— Ну… это… просыпаюсь я, а она вся такая фигуристая рядом лежит. Я не удержался и на нее, а она как заорет!
— Это потому, что ты с бабами обращаться не умеешь, — прокурорским тоном заявил Виталик.
— Нет, это потому, что я в тебя обратно превратиться забыл, — сердито буркнул Жучок. — Во сне, понимаешь, ко мне мой нормальный облик вернулся, а я спросонок этого не заметил и начал целовать ее взасос.
Янка рухнула со свой поварешкой в глубь гридницы, и оттуда до Виталика с Жучком донесся ее звонкий смех. Сплетник представил себе эту картину, и его тоже разобрало.
— Да-а-а… с вами не соскучишься, — отсмеявшись, сказал он.
— Идите завтракать, — крикнула Янка.
Первым на ее призыв откликнулся Васька. Он вывернулся откуда-то с заднего двора и одним прыжком взлетел на подоконник окошка гридницы.
— А где твоя Белоснежка? — поинтересовался Виталик.
— Да ну ее, надоела! Слушай, я не пойму, все бабы такие тупые или только мне так не везет?
— Это еще что за разговоры? — возмутилась Янка, гремя посудой.
Из окошка повеяло такими ароматами ее стряпни, что у Виталика с Жучком потекли слюнки, и они чуть не наперегонки помчались через сени в гридницу.
— Хозяйка, к тебе это не относится, — заволновался кот, — но эта Белоснежка меня конкретно достала! Я ей нормальным, русским языком говорю: все, мы не сошлись характерами, и вообще, меня твой колер не устраивает, исчезни! А она мурлычет, дура, и об меня трется. Короче, прицепилась как репей к одному месту. Хорошо, ей хозяйка свистнула, и она свалила.
— Эта та дура малахольная с лифчиком? — поинтересовался Жучок.
— Ага, — кивнул лобастой головой Васька.
— С тобой все ясно, — жизнерадостно сказал Виталик и внезапно запел:
Но коли выпи… коли выпито вино,
Вся страсть его на дне-е-е бутылки
Давным-давно, давным-давно,
Давны-ы-ым-давно!
— Это ты в точку попал. — Сияющая Янка выставила на стол из печи блюдо с горячими пирожками.
— С рыбкой, — заволновался Васька.
Стол хозяйка подворья накрыла такой, что можно было как минимум взвод солдат накормить, да еще и осталось бы. Кроме пирожков на нем были пузатый самовар, копченые окорока, в один из которых тут же вцепился оборотень, парное молоко в кринке, здоровенная гора блинов, рядом с которой стояли миски с медом и сметаной, плошки с вареньем яблочным, малиновым, клюквенным… короче, всего не перечислишь.
— Ух ты! — восхитился Васька, пододвигая к себе миску со сметаной, — по какому поводу праздник?
— Какой еще праздник… — зарделась Янка.
Со стороны улицы послышался цокот копыт. Судя по звукам, к Янкиному подворью подъехала карета.
— Федот, подожди меня со стрельцами здесь, — услышал юноша голос Василисы.
— Васька приехала! — обрадовалась Янка и помчалась открывать дверь.
— И сейчас нас будет всех конкретно напрягать, — пробормотал Виталик, втягивая голову в плечи.
Он не ошибся. Царица вошла в гридницу мрачнее тучи, зверем посмотрела на царского сплетника, потом перевела взгляд на Жучка.
— Да что случилось-то, толком скажи! — суетилась около нее Янка.
— Ну и кто вчера моему мужу морду набил?
— Он! — дружно ткнули друг в друга Виталик с Жучком.
— А если подумать? — еще мрачнее спросила царица.
— Хвостом своим клянусь, — завопил Жучок, — не я! Чтоб я на царя-батюшку лапу поднял?!!
— А уж как я его уговаривал, — прижал руку к сердцу Виталик, глядя честными глазами на Василису, — как оттаскивал от кормильца нашего, но ты же знаешь, Жучок такая сволочь!
Царица подошла к Виталику, взяла его за грудки и… расцеловала в обе щеки.
— Спасибо тебе, сплетник. Давно об этом мечтала, да не поднималась рука на болезного.
Янка радостно взвизгнула и бросилась целовать свою тетку.
— Все, все, — начала отмахиваться от нее царица. — Чаем-то напоите?
— Конечно! Подсаживайся к столу.
Янка кинулась разливать по чашкам чай. При этом девица так сияла, что Василиса изумленно вскинула брови и подозрительно посмотрела на Виталика.
— Чего это твоя хозяйка так светится? — спросила царица.
— Потому что она теперь по-настоящему моя хозяйка, — пояснил юноша. — Мы решили пожениться.
— О! Поздравляю. — Василиса подтянула к себе племяшку и поцеловала ее в раскрасневшуюся от смущения щеку. Виталик тут же подскочил к державной, демонстративно подставил свою щеку, но вместо поцелуя схлопотал ласковую пощечину от Янки.
— Перебьешься. Тебя уже целовали.
— Ревнует — значит любит, — радостно сказал Василисе юноша.
— Чисто дети, — покачала головой царица, усаживаясь за стол. — Ладно, давайте чаевничать, а заодно поговорим о делах наших.
— Скорбных, — добавил Виталик, пристраиваясь на стуле рядом с Янкой.
— Да, веселого мало, — согласилась Василиса. — С утра от шемахан пришли расписки Гордона. На триста тысяч. Уму непостижимо! Такую сумму проиграть! Казначей их как увидел, чуть не удавился. Заперся в сокровищнице изнутри и орет, что войдут в нее теперь только через его труп.
— Сто тысяч из этих трехсот можно не отдавать! — успокоил царицу Виталик, — лажа. Он расписку написал, а фишки за нее не получил и даже не использовал.
— Почему? — спросила Василиса.
— Потому что я его оттуда уволок, пока он всю державу не проиграл. Правда, для этого ему пришлось немножко навтыкать, но, сама понимаешь, это все во благо отечества.
— Понимаю, — вздохнула царица, подула на чай, осторожно отхлебнула. — Вообще-то это жульничество! — внезапно обрадовалась она. — Пытались нагреть царя-батюшку на сто тысяч! Чем не повод выставить их разом всех с Руси?
— Не получится, — отрицательно мотнул головой Виталик. — Вернее, вытурить-то их, может, и получится, но у меня сложилось впечатление, что только ценой жизни нашего царя… — царский сплетник покосился на Янку, — …и не только его.
— С чего ты взял? — тревожно спросила девушка.
— С того, что их царица несколько часов назад мне об этом практически напрямую сказала.
— Царица? Какая царица? — не понял Жучок.
— А ты забыл, с кем ночь провел? — рассмеялся Виталик.
— Я поимел царицу? — восторженно ахнул Жучок.
— Стоп, о чем, собственно, идет речь? — нахмурилась Василиса.
Янка прыснула в кулачок и в двух словах обрисовала ситуацию, умолчав, правда, о том, где пришлось ночевать Виталику, когда его спальню занял оборотень, но Василиса, похоже, и сама об этом догадалась.
— Давно пора, — пробормотала она.
— Нет, ну надо же! — продолжал восторгаться Жучок. — Гюльчатай — царица!