Неизвестный локки одним своим появлением разрушил остатки детских грез. Да, харц действительно хочет смерти сына. Да, собственная сила его мизерна. Он даже не смог защитить самое дорогое существо. Оставалось только надеяться, что Кота сумела противостоять врагу. Она сильная. Она очень сильная — она же воин! Шакти! Но он стал ее слабостью. Беспечность Лая привела их обоих на край жизни. Но боги на их стороне! Да, Кота пропала, но это оставляло надежду, что она — жива. Да, он лишен силы и растерян. Но он жив… благодаря чудной магии племени людоедов. А это шанс все исправить. И Лай ни за что не упустит его.
Воодушевленный, волк снова побежал вперед. И уже на бегу Лай понял, что таинственная часть внутри него прекрасно знает — в какую сторону двигаться. Стоило юноше задуматься об этом, подвергнуть сомнению этот тихий шепот, как тот обиженно замолкал. Но, стоило довериться чутью странного существа, которым он стал, как все становилось простым и легким. Лаю нравилось ощущать, как ветер взлохмачивает белую шерсть, как небо сливается в сплошной поток сверкающих стрел, как ощущение полета захватывает все тело. Казалось, подушечки пальцев касаются земли лишь для того, чтобы степь не забывала о нем ни на секунду. Да, эти плато — живые. Он это ощущал шкурой. Земля дышала, ветер пел песню свободы и простора, небо вторило эхом каждому шороху. Никогда он не был так счастлив! Мир, проносящийся сквозь него, уносил остатки человеческих тревог, волнений, страхов. Он был свободен… по-настоящему свободен. Быстрее. Еще быстрее!
Лай потерял счет времени. Или это время потеряло его. Когда волк был голоден — он ел. И ни на секунду не задумывался — что будет сегодня на обед, бегал этот обед, или летал, или ползал. Когда он хотел пить — ноги несли его к водоему. Окружение менялось — волк оставался собой. Свободным от оков человеческой жизни хищником. Человека больше не существовало. Лая больше не было в легком, стремительном, опасном существе. Голубые глаза горели красноватым отблеском, белая шерсть сверкала на солнце радужным отливом и светилась при луне магией серебра.
Порой ему встречались другие. Но они не были такими, как он. Слабее, медлительнее, меньше, — они казались пародией на волка. По одному или стаей, они бежали рядом до тех пор, пока могли. Они просили белого вожака остаться. Они молили взять их с собой. Вой и рычание неслись по округе, пугая слабых двуногих. Люди запирались в домах, брали оружие, прятали домочадцев в подвалы. Они не понимали — почему волки ведут себя так странно. А то, что выходит за рамки привычного, всегда вызывает панический страх. Лунный волк, — как почтительно называли его серые, — никогда не отвечал. Стая за стаей, они просто выдыхались и, в конце концов, отставали. А на слабых не стоит тратить внимание.
Ночь. Пение цикад успокаивало. Белый волк лежал на берегу небольшой быстрой речки, холодные воды которой еще недавно утоляли его жажду, смывали с вздымающихся боков усталость и пыль. А сейчас они аккомпанировали беспрерывному треску, вырывающемуся из высокой травы. Зверь высунул язык, наслаждаясь покоем и ощущением остывающего после долгого бега тела. Дыхание постепенно умерило бешеный ритм. Волк облизнулся. Положил морду на лапы и медленно смежил веки.
Сон. Обрывки. Яркие ленты. Ржавые черепки. Крик, царапающий сердце, — «Нет!»
Хруст сухого листа. Волк встрепенулся и рывком сел. Уши ловили каждый шорох. Человек глубоко внутри успокаивающе шепнул, что показалось. Но зверь и ухом не повел. Нет, не показалось. Нос чуть подергивался, улавливая малейшие оттенки запахов влажного воздуха. Жаль, что нет ветра — верный друг всегда предупреждал седого волка о приближении других. Кто были эти другие — оставалось сейчас только гадать. Но они есть. И их явно несколько. Обходят.
Страха не было — огромному зверю было не ведомо это чувство. Но настороженность не покидала — это было что-то новое. Прежде никакое существо не могло вызвать в лунном волке таких ощущений.
«Люди… локки», — испуганно шепнул человек, укрывшийся где-то в глубине сердца.
Волк чуть удивился: люди? Разве могут эти неуклюжие, шумные, нетерпеливые существа двигаться почти бесшумно? Те из них, которых он встречал на своем пути, бледнели, кричали, пытались убежать. Руки их дрожали, оружие падало на землю, а страхом пахло так сильно, что помимо воли вырывался рык, а в груди росло желание убить. Но та малая часть его некогда была человеком и, наверное, знала больше о двуногих. Этого мира волк пока не ведал. А, значит, следовало быть настороже.
Нюха коснулось предупреждение. Нет. Это не люди. Белый волк поднялся на лапы и прижал уши. Звериный дух. Не агрессивный, просто предупреждающий. Он зашел на чужую территорию. Это было что-то новенькое. Ранее, стаи, которые он встречал, готовы были сложить к лапам нового вожака все, что имели.
Волки не спешили приближаться, но и не уходили. Они ждали ответа. Он или должен уйти, или вступить в бой с вожаком. Лунный волк тихо зарычал: он не привык отступать. И пусть это место принадлежит чужой стае. На берегу речки он чувствовал себя настолько комфортно, что готов был сражаться за землю. Странно, почему именно это место так приглянулось ему. Одно из тысяч похожих, но песня струй холодной воды была так созвучна некой печальной мелодии, льющейся из сердца. Высокая трава призывала желание покататься по ней, точно он — малый несмышленый щенок. Еле заметный шум листвы леса действовал умиротворяюще.
Белый волк, еще недавно сломя голову мчащийся неведомо куда, ясно ощутил, что готов остаться здесь навсегда. Это место станет его логовом. И никакие звери не будут помехой. Он — самый сильный зверь! Это он давно понял. Волк опустил голову и угрожающе зарычал, вызывая вожака.
Цикады примолкли. Враг приближался. Белый приготовился к прыжку, шкурой ощущая, с какой стороны тот, с кем ему суждено драться. Высокая трава шевельнулась. Волк напрягся еще сильнее, готовясь вонзить клыки в податливое горло…
— Ершисть… — Бросившийся было на него огромный, не меньше его самого, серый волк, вдруг затормозил всеми четырьмя лапами, и встал, как вкопанный. Морда при этом у него стала вытянутой от удивления, сменив за миг страшный оскал.
Белый, клацнув от неожиданности зубами, втянул голову в плечи. И дело было не в страхе, что противник оказался не меньше его. Просто что-то больно кольнуло внутри в тот момент, когда он услышал странное слово.
— Солдес? — вопросительный шепот из кустов, росших позади, заставил белого подпрыгнуть на месте. — Что такое? Знакомый?
— Не совсем, — сомневаясь, произнес Солдес, обходя новичка кругом. Он беспрестанно подергивал блестящим от росы носом.
