обожгло болью. Арно вскочил на мостки, бежавшие вдоль прохода. Его сапог пробороздил щеку юноши.
— Хватит! — бросил капитан.
Надсмотрщик занес кнут и охнул, когда Адиф неожиданно ударил его под колено свободной рукой. Тико внезапно понял: мамлюк, не желая тонуть, затевает драку, рассчитывая на быструю смерть.
— Добрый выбор, — заметил юноша.
— Подожди.
Арно, услышав приказ хозяйского сына, колебался, разрываясь между гневом и послушанием.
— Нам не везет с тех пор, как мы взяли это существо на борт, — мальчишка указал на Тико. — Убей его тоже.
Надсмотрщик достал свой клинок. Адиф по-прежнему ждал, не выказывая страха. По лицу капитана Мало было видно: он знает, чем все закончится.
— Умри хорошей смертью, — промолвил Адиф.
— Нет, — ответил Тико. — Все будет не так.
Он схватил серебряный гвоздь, который приковывал его к веслу. Вскрикнул, когда серебро обожгло кожу. Вырвал гвоздь и вскочил. Тико блокировал предплечьем кинжал Арно и воткнул ему гвоздь ниже подбородка. А потом одним ударом забил гвоздь в мозг.
Надсмотрщик свалился с мостков.
Другой раб схватил за лодыжку хозяйского сына. Капитан Мало ударил мальчишку локтем в горло, приказал рабу отпустить его и вышвырнул за борт.
— Идиот, — проворчал он.
— Вправо! — крикнул Тико. — Поворачивай к шторму!
— Да ты никак моряком заделался? — зарычал капитан.
— Я хочу выжить, — ответил Тико и с удивлением понял, что это правда. — По крайней мере, не хочу утонуть. Один раз пробовал. Больше никогда.
— Он джинн. Слушайте его.
— Ну, уж не человек, — заметил Мало, — чертом клянусь. Господин Атило предупреждал меня.
Тико вздрогнул. Он надеялся, Атило проявит хоть чуточку расположения.
— Поворачивай! Потом бросай весла.
— Чего?
— Выбрасывай весла.
— Мы можем сложить их, — возразил капитан. Вдоль каждого борта тянулись железные подпорки. Когда судно шло под парусом, на них укладывали весла.
— Нет, этого мало.
Море ужасало Тико. Невыносимо было даже подумать о том, как тонешь. Он умер и все равно ожил в том венецианском канале. А если он утонет, умрет и снова оживет? Вода отнимала его силу. Только прослойка земли под ногами сохраняла рассудок. Тогда он навсегда попадет в ловушку полужизни.
— Ты хочешь умереть? — крикнул он. Серебряный гвоздь все еще торчал из головы Арно, но сейчас у Тико был кинжал. Капитан Мало покачал головой.
— Я принесу ключ.
— Времени нет.
В гавани весла снимали, чтобы рабы не могли угнать судно прочь, пока команда на берегу. В море их крепили цепями.
— Правь к шторму, — приказал Тико.
— Делайте, как сказано! — заорал Мало.
Рабы навалились на весла. Один борт греб вперед, второй — назад; «Морской конек» разворачивался к ветру, а стена дождя приближалась.
— Дружнее!
Тико схватил цепь весла Адифа, разорвал ее и вытолкнул весло за борт. Он успел очистить две трети длины «Морского конька», когда в судно ударила огромная волна. Она подбросила галеру, прикованные весла ударили в людей, сидящих впереди.
«Морской конек» застонал. Доски гнулись, нагели со скрипом вылетали из пазов. Весла трещали. Судно боролось с морем, изо всех сил пытаясь не развалиться.
Море желало, чтобы детище давно усопших корабелов присоединилось к его создателям. Стоны судна, вой ветра и шум дождя смешивались с криками рабов, баюкающих сломанные руки или возносящих молитвы.
Но Бог не протянет руку, чтобы укрыть их от шторма. Можно давать любые обеты. Молиться и взывать к кому угодно. Но спасти «Морского конька» может только удача и мастерство людей, давно лежащих в могиле.
— Дай мне румпель, — сказал Тико.
Капитан Мало смотрел на странного юношу, стоящего перед ним.
Мокрые пряди облепили лицо Тико. Призрачно-белая кожа светилась при каждой вспышке молний. А глаза… Что-то в его глазах пугало капитана.
У Тико не было времени раздумывать.
Он шагнул вперед и выхватил румпель.
Тико сражался с рулем, приводя «Морского конька» к ветру. Мышцы вздулись, сухожилия натянулись, как веревки. Еще чуть-чуть, и либо румпель, либо руки не выдержат. Тико оцепенел от ужаса, когда волна высотой с Сан-Марко выросла перед галерой. А потом волна нанесла свой удар.
— Ты слышал новости с Кипра?
— Как я мог…
Если новость так свежа, что свиток на твоем столе сворачивается, а перчатки испачканы воском печати?
— Нет, господин мой, — сказал Атило. — Не слышал.
Алонцо вздохнул громче, чем требовалось.
— Ты глава наших шпионов в городе. Наш Клинок в городе и за его пределами. Нам хотелось бы полагаться на твои знания в таких вопросах.
— Прошу прощения.
— Я знаю, — продолжил Алонцо, — в последнее время тебе было нелегко. Неудача с твоим учеником. Исчезновение тела принца Леопольда. Те люди, которых ты потерял в прошлом году. Если не годом раньше. Не тяготит ли тебя бремя обязанностей? Возможно, старость…
— Мой господин.
Регент умолк, выжидая.
— Я работаю на город днем и ночью. Трачу все силы на слежку за его врагами; изучаю, что происходит на улицах; собираю сведения о тех, кто кажется одним, хотя является совсем другим…
Атило остановился, проклиная себя за то, куда ведут его слова.
— И ты, наверно, устал, — заметил регент. — Утомлен своим бременем. Вот почему такие важные новости ускользнули от тебя. Как я и говорил, если ты желаешь уйти на покой и вести жизнь, более соответствующую твоему возрасту…
— Мой господин, я желаю только одного — продолжить свой труд.
Он помнил слова своего отца, дурака-астронома. Молодые мечтают о смерти и боятся жизни. Старики боятся смерти и мечтают о молодости. Когда-то Атило яростно отрицал это, со временем ярость утихла, а потом наступил день, когда он принял правду. Он вздохнул.
— Ты уверен? Ты действительно желаешь и дальше исполнять свои обязанности?
— Да, господин мой. Уверен.
— Ты даже не представляешь, — регент довольно улыбнулся, — как я рад слышать твои слова. А как новый мальчишка, обживается?
Легкий укол, просто чтобы показать Атило: регент помнит об отмене приговора Тико.
— У него есть способности.
— Ты говорил то же самое и о предыдущем.
— Господин мой, пусть я и потерпел неудачу, но по-прежнему утверждаю, у него были способности.
