Он практически выпихнул Дару за дверь и без сил прислонился к тёмной деревянной поверхности. Нащупал сумку у пояса и выпустил Сильвэя на волю. Кош довольно разминал лапы.
— У меня руки в ранах, а ты опять сжимал ладонь, — пожаловалась она, сдувая упавшую прядь с глаз. От сдерживаемого смеха девчонка раскраснелась и вспотела.
— Ты могла бы быть… милосерднее?.. Она потеряла дорогого человека и ещё не пришла в себя.
— Прости, — посмотрела она виновато Геллану в глаза, — но я поначалу эээ… испугалась. Никак не могла понять, что она живая. С этими цепями ещё… А потом она… выдала высокопарный бред… Короче, я не идеал и, наверное, злая.
— Ребёнок… — проворчал Геллан. — Пошли козлу её поищем. Где-то рядом.
Козлу нашёл Сильвэй неподалёку от горного ручья — чистого и холодного. Заблеяв, она буквально кинулась к Геллану, тёрлась рогами и громко орала противным голосом.
— Ты прям как родной для неё, — Дара наблюдала за козлой с интересом.
— Не доенная давно, — поморщился он, — видать, дева наша не умеет, пыталась, но плохо. Козла и сбежала. Пойдем, страдалица.
Рогатая животинка бодро помчалась вслед. Возле домика прилепился крохотный сарайчик. Геллан набросал в кормушку сена и зерна. Козла жадно набросилась на еду. Тут же нашлось кожаное ведёрко и маленький стульчик.
— Только не говори, что ты будешь её доить, — благоговейно прошептала Дара, с ужасом наблюдая, как Геллан гладит козлу по упругому боку и пристраивается на крохотном стульчике, сгибаясь в три погибели.
— Говорить не буду, а доить — да. Кому-то нужно это сделать, иначе она пропадёт.
С глухим шумом о дно ведёрка ударила первая струя. Козла стояла смирно, блаженно прикрыв глаза.
— Властитель доит коз?..
— Стакеры умеют не только мечом махать.
— Я тобой восхищаюсь, Геллан!
От её искренней похвалы потеплело в груди.
— Пойди лучше деве помоги в доме прибраться, — попросил он, мягко поглаживая козье вымя.
— Ладно, — легко согласилась Дара и отправилась в избушку.
Когда он зашел с ведёрком молока в дом, Дара деловито намывала стол, а дева, подпрыгивая на одной ноге, воевала с расчёской, пытаясь разодрать колтун. Она шипела сквозь зубы, слёзы катились горохом, а в доме прибавилось беспорядка из-за разбросанных вещей и утвари.
— Позволь я помогу тебе, — мягко сказал Геллан, решительно забирая расчёску из рук Алесты. — Присаживайся.
Он усадил её на лавку и осторожно, перебирая пальцами пряди, начал распутывать волосы. Дара открыла рот от удивления, но не могла оторвать взгляда от ловких движений: Геллан касался густых волос, аккуратно проводил расчёской, и постепенно спутанная масса превратилась в блестящее ровное полотно — небесно-голубое с рыжими прядями. Словно по небу кто-то разбросал огненные всполохи. Геллан заплёл аккуратную косу. Алеста благодарно посмотрела ему в лицо.
— Спасибо тебе… — запнулась, вспоминая его имя.
— Геллан. Меня зовут Геллан, а девочку — Дара.
— Спасибо Геллан, — торжественно поблагодарила дева и засияла тёмно-зелёными глазами и белозубой улыбкой.
Дара нахмурилась, а Геллан убрал ширму волос с изуродованной стороны лица. Алеста не отшатнулась, покачала головой, продолжая улыбаться:
— Поцелованный солнцем. Я слышала о тебе. Бабушка говаривала: важно не то что снаружи, важно то, что внутри. Если ты хотел меня напугать, то не получилось. Я… видела твоё лицо, Геллан. До этого жеста.
Алеста стала бесцельно поднимать вещи и неумело складывать их. Дара, не выдержав, кинулась помогать. В четыре руки они навели кое-какой порядок, а Геллан тем временем разжёг очаг и занялся ужином. Дева невольно сглотнула слюну.
— Я… забыла, когда нормально ела… — растерянно-жалко пробормотала она.
Геллан зачерпнул кружкой молока и подал ей:
— Выпей, чтобы утолить голод.
Дева припала к кружке, сделала пару жадных глотков, а затем, опомнившись, пила молоко маленькими глоточками и кокетливо поглядывала на Геллана из-под густых ресниц.
Дара переводила взгляд с Геллана на Алесту, с Алесты на Геллана и яростно тёрла уже и без того чистый стол. Ей хотелось сказать какую-нибудь колкость, но язык, всегда услужливо подсовывавший нужные слова, на этот раз прилип к нёбу и отказывался поворачиваться.
— Дара, расставь, пожалуйста, тарелки, — попросил Геллан.
Девчонка в сердцах бросила бесполезную тряпку и загремела посудой. Дева не пошевелилась, сидела на лавке, словно в гостях, прижимая кружку к груди.
— Присаживайся к столу, Алеста.
Геллан разливал по тарелкам душистый суп.
Ели чинно и молча, наслаждаясь едой: проголодались все.
После ужина Геллан вымыл посуду, а Дара вытерла стол. Алеста молчала, погрузившись в свои мысли.
— Что ты хочешь узнать, Геллан? — спросила мягко, выныривая из тишины. Глаза сияли, на щеках проступил румянец. Высокая грудь поднималась в такт дыханию, а тёмно-синее платье с золотой тесьмой подчёркивало тонкий стан и округлые бёдра.
Геллан помолчал, собираясь с духом.
— Моей сестре двенадцать. И три дня назад мы узнали, что она умрёт, потому что на ней лежит магическое проклятье. Откуда оно взялось — я не знаю. Так сказал маг. Он утверждал, что заклятие старое…
Алеста кивнула и подняла ладонь, останавливая откровения Геллана. Она встала из-за стола и прошлась по комнатушке, затем остановилась резко и замерла, подняв лицо к потолку. Тонкая шея напряглась, голова запрокинулась, глаза закрылись… Она стояла, раскачиваясь. Вначале тихонько, затем всё сильнее… Казалось, воздух вибрирует вместе с движениями напряжённого тела…
Руки напряглись, длинные пальцы растопырились, из горла вырвался влажный всхлип. А затем она заговорила, продолжая раскачиваться, как заведённая:
— Между землёй и небом…
Замок старинный стоит…
Древний высокий замок -
Мощи живой монолит…
Помнил небесные вихри…
Знал суть миров и вещей…
Слышал искристые мысли,
тех, кто ушёл от людей.
В стенах — следы от огня,
в стенах — иней седой,
в стенах — раскрытые крылья,
те, что зовут домой…
Магия быстрокрылых
замешана на крови…
люди, потомки драконов, -
сила и радость земли…
Войны — жестокое время,
битвы за земли и власть…
Замку меж небом и твердью
судьба на колени упасть…
Чтобы спасти от раздора…
спешно плетется заклятье:
дом не достанется вору,
на вора падёт проклятье…
Но магия запоздала -
замок достался врагу…
Земли другим стали домом…
и алым пятном на снегу…
Больше не пустит замок
безумца иль чужака,
но только проклятье косит
хозяина, как врага…
Рождаются дети, потомки…
и растворяются в днях…
От жизни — одни обломки,
а вместо радости — страх…
Войны ушли в столетья,
рассыпалась ярость богов,
но бродит смерть в Верхолетье,
выпрыгивая из снов…
Никто не разрушит проклятье!
Не разожмёт кольцо!
Только потомки магов,
ступившие на крыльцо!
Слышишь, как плачет Ветер?..
Свист от разреза пера…
Чтоб разорвать проклятье,
В путь отправляться пора…
Время на миг замерло, чтобы понестись вскачь, когда Алеста прохрипела последние слова и замолчала. Дара и Геллан очнулись, как от транса. Девчонка тряхнула головой, так, что мотнулась из стороны в сторону коса. Геллан разжал кулаки, чувствуя, как онемели пальцы. По-боевому рявкнул Сильвэй и белой стрелой рванул к полуоткрытым дверям. Раздался душераздирающий вой. Алеста подпрыгнула на месте и кинулась вслед за кошем Геллана.
— Не смей! Брысь! Отзови своего коша, Поцелованный, или я придушу его своими руками!
Геллан растерянно сделал знак пальцами. Сильвэй нехотя, подвывая, попятился к его ногам. Уши прижаты, усы дрожат. Дара во все глаза смотрит и ничего не может понять. А в дверях появляется ярко-голубой кот, громадный котище с небесным в рыжую полоску носом.
