Свобода…
Я аж глаза прикрыл, наслаждаясь каждым мигом этого упоительного чувства. Дыша им, пытаясь запечатлеть в памяти каждое мгновение, пропитываясь им до кончиков ногтей. Услышав слаженный вопль сразу на две глотки, которому вторил победный звон внезапно оживших на стенах цепей, раздраженно дернул ухом, потому что этот негармоничный звук грубо нарушал воцарившуюся во мне идиллию. Мимолетным жестом заставил грубиянов замолчать. Затем услышал испуганный вздох поблизости, с легкостью отмахнулся от чужих рук, протянувшихся к моему горлу. Какое-то время просто лежал, до последнего впитывая в себя драгоценную энергию. А когда, наконец, ощутил, как жжется под кожей переполненная силой Печать, с сожалением открыл глаза и сел.
— Ч-что это?! — срывающимся голосом прошептал кто-то от двери. — Нев-взун, ты что сделал?!
Я медленно повернул голову и изучающе посмотрел на застывшего возле выхода в неестественной позе Алеса. Видимо, я слегка перестарался, потому что бедолагу буквально пришпилило к железной двери, отшвырнув от стола, а потом распластало по металлическому полотну, как беспомощную бабочку. От удара с него слетела маска, так что теперь я мог без помех рассмотреть его перекошенное лицо и убедиться, что мы все-таки встречались пару раз в столовой.
Не обращая внимание на жар от Печати, я внимательно изучил его бледную физиономию, мысленно отметил насыщенно черный цвет глаз, присущий каждому талантливому мэтру, твердый подбородок и не слишком уверенный взгляд, в котором сейчас металась настоящая паника. Наконец, неторопливо сошел с опустошенного алтаря. Покосился на двоих малолеток, которые бессильно обвисли на противоположной стене, опутанные невидимыми цепями и лишенные способности говорить. Затем так же неторопливо подошел, снял с них маски, криво усмехнулся, обнаружив под ними совсем еще юные мордочки безусых сопляков, а затем по очереди коснулся их висков кончиками пальцем и, погрузив испуганно дернувшихся мальчишек в долгий, целительный сон, медленно повернулся к двери.
— Кто ты? — прошептал Алес, глядя на меня широко расширенными глазами.
Я только усмехнулся.
— Это уже неважно. Как видишь, ситуация несколько изменилась, и теперь уже МНЕ нужна от тебя некая информация. Думаю, ты не станешь возражать, если я задам тебе пару вопросов?
— Невзун, но ты же "светлый"… я видел твою ауру! У тебя дар на грани истощения!
— Да, — согласился я. — Я его еще не восстановил.
Точнее, не восстановил "светлую" его часть. И по этой же причине получил шикарную возможность прокачать "темную". Какое совпадение, правда?
— Но тогда КАК…?! — чуть не задохнулся от избытка чувств старшекурсник.
Я подошел к нему вплотную и ласково улыбнулся.
— А вот это не твое дело, друг мой. В твоей ситуации меньше знаешь — крепче спишь. Не заставляй меня доказывать тебе, что я не напрасно родился в семье некроманта.
Под моим холодным взглядом мгновение Алес замер, будто его приморозило, его зрачки расширились, запульсировали в такт биению сердца. Кожа на лице побледнела еще больше, а когда я улыбнулся чуть шире, еще и посерела, покрывшись мелкими бисеринками пота. Наконец, мальчишка вспомнил о том, что он — маг, закономерно попытался воспользоваться своим даром, но внезапно обнаружил, что не может этого сделать, догадался еще раз взглянуть на мою ауру и… сглотнул.
— Что ты хочешь? — едва слышно прошептал он, вжавшись в дверь, словно ища в ней опору.
— Расскажи мне о похищениях.
— Зачем тебе?
— Твое дело — отвечать, а не спрашивать, — спокойно напомнил я, и он стиснул зубы.
— Я мало знаю, иначе не искал бы ответов… просто обратиться больше не к кому. Пришлось идти к источнику — к "светлым".
— Почему ты решил, что это именно "светлые"?
— А кто еще? — горько усмехнулся Алес. — На всех наших, кто пропадал, я заметил следы заклинания забвения. Сам понимаешь: если бы это был кто-то из преподавателей, следов бы не осталось, но заклятия накладывались в спешке и не самым опытным магом. Тем, кто поначалу не слишком хорошо его освоил и поэтому здорово наследил, но потом набрался опыта и стал работать намного осторожнее. Так, что в последний раз никаких эманации вовсе не осталось. И это был явно не "темный" — наши все на виду. Кто, по-твоему, тогда остается?
Я мысленно кивнул: что ж, в логике парнишке не откажешь. Хотя других вариантов все равно остается масса. Под "неопытного" адепта ведь кто-то может работать умышленно… впрочем, это еще предстоит выяснить.
— Скольких ваших уже похищено? — снова спросил я.
— Нисколько.
— Что?
— СЕЙЧАС — нисколько, — неохотно пояснил Алес. — Но хотя бы по разу исчезали почти все, кто учится на первом и втором курсах. Ненадолго: на день или даже меньше, но тем не менее.
— А схема в этих пропажах какая-то есть? Цикличность, к примеру? Регулярность?
— Нет, никакой системы: то ни разу за месяц никто не пропадет, а то три случая за неделю. За исключением того, что забирать мелких они стали чаще. Ну и, пожалуй, во время экзаменов никого не утаскивали.
Я задумчиво пригладил растрепавшиеся волосы.
— Старших пока не трогали?
— Из старших тут только я, — тут же помрачнел парень. — Да и то, после первого же случая я перестал где-либо появляться в одиночку. Сам понимаешь: группу подловить гораздо сложнее, чем одиночку. А уж незаметно выключить — тем более. Я и мелким велел никуда не отлучаться после уроков, но постоянно за ними присматривать мы не можем — у нас занятия в разное время. Последняя пара у всех старших заканчивается позже, чем у них, так что у "светлых" есть два с половиной часа, чтобы кого-то подловить.
— Но у "светлых" тоже уроки, — не согласился я. — Время окончания занятия для всех одинаковое.
— Да. Но никто не мешает им отпроситься. Скажем, в туалет или еще куда-то. Тогда как мы не можем контролировать своих КАЖДЫЙ день, не зная точно, кого и когда утащат. Не спасает даже то, что мелкие тоже теперь ходят все вместе — в туалет же не заставишь идти толпой? Тем более девчонок вместе с мальчишками. А девчонок у нас очень мало. На первом курсе вообще одна…
Я снова нахмурился.
— Верию тоже похищали?
— Пока нет. Но в том году второй курс… тогда он был первым… пропадал весь. Без исключения. В этом уже исчезали Молчун и Верен.
— За первую неделю занятий?
— Да, — хмуро кивнул Алес. — Я же сказал: в этом году случаи участились. Поэтому мне пришлось поторопиться: мелким ведь могут навредить.
Я мысленно согласился и тоже помрачнел.
— Что с ними делают?
— Понятия не имею — им стирают память. Чаще всего дети даже не знают, что что-то произошло. Но мы находим их почти всегда одинаково — в одном из пустых коридоров, куда редко кто-то заходит. Живых, здоровых, только ослабленных и испуганных, но при этом ничего не понимающих и не помнящих последние несколько часов. Только Молчун на этот раз нашелся иначе… и то, каким он вернулся, заставило меня принять срочные меры.
