Серебра хватило на все восемьсот заготовок, даже осталось три лишних слитка. Их было решено бросить в грузовике, не тащить же за собой.
Когда порталы были готовы, я спрыгнул с кузова и окинул взглядом поляну из серебристых кругляшек. Наступила очередь ювелирной работы — вживить порталы в стены Ронстада.
Всё ещё пребывая в бешеном восторге, Фил опустился на колени перед порталами и взял один из них в руки.
— Вот это да, — выдохнул он. — Ну это просто…
И тут он внезапно замолчал. Восторг слетел с его лица, сменившись ужасом.
— Рэ-э-эй! — Фил вскочил на ноги, побледневший до мучного цвета. — Тут нет полсантиметра! Тут больше! Я же вижу! Ты всё испортил!..
* * *
Я даже не шелохнулся.
— Не верещи. Так надо.
— В смысле, так надо?! — не затыкался мальчишка. — Надо совсем по-другому! Надо полсантиметра, а ты больше сделал! Рэй, ну как так-то? Ты чем смотрел? Задницей? Теперь порталы не откроются! Они не лопнут! Теперь это просто хрень какая-то, а не порталы, Рэ-эй!..
Я отвернулся от паникующего Фила и обратился к остальным:
— Задействуем кинетические эрги. Только очень бережно. Надо перенести порталы к стене и положить друг от друга на расстояние метра.
Вшестером мы окружили заготовки и одновременно подняли их в воздух. Грегг и Фил (а он всё ещё бубнил под нос возмущения по поводу моей криворукости) отошли подальше, чтобы не мешаться. Нам же пришлось разойтись на приличное расстояние друг от друга.
До стены мы шли медленно, очень медленно. И, конечно, под присмотром Грегга.
Он подал знак снайперам западной стены, чтобы те подпустили нас ближе. В итоге порталы мы перенесли без проблем, если не считать, что Хинниган пару раз споткнулся и чуть не расхлестал свою партию серебристых кругляшек.
Фил продолжал бубнить, закатывать глаза и злиться. Теперь не только по поводу моей криворукости, но и ещё кривоногости Клифа Хиннигана.
Когда порталы наконец легли ровным рядом у подножия стены, охватив практически всю её западную часть, я позволил себе выдохнуть.
Правда, ненадолго.
Предстояла ещё более тонкая работа, и её результат зависел только от моего мастерства и сосредоточенности на материале.
Я присел рядом с самым крайним порталом и положил на него правую ладонь. К стене же прикоснулся левой. Затем посмотрел на Грегга. Тот сразу понял, что мне нужна тишина.
Он повернулся к остальным и приказал:
— Тихо все! Фил, тебя это тоже касается!
Пацан мгновенно заткнулся.
Воцарилось напряжённое безмолвие.
Стало настолько тихо, что я услышал, как ветер посвистывает в ржавом остове грузовика, а ведь тот находился на приличном расстоянии. Услышал, как шумит Ронстад за стеной. Услышал, как рвано переводит дыхание Хлоя, скрипит пальцами в кулаках Дарт, а Хинниган нервно постукивает зубами. Услышал, как бьётся моё собственное сердце, вторя ритмичной пульсации кодо в ладони.
Под пальцами нагрелся металл портала.
Теперь главное — не переборщить с нажимом.
Я пропустил через кожу всего три единицы кодо. Потом ещё три.
Тщательно вымеряя силу, я отдал серебряной глазури портала пятнадцать единиц. После чего взглядом охватил ряд кругляшей впереди и прикрыл глаза, чтобы полностью сосредоточиться на контроле материала.
Через минуту я услышал благоговейный выдох Фила:
— Вы тоже это видите, да?.. Он реально это делает?
— Господи, да, — ответила ему Терри.
— Почему об этом ничего не написано в «Исповеди о Пяти Грязных Искусствах»? — принялся сокрушаться Хинниган. — Ну почему?
— Потому что не всё можно прочитать в книжках, — тут же отозвался Дарт.
— Такое мог сделать только по-настоящему великий мастер мутаций, — сказала Джо.
— Пусть даже такой дурной, — добавила Хлоя.
— Теперь я уверен, что порталы сработают, — подытожил за всех Грегг.
Когда материал под моей правой ладонью слегка вздрогнул, я потянул его на себя, поднялся и открыл глаза.
Передо мной на уровне груди в воздухе замерла вереница серебристых кругляшей, связанных между собой толстыми нитями, как пуповинами.
Восьмисотметровая змея из сумрачных порталов.
Её конца даже не было видно — она скрывалась дальше, огибая западную стену.
Моя правая рука держала крайний портал, будто за хвост этой самой змеи, и управляла ею с помощью кинетического эрга. А вот левая рука продолжала соприкасаться со стеной.
Я приблизил ладони друг к другу, и серебристая вереница начала объединяться со стеной. Каменное полотно медленно и покорно вбирало в себя чужеродный материал, скрывая его в своей толще. На сращивание ушло около пятнадцати минут, и за всё это время никто не проронил больше ни слова.
Замерев, все наблюдали за мутацией.
Как только вся вереница порталов слилась с камнем и осталась лишь последняя заготовка — та, что я держал в правой руке — ко мне подошёл Фил.
Он молча положил пальцы на край портала в моей ладони, будто хотел понять, как это — ощущать в себе настоящее кодо. Мальчишка не сводил глаз с места соприкосновения.
Не сбрасывая его руку, я повёл ладонь дальше, к самой стене, и погрузил последний портал в мутировавший камень, специально оставив серебристый бок открытым, чтобы именно через него потом задействовать другие заготовки.
Всё.
Процесс мутации был завершён.
Камень и серебро остыли.
Фил убрал дрожащие пальцы от стены и поднял на меня глаза. В них стояли слёзы.
Он проморгался и выдавил севшим голосом:
— Теперь толщина точно полсантиметра, я проверил. За тобой же надо всё проверять, криворукий. Ты часть глазури на нити пустил, да? Вообще-то, я сразу догадался, но решил убедиться. — Фил посмотрел на стену. — Даже ничего не заметно. Как будто и нет никаких порталов.
— Это для эффекта, — ответил я.
— Может, для эффективности? — поправил меня Хинниган.
— Нет, Клиф. Именно для эффекта.
— Чтобы лэнсомских солдат пробрало от страха, когда сахиры появятся прямо из стены! — подмигнул мне Фил.
Он верно понял мою задумку и улыбнулся, но его глаза остались пронзительно грустными.
* * *
Мы подъехали к воротам Ронстада на автокэбе, но внутрь на машине с гербом лэнсомских карателей въезжать не стали. В накалённой предвоенной обстановке это восприняли бы как чертовски дурную примету.
Автокэб остался у раскуроченных железнодорожных рельсов. Именно по ним я когда-то впервые въезжал в Ронстад. От тех воспоминаний меня мгновенно пробрала дрожь. Казалось, это было так давно, тысячу лет назад. А ведь прошло всего-то полтора месяца.
Я забрал из автокэба свои клинки, закинув ножны на спину, и шкатулку с Печатью.
Мы подошли к воротам с первыми лучами солнца.
Красноватое и жаркое, оно появилось из-за холмов за нашими спинами и окатило светом массивные полотна створ. По ним пронеслось дробное пощёлкивание — сработали запорные механизмы.
По округе прокатилось эхо.
И только сейчас я заметил, что ворота Ронстада украшены ковкой — величественным силуэтом буйвола. Точно такой же символ имелся на той самой Печати, что сейчас находилась у харпага с белой отметиной на лбу, и которую я когда-то упустил.
Ворота со скрипом разомкнулись, деля фигуру буйвола надвое.
В лицо пахнул ветер, смешавший ароматы пороха, свежесрубленной древесины и вихри каменной пыли.
Уши сдавил монотонный шум: перезвон оружия, тарахтенье автокэбов, людской гомон, топот ног, хлопанье знамён и палантинов над палаточным лагерем, разбитым тут же, перед вторыми воротами. Они пропускали напрямую уже к вокзалу.
Именно над этими воротами развивались военные знамёна двух армий.
Справа — квадратное полотнище с золотистыми кистями и вышитой на тёмно-синем поле фигурой жёлтого буйвола. Слева — серый стяг с двумя клиньями и красным орнаментом по краям, а посередине украшенный изображением венка из виноградной лозы вокруг трёх перекрещенных мечей.
