— Женщину еще и многократно изнасиловали. — Ай-До не собирался жалеть своих попутчиков. У аэрсов полноправными войнами считались уже двенадцатилетние. — Видимо, её дочерей постигла та же участь. — Кипа снова вырвало прямо на собственные колени.
— Деревню сожгли вчера или сегодня утром, — в аэрсе проснулся ищейка. — К тому времени ее жители были давно мертвы.
— Звери, грязные мерзкие убийцы, — желваки Удо напряглись столь сильно, что казалось еще чуть-чуть, и они лопнут от напряжения.
— Думаешь, юноша, торнийцы во время войны ведут себя лучше? — аэрс вытянул голову и хищно улыбнулся. — Мою мать изнасиловали при мне несколько раз. — Смуглое лицо пошло красными пятнами. — А потом взялись за моих двух сестер. — Ноздри высокого носа дрожали. — Это война. Это просто сраная война, — повторил он. — И здесь ни щадят ни кого, ни умелых воинов, ни грудных детей.
— Там дом почти не пострадал, — Арибо кивнул в сторону большого, на каменном фундаменте здания. — Может, что пожрать осталось?
— Как ты можем думать о еде? — возмутился Кипп. — Тут кругом одни мертвецы.
— Это тот постоялый двор, о котором я говорил. — Последняя порция откровений выжала аэрса досуха. С тихим шелестом он вытащил узкий меч: — И давайте осторожнее. Там могут быть эрулы.
— Конечно, мы будем осторожнее, — Арибо поспешил к почти неповрежденному пожаром дому. — Эд давай с нами. И зверюгу свою подтягивай. — Эдмунд не ответил. С того момента, как они вступили в разоренную деревню он не проронил ни слова, лишь все сильнее хмурился и стискивал губы. Стоявшая рядом Ярость, чувствуя его напряжение, беспрестанно и злобно ворчала.
На ступени постоялого двора первым взлетел Арибо. Он рывком открыл дверь и тут же зажмурился от щедро просыпавшейся ему в лицо золы. — Зараза. Грязюки то сколько развели. — Слезящиеся глаза и царивший в гостевой комнате полумрак мешали ему рассмотреть что-либо.
— О Триединый, — опередивший друга Удо вошел первым. Он побледнел, споткнулся и едва не упал. — О Триединые, о Триединые, — как заведенный повторял он.
Подскочивший аэрс опустил уже занесенную с мечом руку. — Это слишком даже для боевых фирдов. — Он скривился, глядя на развешанных по потолочным балкам покойников. Мужские, женские и детские трупы раскачивались в паре локтей от пола, зияя выпотрошенными животами. Бесчисленное количество мух вилось над натекшими лужами крови. — Ай-До принюхался: — Здесь пахнет не только смертью. — Он оглянулся на блевавщего в паре метров от него Удо. Столь же характерные звуки раздались совсем рядом. Согнувшийся Арибо оставлял на пороге постоялого двора содержимое своего желудка. Ай-До поморщился и посторонился, пропуская Эдмунда. — Что скажешь мальчик?
Лицо юноши было бледным. Он окинул взглядом комнату, торопливо развернулся и вышел.
— Ты куда? — Удо поднял покрасневшие глаза. Эдмунд не ответил. Спотыкаясь он дошел до середины единственной деревенской улицы и остановился. Давно немытые пряди темно-рыжих волос почти полностью закрывали лицо. Огромная корокотта кружила рядом. Её короткий хвост судорожно дергался из стороны в сторону.
Хаа, — вдруг выдохнул-выстонал юноша. И через мгновение снова и пронзительнее: — Хаааа! Он раскачивался, сжимая ладонями голову.
Удо бросился к другу. — Эд. Что с тобой? — Он подскочил к нему в плотную и тут же, как ужаленный отпрянул. На него в упор смотрели два багровых провала. Голова Эдмунда свесилась на сторону. А затем он засмеялся. Этот смех просачивался буравчиками в самые затаенные тайники души. Лающие звуки сдирали кожу, выворачивали наружу ребра.
Удо попятился и, споткнувшись, упал на спину. Попытался отползти, отталкиваясь локтями от почерневшей из-за прошедшего пожара земли.
— Что с ним? — Он с ужасом глядел на друга и не узнавал его. Удо вертел головой как выпавший из гнезда птенец.
— Уходи, — смуглая рука уцепилась за его плечо и потащила по земле. — Не стой у него на пути, иначе умрешь. — Аэрс напряженно вглядывался в дергавшуюся напротив фигуру.
— Чаво это с ним, — подбежавший Арибо торопливо вытер влажные губы рукавом. — Эд, ты как? — Он умоляюще взглянул на друга: — Ты че паря, сбрендил?
Эдмунд прекратил раскачиваться. Резко остановившись, он взглянул в сторону Ай-До, Арибо и все еще лежавшего Удо.
— Это не Эд, — в нос ищейки ударил кислый, рвотный запах. Подошедший Кипп шатался от слабости. — Это не Эд, — повторил он. — Это тот другой.
— Дай мне свой меч аэээрс, — прошипел неЭд. — Булавочные головки зрачков, окружала кровь, разлившаяся по белкам. — Меееч. — Голос мальчишки резал слух как острый стилет натянутую кожу. — Сейчааас же. — Эдмунд требовательно протянул ладонь. Ищейка нутром понял, что ждать это существо не намерено. Свой меч он так и не засунул в ножны, поэтому осторожно подал его рукоятью вперед.
— Остаааавайся с ними. — Кровавые зеницы мазнули по сбившейся кучке из трех друзей. — Тыыы отвечаешь за них. — Эдмунд стремительно выхватил меч, едва не отхватив аэрсу большой палец. Затем, резко развернувшись, он побежал. Никогда Ай-До не видел, что бы человек двигался столь стремительно. Вслед за хозяином, гигантскими прыжками устремилась корокотта. Ищейка зажмурился, сжав веки настолько сильно, как только мог. За его спиной кто-то из ребят шумно выдохнул.
— Может и нам, ну это, за ним, — неуверенно произнес Арибо.
— Не тревожьтесь о нем. — Лицо аэрса застыло. — Ваш друг идет своим путем.
— О чем ты говоришь? — вскинулся Удо.
— У него свой путь, — твердил Ай-До. — И горе тому, кто попробует остановить его.
* * *
— Ты обещал мне, — Леона Хьёрдисон подбросила кинжал и снова ловко его поймала. — Говорил, что Южный Оплот падет, как только я к нему подойду.
Ее собеседник сухощавый и прямой как стрела пожилой мужчина равнодушно усмехнулся, — Всему свое время благородная фирдхера. — Он фальшиво улыбнулся. — Разве не я указал на самое уязвимое место укреплений капитанства?
— Капитанства? — Лицо Леоны недовольно вытянулось. — Альянс ломал зубы об эти стены еще пятьсот лет назад. И все это время их защищали Смелые. Пусть сами сенахи называют Оплот как хотят. Для элуров эта крепость, как и ее северный собрат всегда будет командорством.
— Как изволит херсира. — Ладони мужчина, спрятанные в широких рукавах темной рясы шевелились, будто змеи. — Но моя богиня требует еще жертв.
Леона зло выругалась. — Тебе было не достаточно крови тех крестьян? Мои люди уже косятся на меня из-за этих мерзких жертвоприношений.
— Разве Анудэ не любит смерть? — Глаза старика перестали смотреть в пол и обратились на предводительницу фирдов. Темно-карие, почти черные они смотрелись неестественно на бледном лице. Редкие седые волосы росли клочками, открывая взору пергаментную кожу.
