— Мой Пайэль, — заворковала Алеста и протянула руки.
Восьмилапый котяра с разбегу кинулся деве на грудь. Та покачнулась, но удар выдержала, поцеловала кота в нос, почесала между ушами и, придерживая сокровище одной рукой, второй положила коту в миску мясца из супа, а в другую плеснула молока.
— Мой голодный мальчик… бедный и несчастный…
Дара смотрела во все глаза, и постепенно глаза начали вылезать из орбит.
— Геллан… по ходу, это её сорокош. Кот! У бабы! А, каково?.. А ты ещё со своим родниться не хотел. Вы хоть это… мужики на пару. А у этой — во! Котяра! И вообще… ты что-нибудь понял из её предсказания?..
Геллан пристально смотрел на воркующую Алесту и коша, что жадно набросился на еду, урчал и рвал зубами жестковатое мясо, как лёгкую паутину.
— Понял. Я всё понял, Дара…
— Ну так объясни мне, тупой, — не выдержав, брызнула ядом девчонка, — я в ваших иносказаниях — ноль целых ноль десятых. Голова только разболелась…
Геллан вздохнул:
— Верхолётный замок когда-то принадлежал магам, потомкам дракона. А мои предки отвоевали его. Хозяева замка пытались спасти земли и придумали заклятье: замок не может достаться чужакам — не примет врага и защитится. Но проклятье немного запоздало — мои предки успели захватить земли. И в довесок получили магическое проклятье рода — вымирали потихоньку неизвестно отчего. Вот почему у меня нет родственников, дядь, тёть, бабушек и дедушек… Так или иначе — умерли. Остались моя мать, Мила… И я…
— Но маг сказал, что на тебе нет проклятья…
— Вот это-то и странно…
— Ничего странного, — живо отозвалась Алеста, оторвавшись от коша. — На тебе и не может быть проклятья. Ты — потомок дракона.
Сказала — и отвернулась ворковать над своим кошем дальше.
Глава 58. Откровения и путь назад. Дара
Я онемела. Геллан вообще в камень превратился. Мы стояли посреди убогой избушки и пялились друг на друга… Из звуков — Алестины нежности и сюсюканья с котом.
— И что всё это значит? — наконец сумела выдавить я, наблюдая, как леденеют глаза Геллана.
Лицо его — сплошные углы: жесткий рот, каменный подбородок, страшная вмятина на щеке, резко обозначившиеся скулы…
— Мой… отец, Нулай, — маг. Потомок тех самых… И только он может снять заклятие. Если сможет. Или если захочет…
— А ты?.. Ты же тоже, получается, потомок?
Геллан провел рукой по лбу, отбрасывая волосы назад.
— Да. Только что я понимаю в магических проклятиях, заклятиях?.. Что я вообще понимаю в магии, если даже приблизительно не имею понятия, чем и какой силой они владеют?..
— Вот зараза-то… — сникла я. — И что теперь делать?
Геллан покосился на Алесту:
— Отправляться в путь. Она же сказала ясно. Искать шараканова Нулая или кто там в живых остался от драконьего рода?..
— Ты хоть представляешь, в какую сторону двигаться?..
— Не совсем. — голос Геллана стал жестким и злым. — Но поверь: я переверну весь Зеосс, выверну наизнанку, пока не найду. Лишь бы хватило времени. Надо ложиться спать, Дара. Как только придут рассветные сумерки, отправляемся назад.
— Долгий путь, долгий путь, — пропела Алеста, улыбаясь и тиская своего огромного жирного кота.
Интересно, сколько ей лет? На вид — за двадцать, а ведёт себя, как маленькая девчонка. Эти перепады от беспомощной умирающей девицы к жесткой властной предсказательнице сбивали меня с толку и раздражали. А особенно бесило, когда она пыталась заигрывать с Гелланом. Какое-то бесстыдное неприкрытое кокетство. А ему, по ходу, нравилось бегать вокруг девы…
— Ты что-то знал, да? — не знаю, откуда втемяшилось в голову подобное подозрение, но, глядя на Геллана, почувствовала, что он не удивлён ни разу.
Он сел на пол и согнул ногу в колене. Сильвэй тут же примостился у него на руках.
— Знал… Мама говорила, что нельзя терять Верхолётную Долину. Твердила, что… ни одному чужаку не дано завладеть нашими землями и замком силой или хитростью. Земля не примет, отторгнет, а оставшись без хозяина, пропадёт. Это горы, Дара. Без рук земля зарастает сорняковыми скалами… Если уйдут меданы, через год-два-три останутся только горы. И замок со временем разрушится. Даже вечный мейхон не вечен… Это, наверное, передавали из поколения в поколение, не зная, откуда взялось и что было в самом начале. Он зачем-то пришёл сюда… чтобы сделать несчастной мать и оставить выродка.
— Не говори так.
— Бросить семя и уйти в никуда.
— Ты ничего не знаешь и судишь за глаза!
— Вот да, — поддакнула Алеста, вклиниваясь в нашу перепалку.
— А почему ты его защищаешь? — запальчиво спросил Геллан.
Ух, я его таким еще не видела! Куда только делся холодный, рассудительный, сдержанный зануда Геллан. У него даже румянец на скулах выступил.
— Потому что ты забыл, а я помню: Нулай любил Аму, Ама любила Нулая…
— Вот ага, — снова поддакнула Алеста.
Геллан нервно дёрнул плечом, а я наконец-то с подозрением уставилась на вечную деву.
— А ты что об этом знаешь?
Алеста попялилась в пространство, пощёлкала пальцами, выбивая только ей известный ритм, и изрекла:
— Помимо основного видения — ответа на заданный вопрос — приходит ещё много чего, но обрывочно. Второстепенная информация не вплетается в ткань основного пророчества.
— Ну и?.. — подтолкнула я её.
Алеста вынырнула из себя и упёрлась взглядом в моё лицо. Глазищи огромные, левый — немного косит. Захотелось поёжиться, но я вытерпела.
— Он думает, что незаконнорождённый. И все так думают. Ну, или большинство. Но Нулай любил Аму. Он женился на ней. Появился, чтобы забрать свой замок и земли и… влюбился. Скорей всего, он ничего не знает о Геллане. И точно ничего не знал тогда о проклятии. Всё остальное — догадки…
— Почему же он исчез? Женился, жил бы с любимой в собственном замке… Ничего не понимаю.
Алеста пожала плечами:
— Может, он сможет ответить на эти вопросы. Я не могу.
— Кто из нас прорицательница? — попыталась укусить её я.
Алеста насмешливо скривила полные губы:
— Ты думаешь, пророчествовать всё равно что козу доить или пирожки печь? Канал не открывается по твоим или моим хотелкам. Основные, глобальные видения — не чаще раза в трое суток. Ну, а мелочёвка, что приходит попутно, — это так, жвачка. Здесь догадываемся, тут предполагаем…
Она совершенно не напоминала сейчас беспомощную слабую девчонку: сильная, властная, жесткая тётка, хорошо знающая цену своей силе и словам…
— Ложимся спать, — голос Геллана звучал устало и ровно. Кажется, он опять стал прежним.
— Вы же заберете меня с собой?.. Не оставите здесь?..
И снова этот умирающий голосок и глазками хлоп-хлоп умоляюще на Геллана.
— Не оставим.
Он вышел на улицу, я пулей вылетела вслед
— Ты с ума сошел, — прошипела, как только закрыла за собой дверь. — Тебе мало меня? Её же точно придётся всю дорогу на руках нести.
— Не придётся. В крайнем случае — на спине.
Он улыбался! Я поверить своим глазам не могла! Видать у всех мужиков от бабских прелестей башню срывает конкретно, и Геллан оказался не исключением.
Я задыхалась от возмущения и не могла ничего сказать.
— Мы не можем её бросить. Пропадёт. Ты же видела… — сказал тихо и серьёзно.
Ну да, ну да… ну, конечно… Я тут же скисла — спорить перехотелось. Он уже всё решил. Зачем бесполезно сотрясать воздух?.. Вот и прекрасно, пусть тащит нежную и хрупкую Алесту на себе. Он же герой, рыцарь, спасатель юных дев.
В хибаре было неимоверно тесно. Разбитое тело болело, раненые руки горели и дёргали, мысли скакали с одного на другое, но я лежала тихо, не шевелясь, чтобы не тревожить своими метаниями Геллана и Алесту. Хорошо хоть Сильвэй с Пайэлем заключили перемирие и спали по разным углам, а то бы точно глаз не сомкнуть.
