— Что, Люлео, придется мне распустить этих никудышных воинов.
Пусть они возвращаются в свои дома, и начинают там убираться и трудиться. А ты, выдели мне лучшую сотню воинов, и я отправлю их в Товторию, мне нужно, чтобы там навели порядок и разыскали моего среднего брата. Бог Семаргл сказал, что он еще очень юн. Ему всего лишь семь лет и его зовут в этой жизни Эрубаус Тьерпольский.
— Ваша светлость, — шагнув навстречу к правителю, сказал Люлео. — Можно отправить туда моего сына Вейрио с его сотней.
— Нет, Вейрио, вернется в Сомандрию и там по берегу Южного моря, будет возвращать наш народ к вере и к человеческой жизни, так повелел Семаргл. Потому как именно на берегу Южного и Твердиземного моря еще остались и живут осколки народа гавров, — тяжело вздохнув, объяснил Аилоунен. — А у нас с тобой Люлео впереди, долгий и тяжелый бой… — Правитель повернулся к Святозару, и, вздев руку, ласково погладил того по плечу, да, с нескрываемой грустью в голосе заметил, — твой же бой, мой друг, окончен. Теперь мы можем с тобой войти в Асандрию, и ты отдохнешь там, дожидаясь своих восуров.
— Нет, — замотал головой Святозар и порывисто вздохнул. — Я сейчас же сяду на коня и поеду навстречу к моим братьям, к моим сыновьям, к моему народу.
— Друг мой, — расстроенным голосом молвил правитель. — Но куда торопиться. Тебе надо отдохнуть, отоспаться, поесть…Ты очень вымотан… и то заметил, не только Бог Перун, но и мой отец Семаргл… Не стоит уезжать сейчас.
— Ах, Аилоунен, о чем ты говоришь, — улыбаясь ответил Святозар, и, положив руку на плечо друга, крепко сжал его. — Там, там в Восурии я отдохну, отъемся и отосплюсь, когда увижу мою жену, моего сына, моего отца, мой светлый и любимый народ, мою ненаглядную землю.
Туда… туда, где когда-то, века назад, я впервые вступил младенцем на траву, где впервые я любил… туда летит сейчас на крыльях любви моя душа… Душа истосковавшаяся, изболевшаяся за эти месяцы разлуки. Ты, же слышал ту песню. Эту песню я принес вам, чтобы видели вы «как отсекают жизнь старую нашу от новой». Когда я впервые услышал ее, я не понял о чем она, какую я должен отсечь старую жизнь от новой… Но сегодня когда я вновь услышал эту песню, я все понял… эти слова звучали не обо мне и не для меня. Они звучали о вас и для вас. Эту песню я принес с вольной Восурии, сюда к вам в яремническую Неллию. Именно вы остатки руахов, приолов и гавров должны отрубить Есуанию голову, отсечь ту страшную невольничью жизнь и идти вперед, по тому пути, что начертала перед вами Макошь. А, я… — Святозар снял с плеча Аилоунена руку, шагнул вперед и широко развел руки, точно стараясь на прощание обнять эту землю. — Я пойду домой…
— Ваша светлость, — вмешался в разговор Люлео. — Пусть мой сын со своими воинами, как это и положено у нас у приолов, проводят наследника престола Восурии Святозара, по реклу Равный Богу, к его дружинам.
— Ой, да не надо, я сам доеду, — скривив губы, откликнулся Святозар и опустил вниз руки.
— Нет, Люлео, ты прав, — стремительно кивнув, откликнулся Аилоунен. — Раз он не хочет у нас погостить в престольном граде, то пусть мои воины во главе с гетером Вейрио проводят его. И чтобы с его бесценной жизнью, ничего в дороге не случилось, передадут его с рук в руки таким верным и преданным восурским воеводам.
— Аилоунен, — задорно засмеялся Святозар. — Ну ты, тоже сказанул… с рук в руки…
— Люлео, позови своего сына, — повелел Аилоунен. Гетер немедля кивнув, пошел распоряжаться к своим воинам, которые наконец-то изловили лошадей и начали строиться в ровные ряды. — Святозар, — обратился правитель к наследнику, — а, что делать с Неофием, обращаю твое внимание, он от моего повеленья не пробудился. Аилоунен негромко засмеялся и мотнул головой в сторону все еще обездвиженного и лежащего на земле бывшего герболия, какового осторожно обходили стороной сомандрийские воины, не зная чего с ним таким делать. Они лишь изредка останавливались возле него, заглядывали в его лицо, морщились, а затем пожимая плечами уходили.
— Друг мой, но, ты, же слышал повеленье моего отца, отправляться в Восурию. И ты знаешь, я не могу нарушить его повеленье, поэтому… — Святозар глянул на герболия и поморщился теперь сам, потому что у Неофия лицо было плотно покрыто густоватой слюной вытекающей из раскрытого рта. — Поэтому, еще раз дай повеленье ему пробудиться, и уж, ты его сразу успокой. Ты, же видел, как ему разнесчастному досталось от коня… Хватит ему и его крови, и той, что он пролил сегодняшней ночью. Пусть берет метлу и начинает мести Асандрию, потому как я хоть там и не бывал, но слышал от дружинника отца Ратибора, что Асандрия дюже грязный город. — Наследник смолк, мгновение помедлил, разглядывая светлое лицо отрока-мужа Аилоунена, а после протянул руки и прижал к груди дорогого ему человека, и тихим голосом, добавил, — что ж мой дорогой друг… Теперь я поеду, надеюсь, у тебя хватит сил разобраться до конца с этим Есуанием и грязью… А когда твой народ отмоет Асандрию присылай приглашение и я приеду к тебе в гости, вместе с моим сыном… А если Аилоунен, ты заскучаешь за мной, то Славград для тебя, кудесника, не так уж далеко находится… ты в какую птицу оборачиваешься? — спросил Святозар и выпустил друга из объятий.
— А ты, догадайся? — усмехаясь, ответил Аилоунен.
— Ты, сам, как сокол, — рассматривая друга, точно сам себе сказал Святозар, а правитель кивнул ему в ответ. — Ну, вот обернешься соколом, — продолжил наследник. — И прилетишь ко мне в Славград.
— Ах, нет, друг мой, — печальным голосом, молвил Аилоунен. — Не скоро, я смогу прилететь в Славград, да и приехать тоже.
— Ну, ничего, — дрожью отозвался голос Святозара и сам он весь туго сотрясся. — У нас с тобой долгая жизнь впереди. Мне только двадцать два года, а тебе только тринадцать лет. Мы, все успеем, друг мой. Святозар еще раз обнял Аилоунена, и, выпустив его из объятий, подошел и принял поводья от Лесинтия. Он сел на коня, и посмотрел сверху на такого маленького и хрупкого мальчика Риолия… и в тоже время на такого мощного, гордого, славного кудесника и правителя Аилоунена, и ощутил внутри себя беспокойство и радость, понимая как труден и одновременно велик тот путь, которым будет теперь идти его друг и весь народ приолов. Святозар надрывисто вздохнул, а когда увидел, что к нему приблизился Вейрио со своей сотней воинов, тронул поводья и поехал по направлению к дороге.
— До встречи, друг мой, береги себя. И прошу тебя, будь мудр, используя магию, — крикнул вслед ему Аилоунен. Святозар обернулся, посмотрел в последний раз на такого близкого и дорогого друга, рядом с которым стоял теперь старший гетер Люлео и гетер Лесинтий, и, согласно кивнув, помахал на прощание рукой.
