Ознакомительная версия.
– Конрока, – подхватил Антонио Бреве; о врагах говорит второй адмирал, так повелось от века. – В Метхенберг стоят шесть десятков линеалов[33] трех старших рангов, не считая малых судов. Куда они собрались, никто не скрывает. Заправляют всем наши старые знакомые: Олаф Кальдмеер, Готлиб Доннер, Густав Цвайер, Отто Бюнц. В помощь Кальдмееру из Эйнрехта прислан Вернер фок Бермессер.
– Вернер?! – присвистнул Вальдес. – Тогда, Бреве, вы ошиблись. Его прислали не Кальдмееру в помощь, а мне на радость.
– Ледяной Олаф с тобой бы согласился, – второй адмирал хрустнул пальцами, у отца была такая же привычка. – Будь его воля, он бы запер гостя до конца кампании в канатном ящике. Вместе с генералом Хохвенде.
– Высадкой командует эта скотина? – осведомился фок Таннер. – Вернусь в Хексберг, поставлю святому Адриану четыре свечки.
– «Эта скотина», – Альмейда бросил кинжал на карту, – гостит на флагмане, а с солдатами находится генерал Грубер. Они с Олафом будут воевать, а Хохвенде с Бермессером – принимать парад.
– Кошачий, – уточнил Берлинга, – на том свете. Сколько у них солдат?
– Метхенбергские контрабандисты говорят, тысяч пятнадцать, – сообщил Бреве, – а я думаю, около двенадцати. Загнали на реквизированные у негоциантов флейты и галеоны, числом около сорока. Вроде бы кораблей собрали меньше, чем нужно. Если так, часть солдат разместят на судах арьергарда. Конрока!
– Конрока, – подтвердил Альмейда, и Бреве сел. – Последнее слово о нас. Конвьенте!
– Конвьенте! – сощурился Вальдес. – Я стою в Хексберг, об этом знают все. Держу флаг на «Астэре», именуемом в Дриксен «Закатной тварью». Не считая мелочи, в моем распоряжении двенадцать линеалов, «гуси» их знают, вы – тем более.
– Гарнизон Хексберг насчитывает пять тысяч шестьсот восемьдесят два человека. – Таннер дрался на берегу, он мог не повторять морскую ересь. – Вверенный мне город с моря прикрыт фортами Святого Франциска и Святого Фабиана, а также бастионами Ротванд, Нахтигаль, Хербстевинд, торговый порт – фортами Хексданце и Альтерпферд. Часть стен перестраивается, поднять на них пушки не представляется возможным. Это тоже знают все.
– Конвьенте! – громыхнул адмирал. – Я восьмой день стою у Штернштайнен. Держу флаг на «Франциске Великом». В моем распоряжении семьдесят два вымпела[34]. Кононда.
Кононда. Игра за врага. Что станет делать неведомый в Померанцевом море адмирал, которого здесь называют Ледяным Олафом?
– Начнем с главного, – прищелкнул пальцами Салина. – Кальдмеер нас не ждет.
– Его дело – высадить солдат и сохранить корабли для новых прогулок. – Фок Таннер расстегнул верхний крючок, и Луиджи понял, что в каюте и в самом деле жарко. – Лично я бы выбрал для высадки торговый порт. Удобно и к цели близко.
– Если мне позволено говорить, – поднял руку Рангони, и Альмейда кивнул большой головой, – Фельп не Хексберг, а Хексберг не Фельп, я это понимаю, но бордоны действовали разумно. Они втянули нас в драку на подступах к бухте и в то же время высадились там, где им не могли повредить городские пушки. Возможно, дриксенцы думают так же. Тогда они высадятся южней военной гавани. Между болотами и бастионом.
– В Шмутце? – переспросил Бреве. – Неудобно. Мелко, пески нехорошие.
– Зато безопасно, – встрял Вальдес, – если до берега добраться. Вы обо мне тоже не забывайте. Кальдмеер, тот помнит, а Вернер – тем более.
– О тебе, пожалуй, забудешь, – скривился Таннер. – Конечно, против шестидесяти Олафа двадцать твоих не вытянут, но крови ты им попортить можешь. Думаю, Ледяной даст тебе возможность сбежать, и только если ты начнешь кусаться...
– Начну, – заверил Кэналлиец, – иначе какой же я буду я?
– Тогда тебя начнут топить безо всякой жалости, – предрек Аларкон, – особенно если в авангарде пойдет твой друг Вернер.
– Буду счастлив его повидать. – Ротгер облизнулся совершенно по-кошачьи. – Мы так странно расстались...
– Я бы вошел в залив тремя колоннами. – Салина без всякой жалости оборвал воспоминания Вальдеса. – Искренне желаю, чтоб первую вел Вернер Бермессер.
– А уж как я желаю, – зевнул Кэналлиец. – Вернер воистину прекрасен.
– Вице-адмирал, – Альмейда и не подумал повысить голос. – Кононда! О ваших пристрастиях позже. Таннер прав, Кальдмееру нужна не мясорубка, а победа. Если не удастся запереть Вальдеса в бухте, он попробует оттеснить его в сторону до конца высадки.
– Запереть меня? – возмутился родич Вейзеля. – Не успеет!
– Не успеет, – согласился Бреве, – но попытается обязательно. Авангард рванет к входу в военную гавань с приказом не дать хексбергской эскадре ни выстроиться под защитой береговых батарей, ни напасть на «купцов». Чтобы вывести тебя из игры, хватит полутора десятков линеалов. Основные силы подтянутся позже и примутся долбить форты у торгового порта.
– И добивать меня. – Ротгер сложил руки на груди, зеленой звездой вспыхнул торский изумруд. – Я намерен дождаться сих господ и изобразить прорыв.
– Ледяной будет счастлив от тебя отделаться, – буркнул фок Таннер.
– Не он один, – Вальдес поймал гранью камня огонек свечи и улыбнулся, – но я не доставлю этого удовольствия ни «гусям», ни мокрым «петухам».
– Кстати о «петухах», – Аларкон потянулся к щипцам для нагара, – вернее, о лоханках, в которых они сидят. Я бы не стал сбрасывать торгашей со счетов. Конечно, двадцать-тридцать пушек на борту – это не семьдесят, и с маневренностью у них хуже нашего, но негоцианты дурным морякам свое добро не доверят.
– Золотые слова, – встрепенулся доселе клевавший носом фок Клеффис. – Пусть меня устрицы сгрызут, если торговцы не станут беречь свои корабли больше чужих солдат.
– Тебя не сгрызут устрицы, – пообещал Вальдес, – а я выйду из гавани и выстрою линию в устье.
– Тогда, – капитан-командор Аларкон слегка поклонился Рангони, – произойдет то, о чем говорит наш друг, – дриксы высадятся к югу от города.
– Не все, – хлопнул ладонью по карте Альмейда. – Кальдмеер не глупей меня, а я бы треть «купцов» послал в Шмутце, а остальных придержал. Пока первые выгружаются, усиленный авангард добьет Ротгера и откроет дорогу в торговый порт. Ну, а цитадель можно оставить на потом.
– Как это печально, – Вальдес поднес к глазам кончик шейного платка, – меня все-таки добьют. Друзья мои, вспомните ли вы вице-адмирала, сложившего голову за свое достаточно-таки неразумное отечество, или лишь дамские слезы оросят мою могилу?
– Какая могила? – хмыкнул Дитрих. – Окстись. Ты же утонешь, так что над тобой разве что ведьма залетная всплакнет.
Ознакомительная версия.
